Я добежала до угла трактира, заглянула за угол, увидела там несколько куриц, которые еще не подозревали, что в меню на завтра стоит куриный суп. Я снова вернулась к карете, словно в надежде, что Мэри уже там.
В трактире послышался шум драки. Через пять минут оттуда вышел Марон, несколько раз тряхнув рукой.
— Благодарю за помощь. Спасибо, — вежливо произнес он в открытую дверь, из которой раздавались стоны боли.
Тут же генерал подошел ко мне.
— Они не знают, где девочка! — мрачно произнес он. — Я спросил! Они сначала начали шутить. Очень грубо. Совсем грубо. Я бы даже сказал, что по-скотски. Пришлось объяснить всю серьезность ситуации! И господа прониклись, сказав, что никакой девочки не видели. И даже поклялись.
Я слышала вой из трактира, крики и проклятия в адрес генерала. Если она не в трактире, то где же она?
И тут меня начало трясти. От слез. От переживаний. От мысли, что с ней что-то могло случиться. А вдруг ее похитили? Вдруг проезжала карета и Мэри схватили?
С каждой секундой я представляла все больше ужасов, понимая, что так дойду до котлет из Мэри.
— Карета проезжала? — едва слышно спросила я у кучера, который накручивал колпак со всех сил.
— А я че? Помню? Я колесом был занят! — простонал он, с натугой делая последний рывок. — Вроде нет!
Я рухнула на колени прямо на грязную дорогу. Не думая о платье. Не думая о пыли. Не думая о том, что генерал смотрит. Что девочки смотрят и переживают. Что весь мир смотрит на мое отчаяние.
Я просто… упала.
Потому что ноги не держали.
Потому что сердце билось — не в груди, а где-то в горле, в ушах, в пальцах, в глазах. Потому что страх накрыл меня, как волна.
Холодная. Ледяная. Безжалостная.
— МЭРИЧКА! — закричала я в последний раз голосом, сорванным до хрипоты. — МИРИАДА! ГДЕ ТЫ?! ОТВЕТЬ! ПРОСТО ОТВЕТЬ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ!
Яркая вспышка надежды озарила меня. Я вдруг на секунду поверила, что она сейчас отзовется.
Но…
Тишина.
Только ветер.
Только шёпот леса.
Только стук моего собственного сердца — бум-бум-бум — как будто оно пытается вырваться наружу, чтобы найти мою Мэри.
Я закрыла глаза.
И… зарыдала.
Как ребёнок, которого только что оставили одного в темноте.
Как мать, которая потеряла дитя.
Как женщина, которая поняла — она не справилась. Не уберегла. Не защитила.
Слёзы текли рекой. Я не вытирала их. Не сдерживала. Не стеснялась.
Пусть видят.
Пусть знают.
Пусть чувствуют — как мне больно.
— Теть Оль… — послышался тихий, дрожащий голос Симбы из кареты. — Не плачь… Мы найдём её…
— Мы найдём! — всхлипнула Тайга. — Обязательно найдём!
— Я… я пойду поищу! — решительно сказала Спарта, уже открывая дверь кареты.
— Нет, — раздался голос Марона. Тихий. Но — твёрдый. Как сталь. Как кусок гранитной глыбы.
Генерал подошёл ко мне.
Медленно. Осторожно. Как будто я — не женщина, а хрустальная ваза, которая вот-вот рассыплется на осколки.
Он опустился на одно колено рядом со мной.
В грязь. В дорожную пыль. Он не говорил. Не торопил. Не уговаривал.
Просто… был рядом. Потом протянул руку. Не схватил. Не потянул. Протянул — как мост. Как спасательный круг. Как обещание. Я взяла её, потому что сердцу больше не за что было хвататься.
Мои пальцы дрожали. Мои ладони были мокрыми от слёз и пота.
Его ладонь была тёплой. Твёрдой. Надёжной. Как будто она держала не только мою руку, а всё моё падающее небо.
— Дыши, — прошептал Марон. Голос — низкий. Бархатный. Тёплый. Как будто он говорил не со мной, а с моей душой. — Дыши, Оля. Глубже. Медленнее. Вдох. Выдох. Всё хорошо. Я здесь. Мы найдём её. Я обещаю.
Глава 63
Генерал не обнимал. Не прижимал. Не вторгался.
Он просто… держал мою руку. И смотрел мне в глаза.
А в его глазах — не было жалости. Не было осуждения. Не было раздражения.
Было — понимание.
Я видела мою боль, отражённую в его ледяных зеркалах.
Было — обещание. Железное, как панцирь брони, глубокое, как его взгляд.
— Я… я не смогла… — прошептала я, чувствуя, как слёзы снова накатывают и душат. — Я должна была… следить… Я должна была… не отпускать… Она же маленькая… Она же боится… Она же… моя…
— Ты сделала всё, что могла, — сказал Марон. Тихо. Уверенно. Как будто это — закон мира. — Ты дала ей крышу. Еду. Защиту. Любовь. Ты вернула ей улыбку. Ты подарила ей цацку. Ты сделала её победительницей. Ты сделала её сильной. Ты подарила ей будущее.
Он придвинулся ближе. Буквально на сантиметр.
На вдох. На сердцебиение. Его дыхание — коснулось моей щеки. Тёплое. Живое. Настоящее.
— Дай мне… — прошептал он, пока я мысленно умоляла Мэри вернуться. — Дай мне тебя обнять.
Это не было просьбой. Это было что-то другое. Я не могла понять что. Но мне ужасно захотелось, чтобы меня кто-то обнял. Горе, усталость, чувство вины превратили меня в маленькую девочку.
Я кивнула. Не словами. Глазами. Слёзами. Всей своей дрожащей душой.
Он обнял меня.
Не как друг. Не как защитник. Не как дракон. Как мужчина.
Как тот, кто понимает. Как тот, кто чувствует.
Его руки — обвили меня. Крепко. Нежно. Безопасно.
Его грудь — прижалась к моей груди. Тёплая. Сильная. Живая.
Его подбородок — лёг на мою макушку. Легко. Почти невесомо. Как благословение.
Я зарылась лицом ему в плечо.
И заплакала — по-настоящему. По-детски. Без стыда. Без страха.
Я рыдала — о Мэричке. О страхе. О вине. О том, как я устала. О том, как я боюсь. О том, как я люблю этих девочек — как своих. Больше всего на свете. Что кроме них у меня никого нет. И если бы не они, то я бы не смогла быть сильной.
Марон не останавливал меня.
Он просто… держал.
Крепко.
Надёжно.
Генерал сейчас напоминал скалу во время бури. И я прижималась к нему, словно пытаясь найти укрытие.
Его ладонь — гладила мою спину. Медленно. Успокаивающе. Как будто он гасил мой внутренний пожар.
Его дыхание — становилось моим ритмом. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Его сердце — билось у меня под ухом. Спокойно. Уверенно. Как маяк, светивший в тумане.
И в этот момент — я почувствовала.
Не страх.
Не боль.
Не вину.
А — тепло.
Глубокое. Настоящее. Живое.
Тепло его рук.
Тепло его груди.
Тепло его души.
Тепло — которое шло от него — ко мне.
И впервые за долгое время — я почувствовала себя… защищённой.
Не как тётя Оля. Не как хендлер. Не как командир. А — как женщина.
Хрупкая. Уставшая. Пугливая.
Которую можно обнять.
Которую можно утешить.
Которую можно… полюбить.
Я закрыла глаза. И позволила себе расслабиться. Позволила себе быть слабой. Позволила себе чувствовать — его руки, его тепло, его силу.
И впервые — я не боялась высоты. Потому что я была в его объятиях.
И это было — выше всех гор. Глубже всех пропастей. Красивее всех звёзд.
— Всё будет хорошо, — прошептал он мне на ухо, и его голос вибрировал в моей груди. — Я найду её. Живой. Найду. И если кто-то осмелился её тронуть — я разорву этого человека на куски. Обещаю. Сейчас мы успокаиваемся. И прикидываем масштабы поисков. Боги с ней, с той выставкой! Главное — найти ребенка!
Это было — клятвой.
Клятвой дракона.
Клятвой мужчины.
Клятвой… того, кто как будто на мгновенье стал… моим.
Я вздохнула.
Глубоко.
Спокойно.
Как будто впервые за много лет.
И прижалась к нему ещё ближе. Ещё чуть-чуть. Мне нужны были силы. Сейчас я выдохну, успокоюсь и снова превращусь в дерзкую тетю Олю. А пока я маленькая Олечка, которой очень-очень плохо…
— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как слёзы наконец-то утихают. — Спасибо… за… всё…
Марон не ответил.
Он просто прижал меня ещё крепче.
И в этот момент я услышала голосок.
— О! Я успела! Я боялась, что вы уехали без меня! — раздался весёлый, задорный, невероятно знакомый голос.
