Пять ночей с драконом. Истинная (СИ) - Герр Ольга

Его чешуя сияла, как расплавленное золото, переливаясь оттенками меди и янтаря. Каждый взмах крыла порождал жар, от которого колыхался воздух. Я узнавала только глаза — человеческие и родные.

Коты с тенью пришли в восторг.

— Красивый дракон, — похвалил Блуд. — Отбоя не будет от девчонок.

— Величественный, — остался доволен Апломб.

— И в меру упитанный, — добавил от себя Обжора.

Я же стояла, не в силах ни говорить, ни дышать. Только чувствовала, как сердце наполняется гордостью. Мой сын. Мой дракон.

Иногда в своих рассказах Игнис упоминал Грея, но я боялась расспрашивать. Вот только время шло. Сыну исполнилось восемнадцать, а мне — сорок два. Тогда-то я и не выдержала.

— Почему твой отец не приходит ко мне? — спросила я. — Я не молодею. Скоро я не смогу отдать ему долг.

Это была шутка, но в ней имелась доля правды. Близился мой человеческий закат. Еще немного — и дракон не захочет меня даже ради собственного спасения.

— Он боится твоего отказа, — признался Игнис. — Ты слишком дорога ему.

— Он никогда этого не говорил, — пожала я плечами.

— Говорил. Просто ты не поняла. Драконы… они другие, — попытался объяснить сын. — Отец назвал тебя своим сокровищем. Это и есть любовь дракона.

Так вот она какая… Кажется, я начинала понимать, что есть любовь для дракона. Это не чувство, а инстинкт хранить, защищать, не позволить никому прикоснуться.

Я вспомнила, как Грей смотрел на меня — как на высшую драгоценность. Когда тебя настолько ценят, это приятно. Но у драгоценности нет собственного мнения. Ее лишь берегут и охраняют. Любовь дракона не оставляет места для свободы.

— Я поговорю с ним, — пообещал Игнис. — Давно пора с этим покончить.

Глава 21. Встреча через года

Грей завидовал собственному сыну. Ведь тот мог видеться с чародейкой. Говорить с ней, прикасаться. Из раза в раз отпуская Игниса к матери, Грей не находил себе места, а когда сын возвращался, жадно впитывал каждое его слово о чародейке. Эти крохи были для него ценнее золота.

Игнис упоминал, что мать обняла его на прощание, и Грей ловил себя на том, что пальцы непроизвольно сжимают воздух, будто пытаясь ощутить тепло, доставшееся не ему. Увы, он такого удовольствия был лишен. Как минимум до пятой ночи, а, может, и навеки.

Пятая ночь… Грей только и делал, что думал о ней. Для этой ночи нет четких сроков. Грей мог прийти за ней к чародейке хоть на следующий день после четвертой, но не решался. Отважный дракон, победивший демонов, трусил.

А вдруг она откажет? Вдруг не захочет его? Так уж вышло, что условия пятой ночи самые простые для чародейки и одновременно самые сложные для дракона. Он должен был дать ей ВЫБОР. Настоящий, а не тот иллюзорный, который предлагал прежде. Больше никаких условий, шантажа и угроз. Ее испытания и жертвы закончились на четвертой ночи. У чародейки появилось право отказать Грею без страха, что ее родные пострадают. Либо она будет с ним, потому что сама этого захочет. Либо они порознь отныне и навсегда.

Да, пятая ночь была его испытанием.

Если чародейка ответит согласием, она обретет особый дар. Такова ее награда за все лишения. Увы, заранее говорить об этом нельзя. Если скажет, ничего не получится. Выбор чародейки должен быть непредвзятым.

Но предупреждать запрещено только о даре. О том, что чародейка может отказать ему без последствий, Грей обязан сказать. А дальше дожидаться ее выбора и молиться, чтобы он был в его пользу.

Не будь чародейка его эльтхан, Грей бы так не переживал. Отказала и ладно. Каждый продолжит жить дальше сам по себе. Проклятье уже и так снято. Никакого больше окаменения! Ничто не мешает Грею наслаждаться свободой и строить планы по спасению братьев.

Вот только он не мог потерять свое сокровище. Сердце мучительно сжималось в груди, стоило подумать об этом. Свобода от проклятья и та не радовала. А ведь он должен праздновать. Ура, он вырвался из цепких когтей демонов! Первый и пока единственный из своих братьев. Откажи ему чародейка в пятой ночи, он и тогда не окаменеет. Станет жить долго… и несчастливо, если ее не будет рядом.

Любовь дракона нетерпелива, но мучительный страх потерять эльтхан навсегда удерживал Грея от следующего шага. Страх услышать «нет», увидеть в ее глазах равнодушие.

В груди пылал огонь, раздирая изнутри. Как ему, дракону, победившему самих демонов, выдержать собственное бессилие? Он мог разрушить горы, обратить в пепел армии, но был беспомощен перед выбором женщины, которая стала смыслом его существования.

Он точно знал — без чародейки ему не жить. Не из-за проклятия или хвори, просто сам не захочет. Зачем ему жизнь, если эльтхан нет рядом?

Поэтому Грей тянул… Надо вырастить сына, передать ему максимум знаний, а уже потом решить свою участь. Так, по крайней мере, если он погибнет, отвергнутый чародейкой, Игнис не пострадает.

Он учил сына драконьему языку, чтобы тот мог прочесть древние манускрипты и больше узнать о своем роде. Учил его менять личину, управлять магией и прочим драконьим премудростям.

Время шло. Грей продолжал откладывать визит к чародейке, находя все новые поводы. То занимался сыном, то искал девушку для брата в другом мире, где ее след затерялся. Так незаметно пролетело шесть лет.

В итоге не выдержал уже Игнис.

— Сколько еще ты будешь тянуть? — спросил сын, пока они сидели на скале, любуясь закатом. — Когда ты, наконец, навестишь маму? Человеческий век короток. Не боишься, что опоздаешь?

Грей вздрогнул. Он и сам сотни раз думал об этом. Повезло, что его эльтхан — чародейка с даром целительства. Болезни людей ей не страшны. Но над старостью не властна даже магия.

Его сын был мудр не по годам. Все благодаря эльтхан — это она воспитала его таким.

— Ты прав, — кивнул Грей. — Мне давно пора повидаться с твоей матерью. Завтра же отправлюсь к ней. Довольно откладывать!

Но когда сын ушел, оставив Грея наедине с этим решением, уверенность улетучилась, как дым на ветру. Легко сказать это вслух: «Завтра отправлюсь к ней» — но одно дело произнести, и совсем другое сделать шаг.

Следующим днем Грей долго сидел в тишине, сжимая подлокотники кресла так сильно, что древесина жалобно потрескивала. Мысли метались от глобального до сущей ерунды. Например, он думал, что ему надеть. Хотелось понравиться чародейке. Нелепое желание для того, кто веками не заботился о подобных мелочах.

Грей пытался представить их встречу. Сотни вариантов вспыхивали и гасли, но ни один не казался правильным. В одном она едва улыбалась. В другом — отвернулась. В третьем — смотрела молча, так, что все в нем рушилось.

На закате, когда мир еще не определился, быть ночью или остаться днем, Грей сказал себе:

— Пора.

Сердце билось, как у юного драконенка перед первым полетом, когда он, наконец, отправился на, возможно, последнюю встречу с эльтхан.

Это был обычный осенний вечер. Пляжи давно опустели, дул прохладный бриз, море потемнело и неистово било волнами в берег. В такую погоду быстро распространяется простуда, а потому днем у меня было много клиентов, и я не успела приготовить ужин. В итоге вечером решила прогуляться на базар. Заодно куплю рыбы котам, к которой они так пристрастились.

Я шла, задумчиво разглядывая прилавки. Рыбу уже купила, чего бы себе взять. Может, что-то из овощей? Стушу капусту, например…

На этой мысли я неожиданно врезалась лбом прямо в торс мужчины. Откуда он взялся? Я, конечно, задумалась, но не ослепла! Секунду назад путь был свободен.

Грубые слова уже крутились на языке, когда я запрокинула голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо. Но ни единый звук не слетел с губ. Все потому, что передо мной стоял Грей. У меня аж дыхание перехватило. И не только от неожиданной встречи.

Он совсем не изменился. Грей выглядел ровно таким, каким я его запомнила. По-прежнему высокий и статный, все еще не старше тридцати, каштановые волосы без признака седины, яркие глаза. Какой же он… молодой! Прошедшие годы совершенно никак не сказались на нем! Время над драконом было не властно.