Я не умею прощать (СИ) - Стова Нийа

Проворные слуги ловко перехватили поводья невозмутимых ящеров и окружили заботой совсем не дешёвый транспорт. А меня в деликатных тисках конвоя повели к распахнутым воротам центральной башни. Я только и успела, что мазнуть ладонью по бугристой шее моей «лошадки», посылая волну приязни и благодарности.

Гнездо благородных Айрахвэл лишь снаружи походило на растопыренные пальцы огромной ладони, разрозненные, отколотые друг от друга. Фаланги широко распяленной пятерни в основании срастались клубком высоких галерей, бесконечных залов и уходили глубоко вниз, тая от посторонних глаз свои секреты. Готично, мрачновато, пафосно — примерно так я себе всё и представляла.

Меня торжественно сопровождали к трону длинной анфиладой, обставленной, как мебелью, многочисленной стражей. За нашими шагами сырым сквозняком тянулись шепотки, бормотанье и шорохи. Казалось, древние стены доверительно выбалтывают тайны, копившиеся здесь столетия.

Демонстрировать своё приобретение Старшая Мать Айрахвэл решила торжественно и церемонно.

В громадном тронном зале, увешанном штандартами Первого Правящего Дома, собралась толпа народа, разбитая на группы и распределённая по своим местам.

На небольших возвышениях по обе стороны от центра зала восседали достопочтенные матроны знатных родов в окружении личной охраны и свиты приближённых. Я тут же завладела их въедливым вниманием, стоило сопровождению остановиться у входа и пропустить меня вперёд.

Высоко задрав подбородок, я встала в нескольких шагах от подножия трона, рассматривая из-под ресниц колоритную картину «августейшего» семейства. Нит, тенью двигаясь за моей спиной, бухнулся рядом на колени и почтительно склонил голову.

Немаленькая компания тёмных эльфов занимала несколько просторных каменных ступеней. Все располагались на разном удалении от трона с оглядкой на степень родства и статус. Стояли, сидели на вышитых подушках или собственных коленях и придирчиво меня разглядывали. Кто-то открыто и недоумённо, неприязненно, с опаской. Кто-то тайком, исподлобья. И только один участник этого благородного собрания оставался к происходящему равнодушным.

Он сидел, уронив голову, у ног илхарэсс. Увесистая цепь широкого обруча на его шее крепилась к трону так низко, что не позволила бы пленнику стоять, даже сильно согнувшись. Массивные браслеты на запястьях и щиколотках больше напоминали кандалы.

Напрасно затейливая вязь орнамента маскировала зеленоватые вкрапления иматина. Кто хоть раз носил ограничители, ни с чем их не перепутает.

Из копны серебристо-белых локонов выглядывало длинное ухо, усыпанное по внешнему краю колечками с лунным адамантом. Так себя украшала исключительно высшая знать.

Длинные волосы заслоняли его лицо, спускались на спину и волной укрывали ступени.

Холёные пальцы королевы лениво перебирали роскошные пряди, зарываясь в них остро отточенными ноготками.

Высокородный сильный маг как шелудивый пёс на привязи… дабы все оценили императорский размах…

Или шкодливая ручная болонка?

Старшая Мать Айрахвэл тяжёлым, немигающим взглядом вперилась мне в лицо. И по застывшей тишине вокруг стало понятно, чего она ждёт.

Не разрывая зрительный контакт, я чуть склонила голову, медленно её подняла и, спрятав глаза под полуприкрытыми ресницами, больше не шелохнулась.

В льдистых осколках королевского величия мелькнуло удовлетворение. Илхарэсс окинула высокомерным взглядом замерший зал и приподняла уголки губ в торжествующей улыбке.

Вокруг зашевелились, зашептали…

Обычаи и вера тёмных эльфов уравнивали нас по статусу. Формально. И я имела полное право не только не склонять головы, но и вести себя в присутствии монаршей особы как угодно вольно. Но мне хватило ума признать право сильного, право власти неоспоримого лидера. И это было оценено по достоинству.

— Я приветствую ноамат орн Ллос в стенах Великого Дома Айрахвэл ит Сарохх, — холодный, властный голос удивительно шёл илхарэсс, как и строгий закрытый наряд. Громоздкая диадема в высокой причёске переходила в высокий стоячий воротник, напоминающий многослойную паутину. Украшения выгодно оттеняли жутковатые, блекло-голубые глаза.

— Да воззрятся очи Темнейшей с милостью к вашему Дому, да обрушатся её жвала ядом на ваших врагов, — благосклонным кивком досточтимая Шаардрилл приняла положенный ответ.

Она неторопливо поднялась со своего места, взяла услужливо поднесённую подвеску, спустилась по ступеням мимо отпрянувших в разные стороны родственников и встала напротив меня.

Мудрые глаза пресыщенной жизнью старухи на молодом бесстрастном лице смотрели с заметным одобрением.

Куснув колючим взглядом скопище подданных, королева проворно прицепила шильд с гербом Первого Дома к моей шее, развернулась и зычно произнесла:

— Да пребудет воля Темнейшей с нами! Мощь и величие Первого Дома славьте!

— Под флагом Великого Дома! С именем королевы! — грянули восторженные крики.

Нехитрый церемониал на этом завершился, и атмосфера неуловимо изменилась.

Зазвучала своеобразная, но приятная музыка. Усилиями слуг в зале появились обильные столы с угощениями.

Послушные вассалы заметно расслабились и в промежутках между едой подобострастным ручейком потянулись к подножию королевского пьедестала с хвалебными речами и щедрыми дарами для ноамат.

«Двор», поочерёдно подбираясь ближе, разглядывал меня, а Старшая Мать — мою реакцию на происходящее.

Поначалу пыталась запоминать вереницы имён и титулов, слушать льстивые посулы. А потом это бесполезное красноречие превратилось в невнятное бормотание, и на поверхность полезла суть. Суть обычной придворной жизни, как все её представляют, со страхом, завистью и ненавистью, борьбой за власть и высочайшую благосклонность.

И во всём этом мне теперь предстояло вариться.

Я занялась разглядыванием монаршей родни.

На первой ступени от трона в компании мужей и наложников восседала молодая матрона, тужась своим надменным величием затмить саму илхарэсс. Было заметно, что холопские взгляды ловят не только королевское одобрение, но и косо стреляют в сторону заносчивой особы.

Так вот о ком упоминал Зхар’ат…

— Моя четвёртая дочь, Хангбринн, — заметив моё любопытство, доверительным тоном сообщила королева. — Умная, сильная девочка, но очень нетерпеливая, — Шаардрилл лукаво стрельнула глазами в сторону молчаливого Нита. — Уже пыталась кого-то подложить в постель ноамат?

Юный наложник скуксился.

Я скупо улыбнулась. У дроу плохие осведомители? Или илхарэсс изволит посекретничать?

— Многие захотят побороться за внимание Отмеченной. Благородным Домам столицы есть что предложить.

Старшая Мать кивнула в сторону свободной середины зала, где наметилось некоторое оживление.

Приглушённая до сих пор музыка стала ритмичнее и громче, а веселье среди придворных разнузданней.

С молчаливого одобрения матрон от каждого островка придворных отделялись группки мужчин. Под поощрительные возгласы сородичей дроу быстро скидывали одежду и оставались в подобии короткой схенти [45] с длинным узорным передником.

Несколько слоёв полупрозрачной ткани так тесно облегали все причинные места, что ничуть не скрывали, а, скорее, выпячивали мужскую состоятельность.

Голый тестостероновый парад выстраивался в шахматном порядке напротив трона и, не поднимая от пола глаз, чутко к чему-то прислушивался.

— Сахссин дживин, юная ноамат, — хитро прищурилась королева. — Ты можешь выбрать любого. И даже не одного.

Неслыханная щедрость! Сахссин дживин — единственный случай, когда мужчины смели открыто предлагать себя интересной им особе. Раскованно и свободно, не опасаясь наказания. Обряд проводился редко и никогда не случался во имя единственной женщины. Я слышала о нём, но ни разу не наблюдала.

Досточтимая Шаардрилл повелительно кивнула головой.