Идеальная помощница для орка-мэра (СИ) - Озерова Татьяна

— Я здесь, — пробормотал я, чувствуя, как моё собственное терпение подходит к концу. — Я с тобой.

Она зажмурилась, её пальцы сжали простыни. Её тело начало подрагивать под моей рукой, приближаясь к краю. Поймав момент её расслабления, погрузился пальцем внутрь, осторожно, чувствуя, какая она мокрая.

Совсем скоро. Продолжая ласки, я любовался самым прекрасным зрелищем на свете. Любимая женщина, моя жена, готовая вот-вот вспыхнуть наслаждением, которое доставил ей я.

— Посмотри на меня, Тина, — приказал я тихо.

Её глаза, затуманенные страстью, встретились с моими. И в этот миг она обрушилась в оргазм, тихо, с содрогающимся выдохом моего имени. Её внутренние мускулы сжали мои пальцы, и я почувствовал её пульсацию вокруг них.

Больше ждать было нельзя.

Я переместился между её дрожащих бёдер, направляя себя к её входу. Она снова посмотрела на меня, и в её взгляде уже не было страха. Было только доверие. И ожидание.

— Расслабься, — прошептал я, целуя её веки, её щёки, её губы. — Прими меня.

Навершием своего члена я коснулся её входа. Она была обжигающе горячей и невероятно тесной, даже снаружи.

Я знал, что не должен спешить. Её невинность требовала абсолютной осторожности, и я был готов растянуть этот миг на вечность, лишь бы не причинить ей вреда.

Мой опыт подсказывал: главное — полное расслабление и достаточная смазка. Боль и кровь — удел варваров, а не мужчины, который боготворит свою женщину.

Я начал давить медленно, с бесконечным терпением, чувствуя, как её тело, мокрое и готовое, всё же оказывает сопротивление. Я вошёл лишь немного. Её внутренние мускулы сжались вокруг меня, и я замер, позволяя ей привыкнуть к этому новому ощущению.

— Так, хорошо, — шептал я, продолжая осыпать её лицо поцелуями. — Это я, любимая моя. Только я.

Посмотрел на неё. Её глаза были затянуты влажной дымкой наслаждения. И ещё гораздо более важного. Жажды. Нетерпения. Разгоревшегося огня.

В этот миг слова вырвались сами:

— Я люблю тебя, Тина.

Её глаза, эти бездонные тёмные озёра, расширились. Она посмотрела на меня, и в этом взгляде было всё: доверие, отдача, и ответ на моё признание.

Я едва сдержался, чтобы не ворваться в неё тут же, с диким рёвом, пронзая ей плоть. Но я сжал зубы, и вся моя воля ушла на то, чтобы оставаться неподвижным.

И тогда она расслабилась. Всё её тело размякло подо мной, стало податливым и томным. Её рука дрожащей ладонью коснулась моей щеки, и этот жест нежности в пылу страсти был для меня дороже любого страстного объятия.

— Я тоже люблю тебя, Ярг, — выдохнула она.

Она потянулась к моим губам. В этот миг я почувствовал, как последнее напряжение покинуло её. Её тело окончательно открылось, приняло моё присутствие, приглашая войти глубже.

Я не стал медлить. Сделав плавное, выверенное движение, я вошёл в неё глубже. И ещё глубже.

Её теснота обволакивала меня, принимала, и точно выверенным толчком я погрузился на всю свою длину, до самого дна, и замер, чувствуя, как её плоть тесно и правильно обхватывают меня.

Всё во мне ревело, требуя движения, но и тут удержал неподвижность.

Всмотрелся в её лицо. Нет, ей не больно, ей очень хорошо. Её брови дрогнули, глаза закатились, а губы сложились в немом, блаженном «о», отражая переполняющие её ощущения.

Её тело не оттолкнуло меня, а, наоборот, сжалось вокруг меня в спазме чистого, ничем не омрачённого наслаждения.

Мы стали одним целым. Она обняла меня ногами, притягивая ближе, и этот жест стал для меня лучшей наградой. Высшей наградой за все годы одиночества, борьбы и терпения. Я сделал своей женщину, которую любил.

Я начал двигаться. Медленно. Глубоко. Каждый толчок был клятвой. Каждое движение — обещанием.

Её стоны стали громче, увереннее, она отвечала мне, её бёдра встречали мои толчки с робкой, но растущей страстью.

Я наблюдал, как её лицо преображается от наслаждения, как её разум отключается, и остаётся только чистая, обнажённая сущность. Это было самое прекрасное зрелище в моей жизни.

Моё собственное наслаждение накапливалось, горячий шар в паху, готовый взорваться. Я сжал её в объятиях, прижимая к себе, желая быть как можно ближе в этот миг.

Дождался того момент, когда она задрожала и запульсировала, сжимая мой член так тесно, что сдерживаться уже было просто невозможно. И я позволил себе это.

— Тина, — её имя вырвалось глухим рычанием.

Я излился в неё, содрогаясь, теряя границы между нашими телами. Её протяжный стон слился с моим, её внутренние мускулы сжимали меня в долгих судорогах наслаждения.

Перекатился на спину, укладывая её на себя. Мы лежали, сплетённые, наши сердца бились в унисон. Её дыхание было горячим у меня на шее. Я чувствовал, как её тело, расслабленное и довольное, полностью мне отдалось.

Я приподнялся, чтобы увидеть её лицо. Она смотрела на меня, и в её глазах не было ни страха, ни сомнений. Только тихое, бездонное удивление.

Я осторожно коснулся её припухших от поцелуев губ.

— Моя, — прошептал я, и в этом слове был весь смысл моей жизни, которого я не знал, пока не встретил её.

Она слабо улыбнулась и прижала ладонь к моей щеке, разрывая моё сердце в клочья своим взглядом, своей лаской.

— Мой, — ответила мне она.

Глава 32. Утро

Я приходила в сознание медленно, как будто всплывая со дна тёплого, спокойного моря.

Первым, что я ощутила, была тяжесть большой руки на моём бедре. И море тепла, исходящее от огромного тела, прижатого к моей спине.

Память нахлынула разом, заставив сердце замереть и тут же забиться чаще. Ночь. Его руки. Его губы. Его… власть.

Но сквозь смущение пробивалось другое, совершенно новое чувство… абсолютного, глубочайшего счастья.

А ведь как я боялась. И боли, и грубости. Что властный, могущественный орк, так резко и часто жёстко решающий дела, и со мной может обойтись так же.

Вместо этого… до сих пор не могла поверить, сколько нежности и терпения оказалось в его казавшихся грубыми руках.

Столько бережности в каждом движении, любви в каждом шёпоте.

Он был так терпелив. Как мастер с редким хрупким механизмом. Он не ломал, а настраивал, и в итоге я… зазвучала. Для него. Благодаря ему.

Я осторожно приоткрыла глаза. Свет пробивался сквозь тяжёлые шторы, выхватывая из полумрака очертания его могучего плеча, на котором лежала моя голова. Его дыхание было ровным и глубоким. В этом не было ничего от грозного мэра. Это был просто мужчина. Мой муж.

Он пошевелился, и его рука на моём бедре сжалась, притягивая меня ещё ближе.

— Не смей двигаться, — его голос, хриплый ото сна, прозвучал прямо у моего уха, и по моей коже побежали мурашки. — Я ещё не насмотрелся на свою жену.

Я застыла, чувствуя, как жар разливается по щекам. Он перевернул меня на спину и, опершись на локоть, принялся просто смотреть.

Его светло-серые глаза, обычно холодные как сталь, сейчас были мягкими и тёплыми, как дымка над утренней водой. В них не было привычной оценивающей тяжести, только спокойное, бездонное удовлетворение.

Я совершенно не привыкла разлёживаться в постели. Разум бунтовал, ощущая происходящее праздностью. Хотя тело умоляло остаться с ним, в его объятиях.

— Поспи ещё, — заявил он, пристально глядя на меня.

Я тяжело вздохнула, и прижалась к нему. Ярг рассмеялся и поцеловал меня.

— Не привыкла разлёживаться? — прищурился он, и в уголках его губ появилась улыбка.

Смутившись, я кивнула.

— Я выспалась. Очень странно не работать.

— Мне тоже, — его улыбка и новый лёгкий поцелуй, — тогда встаём. Я распоряжусь подать завтрак сюда.

Он встал, и я невольно залюбовалась видом его мощной обнажжённой спины, высокого идеально сложенного тела. Подумать только… по этой спине этой ночью скользили мои руки.

Ярг, нисколько не заботясь о своей наготе, подал мне шёлковый пеньюар нежного лавандового цвета — лёгкий, воздушный, струящийся. Он был таким же красивым, как и всё в этих покоях.