Пожиратель Ци 4 (СИ) - Петров Егор

И запрыгнула мне на шею, впиваясь в губы поцелуем.

С этого момента наши «вечера культивации» обрели новое измерение. Мы все так же сливались энергиями, но теперь значительная часть времени уходила на руны. Я стал ее учителем всерьез.

Сначала мы тренировали «свет» до автоматизма. Я показывал ей классический узор, объяснял нюансы — куда чуть больше ци, где линия должна быть тоньше. Она училась копировать, но теперь — осознанно, чувствуя отклик металла. Ее огонь оказался удивительно «чутким» инструментом для тонкой работы с ци в материале. Она научилась не «впрессовывать» силу, как я изначально предполагал, а проникать сутью этой силы, узким концентрированным лучом чистой энергии Феникса.

Как только «свет» покорился, мы двинулись дальше. «Камень", „острый“, 'звук», «эхо»… Каждая новая руна была вызовом, новой гранью понимания. Я объяснял не только «как рисовать», но и «почему так», передавал ощущение, стоящее за символом. Она ловила это ощущение, а потом находила свой путь воплотить его в металле.

Потом пришло время простейших связок. Ведь одиночная руна сама по себе ничего не представляет, а вот их комбинация… И со связками была большая беда. В итоге, ощутимое продвижение появилось спустя неделю работы только над ними — я раз за разом проигрывал в голове откровения, полученные во время поглощения артефактов Безымянного, связанные с ним видения. Вспоминал гробницу, и момент создания ключа. Это нас и натолкнуло на мысль — нужен крот… Он смог стабилизировать чертов ключ, на котором было больше сорока рун. С маленькой связкой он точно поможет, особенно если Мико его огоньком угостит…

Так что, до следующего приезда Хаггарда Мико оттачивала одиночные руны, а я все вспоминал эффект засасывания около гробницы. Было ощущение, что «пробка» закрывает дыру не полностью. Если обойти гробницу по кругу, и найти, где энергия просачивается сильнее всего… Расширить там канал, делая это осторожно… Думаю может получиться. Хотя, в идеале, расширить его изнутри — сделать в пробке крохотное отверстие…

Ну, а как только у Мико появилась возможность заграбастать себе крота, она очень быстро научилась делать связки — сначала простые, а потом и более сложные. Хаггард поначалу протестовал, но когда увидел и осознал происходящее, остолбенел. И даже согласился оставить кротика на подольше. И, кажется, этот бородатый делец уже строил планы — ведь если мы сможем делать в два раза больше артефактов… Да, теперь я был не единственным, кому доступны руны. Это радовало.

И если рыжая сначала думала, что сложнее связок ничего уже не будет, то, когда я показал венец своих знаний — применение Воли, она поняла, что ошибалась.

Однажды вечером, когда Мико уже уверенно связывала три руны без помощи крота, мы сели культивировать. Дождавшись момента, когда наши ядра были максимально синхронизированы в потоке парной культивации, я послал ей не образ руны, а… ощущение Воли. То самое властное, упорядочивающее намерение, которое я вкладывал в артефакты.

— Чувствуешь? — спросил я мысленно, направляя этот импульс вместе с потоком ци.

— Да… — ее «голос» был полон недоумения. — Но как я могу это сделать?

— А чем мы по-твоему занимаемся, Мико? — хмыкнул я, — в моем ядре уже треть цвета алая, силы Феникса. А у тебя треть белая. Тебе доступна Воля, но ее нужно тренировать. Главное начать. Пробуй…

Ну, суровый я учитель, да. И что? Времена такие…

Глава 92

Месяцы шли один за другим в приятной работе. Каждый день был похож на предыдущий, но от этого не становился рутинным. Рядом верные, любимые люди и много работы, требующей постоянно включенности. Что может быть лучше?

Гул стройки, лязг инструментов, крики мастеров — фон, к которому мое ухо настолько привыкло, что уже и не замечало — как, например, шум собственной крови. Фундамент гигантской Школы-Крепости, дугой охватывающей плодородный участок, уже вырисовывался из земли — пять мощных энергетических ядер, вмурованных в ключевые точки, ждали своего часа. И каждый день Мико и я проводили у нагромождения заготовок, превращая холодный металл в сосуды для силы.

Рыжая превзошла все мои ожидания. От неуверенных попыток начертить «свет» она доросла до создания полноценных артефактов. Пусть пока простых — бытовых брусков, пригодных для использования в полях и складах, артефактов барьера и слабого оружия. Но делала она их с изяществом, которого мне часто не хватало. Ее огонь Феникса оказался идеальным инструментом для тончайшей работы с ци в материале — не впрессовывал, а проникал, точечно расплавляя структуру, сплетаясь с металлом, становясь одним целым. Если сравнивать мои первоначальные артефакты, особенно созданные еще без вложения Воли, и её, то поделки Мико были куда совершеннее моих.

Она уже почти не нуждалась в Кроте для связок из шести-семи рун. Когда она решала замахнуться на что-то более сложное или масштабное, то звала зверюшку на помощь. И казалось, что с каждым новым сделанным артефактом он все активнее прогрессировал в своем развитии. Эмоции, что он передавал звуками, становились все понятнее, а после того, как Мико сделала для себя первый пространственный карман — Крот и вовсе заговорил, странно коверкая звуки. Тогда я убедился, что памятное «упáтат», услышанное мною от него возле гробницы, не было плодом моего воображения. Но теперь к этому еще добавилось «ти» — в значении «смотри», и «ламáтат» — «сломал», и куча других фразочек, что понимала только Мико. Крот, казалось, обладал разумом двух-трехлетнего ребенка, и это знатно меня вгоняло в ступор.

Однако Мико рассказала, что в далеком прошлом у магмовых кротов была своя культура и даже примитивная письменность, но поскольку эти светлячки могли развиваться только в энергетическом симбиозе с адептами, то со временем, низведя их до уровня сначала домашних животных, а затем и вовсе диких тварей, человечество лишило этот вид возможности интеллектуального развития.

Воля… С ней тоже был ощутимый прогресс. Мико трудилась упорно, и результат не заставил себя ждать. Я чувствовал, как она копирует мои импульсы во время парной культивации, как пытается обуздать внешнюю энергию, или вплести в артефакт свойство. Получалось пока криво, с перерасходом сил, но огонек упорства в ее золотых глазах горел так же ярко, как и в начале обучения. И что-то все-таки получалось — а значит, остальное — вопрос времени. Наши ядра менялись все сильнее, при этом укрепляясь, становясь мощнее и пропитаннее изначальной силой.

Помимо прочего, я много изучал как архивы школы Белого Тигра, так и знания Феникса. Особенностью стадии укрепления ядра(4.3) было то, что адепт сам решал, когда его ядро достигло оптимальной силы, и в этот момент адепт прекращал всякого рода культивацию и начинал искать подходящее место и ресурсы для разрушения ядра и перехода на пятую стадию. Часто этот процесс занимал годы и десятилетия, ведь если к чему-то не будешь готов, то велик риск разрушить старое физическое тело, но так и не создать новое. Учитывая, что на пике стадии ядра можно было жить четыре-пять сотен лет, многие решали остановиться, ведь риск слишком велик — если ядро не набрало достаточно силы, то и на пятой стадии ты будешь слаб и загубишь культивацию. Если же ядро стало слишком крепким, то велик шанс провалить его разрушение, выпустить его из-под контроля и опять-таки потерять жизнь.

И вот тут был нюанс — предел крепости ядра у каждого человека свой, и разрушить можно что угодно, были бы нужные инструменты. Наши с Мико ядра уже сейчас были уже куда крепче и мощнее, чем у многих адептов, переходивших на пятую стадию. Однако и она, и я понимали, что наши возможности куда шире, а фундамент крепче. Поэтому останавливаться было рано…

В том числе и поэтому наши совместные культивационные вечера были долгожданной наградой за непростой труд. Два человека, уверенные в том, что хорошо потрудились и все делаем правильно, — мы сливались не только энергией, но и мыслями, образами, ощущениями. Я делился видениями гробницы, и мы вместе, как мастер и помощник с отличающимся взглядом, придумывали, как воплотить мой промелькнувший безумный план в реальность. Иногда она показывала обрывки знаний Феникса о древних катаклизмах и о том, как ведет себя выпущенная сверхогромная масса энергии.