Я не умею прощать (СИ) - Стова Нийа

Приставленный к коже клинок пустил кровь. Дроу закрыл глаза и громко сглотнул. Его коса окрасилась алым: во власти буйного припадка я не почувствовала вплетённых в волосы шипов.

Вот она, смерть.

Здесь.

На самых кончиках пальцев.

Одно движение…

А рядом в огромных янтарных глазах плескался настоящий детский ужас…

Отпихнув «блюстителя законов», схватила дорожную сумку и бросила через плечо мальчишке:

— Идём, — дурацкие правила не позволяли помочь ребёнку встать. Он с трудом поднялся и, прикрывая глубокую рану на боку, заковылял следом.

Остановились у ручья так, чтобы спрятаться за крупным валуном от любопытных взглядов.

— Садись, — процедила сквозь зубы. Успокоиться было сложно. В сердцах я шарахнула сырой силой, и расплата за это будет неминуемой. — Что это было?

— Он в своём праве, госпожа, — тихо охнув, опустился на песок страдалец. — Вам нужен ближний круг, а я упустил своё время. Закон позволяет убрать с дороги конкурента и верной службой завоевать вашу благосклонность.

— Убрать — это убить? — игнорируя слабые протесты, смывала кровь и грязь с долговязого тела.

Кусая от боли губы, слуга кивнул.

Я стиснула плошку с заживляющей мазью, чуть не раскрошив её в пыль.

— Убить ребёнка?

— Я не ребёнок, — насупился болезный. — Моё первое совершеннолетие минуло два цикла назад. Вы ненамного старше меня.

Ну да, ну да… предположим.

— И что, каждый приставленный к ноамат НЕ ребёнок попадает в её постель?

— Это правило: каждой отмеченной предлагать чистое тело перед финальным испытанием или после него. Привилегия избранных. А воспользоваться им или нет, досточтимая решает сама.

— А чистое тело — это..?

На острых скулах сквозь серую кожу проступил яркий румянец, даря лицу бесподобный фиолетовый оттенок.

— Я ещё не знал женщины, — пробормотал мальчишка, смущённо пряча глаза.

Н-да. Вот только малолетних я ещё не растлевала…

Значит, либо этот застенчивый «баклажан» попадает в мою постель и, соответственно, ближний круг, получает неприкосновенность и все соответствующие плюшки, либо его «двигает» более предприимчивый. По праву сильного. Свято место не пустует…

Ну да, чего ждать, пока ноамат натешится ненюханной ромашкой и осмотрится по сторонам? Сразу не оприходовала — в утиль. Дай попытать счастья другим. «Сливать» избыток магии таким как я нужно регулярно — все это знают.

Вот ведь уроды! И если я не решу эту проблему сейчас, при дворе ребёнка нашинкуют в капусту, стоит мне отвернуться.

— Как твоё имя? — хороша "госпожа", мальчишка до сих пор для меня безымянный.

— Блайнит Х`англатт, госпожа.

— Считай, ты уже в ближнем кругу.

— Тогда просто Нит, госпожа, — странный румянец разгорелся ярче.

— Но спать с тобой я не собираюсь. Запрещаю говорить и даже думать на эту тему, — щёки снова посерели. — Как всем становится известно, что мальчик стал мужчиной? Внешние отличия, метка в ауре? — точно с сыном о контрацепции разговариваю!

Мальчишка потупился.

— Ну не на лбу же тебе об этом писать!

— Нет. У мужчин таких изменений в ауре не видно. Принято менять плетение у правого виска, здесь и здесь, — пальцы с содранными костяшками коснулись нужного места.

— Вот и чудно! Плети!

— Не могу, первый раз госпожа делает это собственноручно, — просиял шальной улыбкой свеженазначенный наложник.

Сам напросился.

Кривые косички — всё, что смогла! — довольный до нельзя парень ловко пристроил в причёску, обвил их толстым шнуром тёмно-шоколадного цвета и зафиксировал такой же заколкой.

— В цвет глаз моей госпожи! — торжественно произнёс длинноухий засранец и растянул разбитые губы от уха до уха.

А ночью случился приступ.

Почувствовав неладное, я потянулась за флягой с эликсиром. Завозилась, слабо различая предметы в кромешной темноте палатки, — её мне разбили для сна — зашумела.

Заспанный Нит подскочил на месте:

— Госпожа? Вам плохо, госпожа? — выпучил испуганные, горящие красным глаза. Всполошился, заметив судороги и капли пота на лбу.

— Фляга. В моей седельной сумке… — прохрипела спёкшимися губами.

— Да! Я сейчас! — подскочил с места мальчишка, готовый услужить во что бы то ни стало. — Я перепрятал, — тараторил, копаясь в аккуратной кучке вещей, взятых с собой в дорогу. — Простите. Мне пришлось. Ул`харук так пристально всё рассматривал, будто что-то искал. Это? — подскочил ко мне, протягивая исписанную рунами ёмкость.

Я молча кивнула, закусив кулак, чтобы не сорваться на крик и не привлечь к себе всеобщее внимание.

В этот раз мне повезло: боль была слабее обычного. Я не теряла сознание. Только сжалась в комок и, скрежеща зубами, давила стоны, запирая в клетку собственной воли взбесившуюся от дневных потрясений магию.

Нит, поскуливая от страха и бессилия, всю ночь не сомкнул глаз, выпаивая мне крохотными порциями необходимую долю лекарства.

Помочь мальчишка больше ничем не мог. Способностей Сая в нём не было, и в наложниках он числился лишь номинально.

К утру приступ сошёл на нет.

В дорогу мы отправлялись вялые, измученные недосыпом.

Почётный караул не поднимал глаз, держался на почтительном расстоянии. Хотя несколько понимающих взглядов всё же скользнули по кособоким косичкам у виска и усталому, но довольному лицу моего «наложника».

Придурки ослоухие.

Ул`харук зеленел от злости и зависти, но, не рискуя раздражать меня своим обществом, весь оставшийся путь находился в хвосте колонны.

Часть третья. Под покровительством Первого Дома

Глава 1

Нийдав`ил шей`ил смог бы потрясти даже самое искушённое воображение.

Громадный кокон безумного хаоса улиц, нашинкованный удивительными спиралевидными зданиями, застрял в паутине гигантских воздушных мостов. Рукотворные тенета стремились к «дымному» небу, падали в страшную бездну Подземья, впивались цепкими пальцами в горный ландшафт. И всё это непрерывно кишело движением, замешанном на крепком запахе разномастной торговли, издалека отдавая приправой деловито гудящего говора.

Угольно-чёрные башни резиденции Первого Правящего дома, выпростав гордые плечи из суеты некоронованной столицы, зорко блюли незыблемый уклад матриархальной жизни. У основания этих неколебимых стражей заканчивался наш недолгий, но насыщенный путь.

Обученный негласным тонкостям придворного этикета Нит вытребовал остановку в часе пути от города. Выдрал меня из дорожной одежды, тщательно расчесал и переплёл подрастрепавшиеся в дороге волосы, закрепил высоко на макушке драгоценную т’атши с традиционными паучьими лапами и заставил облачиться в статусный доспех. Дотошный юнец удовлетворённо выдохнул только после того, как нацепил на всё это великолепие пижонский плащ, отороченный дорогущим мехом. На фоне длинного серебристого ворса мои тёмные волосы смотрелись до наглости вызывающе. Хотя, признаться, одеться лучше я бы не смогла.

Придирчиво изучив уверенную, но не слишком грациозную посадку верхом, он передвинул мою левую руку на высокую луку седла и тихим, но страшным шёпотом велел держать её именно там.

Мой ближний круг решил использовать новые полномочия на полную и, похоже, взялся за меня всерьёз…

Гвардейцы поменяли строй, окружив меня с четырёх сторон. Закрыли ноамат от дурных намерений, но оставили достаточно места досужим взглядам.

— Ноамат… — летело испуганное из толпы, и эно горел под десятками глаз.

— Теперь, поди, из дома лишний раз не высунешься?

— Атэрэл рохафай! Смотрите, какие глаза! Я видел! Это её я видел на арене с таттонами! — захлёбывался восторгом болтливый очевидец.

Н-да. Вот страна и узнала своих героев…

Вытерпев этот уличный цирк, я напрасно надеялась перевести дыхание за стенами Первого дома. Нас давно уже ждали.