Пять ночей с драконом. Истинная (СИ) - Герр Ольга

Но Грей, вопреки ожиданиям, ответил:

— Страшно. Каждый раз, когда я засыпаю, думаю — какая часть меня умрет этой ночью.

Я не нашла, что сказать на это. Для дракона признание своей слабости было верхом откровения. Захотелось как-то его поддержать, продемонстрировать, что я оценила оказанное мне доверие. Но слова — лишь пустые звуки, я сама всегда предпочитала поступки.

А потому я не придумала ничего лучше, чем приподняться на носки и поцеловать Грея.

Первым делом губы коснулись холодной, твердой поверхности. Камень не имел вкуса и не отдавал теплом. С тем же успехом я могла поцеловать стену.

Но тут пальцы Грея легли на мою щеку — горячие и живые. Этот контраст обжег сильнее огня. По моей коже скользнуло дыхание. Рваное, с хрипотцой. Повернув голову, Грей сам прижался живой частью к моим губам. Камень и плоть, холод и жар, смерть и жизнь смешались в нашем поцелуе.

Почудилось, каменная часть его лица дрогнула, будто отозвалась на прикосновение. Или я выдаю желаемое за действительное?

Я понимала, что до второго этажа, где находится спальня с кроватью, мы не доберемся. Грей просто не сможет подняться по лестнице. Он и на многое другое не способен. А потому я довела его до лавки, куда снова усадила, а сама, раздвинув бедра, забралась ему на колени.

Мне еще не приходилось быть главной в столь интимном процессе. Весь мой опыт насчитывал три ночи с драконом. Безусловно жаркие и страстные, но всегда вел Грей, я лишь подчинялась. И вот мы поменялись ролями.

Здоровой рукой Грей придерживал меня за талию, чтобы я не упала, но это все что он мог. Раздевать нас обоих тоже придется мне. Я начала с его рубахи. Развязала ворот и потянула ее верх из брюк. Грей, покорно наклонив голову, позволил снять с себя одежду.

Обнажив торс, я изучила его с любопытством исследователя. Прикасалась, ласкала и целовала, пытаясь согреть застывшие участки, вдохнуть в них жизнь. Мне бы хоть какой-то отклик!

Но Грей сидел почти неподвижно. Только дыхание тяжелое, да еле заметная дрожь выдавила его эмоции. В груди защемило. Возможно, я переоценила свои силы и уже поздно что-то исправить.

— Опять ничего? — разочарованно вздохнула я.

В полумраке гостиной глаза дракона сверкнули серебром. Оба!

— Мне кажется… — пробормотал он, — я почувствовал… что-то.

Сердце сделало скачок. Я снова склонила голову и поцеловала Грея в изгиб шеи. Мое дыхание коснулось камня, и почудилось, будто он поддался. Едва заметно. Как лед под первым лучом солнца. Тогда я усилила напор.

Треск. Почти неслышный, но реальный. Тонкий излом побежал по каменной корке, и из-под нее проступила живая кожа. Теплая. Настоящая.

Отчаяние сменилось восторгом. Я скользнула губами выше, по ключице, оставляя за собой след. Там, где я прикасалась, серость отступала и появлялась кожа. Тело словно вспоминало, каково это — быть живым.

Грей тяжело выдохнул, его плечи дернулись. Камень треснул снова. На этот раз громче, словно лед на реке.

Дракон судорожно сглотнул и попросил:

— Продолжай…

И я, наконец, поверила, что смогу вернуть его. Каждое мое прикосновение отзывалось в его теле. Камень осыпался пылью, уступая место теплой, гладкой коже.

Грей задышал чаще, будто пробуждаясь после долгого сна. Чудо действительно случилось. Не магией, не древним ритуалом. Моими руками. Моими поцелуями. Моим сердцем.

Я обвила шею Грея руками и прижалась всем телом, согревая его дыханием, прикосновениями и поцелуями. Он откликался все охотнее. Его правая, каменная рука дрогнула. Пальцы впервые за много лет сомкнулись на вороте моего платья и дернули вниз. Раздался треск. Ткань не выдержала напора дракона. Хм, похоже, не все придется делать самой.

Я тоже времени даром не теряла — справилась с брюками Грея и на секунду обомлела. Желание дракона в прямом смысле было каменным. Творец, если я переживу эту ночь, мне должно воздаться!

Они не виделись долгих двенадцать лет, но чародейка ничуть не изменилась. Время было не властно над ее красотой. Или это Грею так казалось? Одно точно — прекраснее женщины он не видел в своей жизни. Драконицы и те не сравнились бы с ней. Впрочем, что толку вспоминать о них. Демоны уничтожили их первым делом, чтобы не дать драконам продолжить свой род. К счастью, боги были добры к Грею и послали ему сильную духом человечку. Только такая могла выносить, родить и вырастить дракона.

Не верилось, что после всего она согласилась отдать сына и провести с ним четвертую ночь. Грей вообще слабо представлял, как между ними еще возможна близость.

Но эльтхан… рядом… добровольно… с доверием, которое он не ожидал получить, но отчаянно хотел оправдать. Как тут устоять?

Грей боялся ошибиться. Боялся показать, как сильно это для него важно. Но рука предала: чуть дрогнула, выдавая все — волнение, благодарность, страх, восторг.

«Только бы не подвести. Не навредить. Не испортить этот хрупкий, бесценный момент» — пронеслось внутри.

Во взгляде чародейки было спокойствие. Она уже сделала выбор. А вот он — он, сильный, зрелый, подготовленный — ощутил себя уязвимым. Ведь он понял: эта ночь не просто часть снятия проклятия. Она стала поворотной для них. Первой, которую они проведут вместе не потому, что так надо, а потому, что они оба этого хотят.

Но восторг быстро сменился отчаянием, когда Грей понял, что не чувствует прикосновений эльтхан. Между его телом и ее руками будто лежала гранитная плита. Все ласки и поцелуи доставались ей, а не ему. А самое паршивое — он не ощущал физического желания. Хотел эльтхан разумом, но не телом.

Лучше б ему окончательно обратиться в камень! Или вовсе сгинуть. Бесполезный он дракон. Даже на страсть своего сокровища ответить не может…

Но чародейка была настроена решительно. Это было непривычно — довериться женщине, позволить ей быть главной. Но игра увлекла Грея. Как далеко эльтхан зайдет? Неужели… до самого конца?

Дракон привык контролировать все: силу, желание, свою жизнь и даже чужую. Но сейчас все перевернулось. Чародейка вела уверенно и мягко, а ему вдруг понравилось подчиняться ей. Он не ожидал такого. Его сокровище, его пленница, его слабость взяла власть в свои руки. Выходит, теперь он — ее пленник? Впрочем, в таком сладком плену он готов оставаться до конца своих дней.

Она не боялась его каменной немощи, не смущалась его бессилия. И Грей тоже решил смириться. Хоть и не верил до конца, что женщина может так дерзко и нежно одновременно распоряжаться его телом, его желаниями… им самим.

А потом случилось чудо. Прикосновения чародейки поистине обладали волшебной силой. Возможно, дело было в ее даре целительства или в том, что четвертая ночь все-таки состоится. Грею не хотелось анализировать. Причина не так важна, главное — он оживал.

Поцелуи эльтхан ломали каменные оковы, ее дыхание согревало, а прикосновения — он их снова ощущал! — дарили удовольствие. Грей окончательно успокоился, позволив себе быть слабым. И в этой слабости нашел то, чего лишался долгое время — свободу. Вместо стыда пришло облегчение, отчаяние сменилось благодарностью.

Губы чародейки скользили по его щеке, по виску и шее. Там, где они прикасались, каменная кора трескалась и исчезала, уступая место коже. Грей чувствовал это, и его сердце неистово колотилось в ответ на ласки.

Он не смел поверить. Первое ощущение тепла в груди показалось миражом. Но когда ее ладонь легла на его пресс, он ощутил биение крови. Настоящей, горячей, живой.

Чародейка провела по скованной руке. Камень осыпался на пол, и пальцы впервые за столько времени сжались, а Грей задохнулся от нахлынувших эмоций.

Она опустилась ниже. Сначала руками, потом губами. Неумело, с алыми от стыда щеками она дарила ему наслаждение. Ее действия были неловкими, зато искренними.

Тепло постепенно проходило сквозь камень. Грей почувствовал, как по телу пробегает дрожь — сначала слабая, потом сильнее. С каждой секундой тяжесть гранита спадала, сдаваясь перед надвигающейся волной блаженства.