Травоядный. Том III (СИ) - Белин Лев

— Они продолжали твердить, что у нас нет сил, что мы слабы в своей сути.

Мою руку начал окружать тёмный дым, волны и всполохи кружили вокруг неё.

— Они пытались нас убедить в каком-то грехе. Хотели узаконить наше рабство, прикрываясь «долгом» от рождения.

Дым перетекал в ладонь, материализуясь в чёрный кинжал. Но я не останавливался, продолжил выпускать энергию, формируя… крылья за спиной.

— Они твердили, что наша судьба — ползать у их ног. Вымаливать новый день, который нам не принадлежал.

Крылья раскидывались в стороны, сотканные из чёрного дыма. Тень позади меня становилась всё больше и больше.

— Но мы более не будем просить дать нам вздохнуть ещё пару раз. Мы станем теми, кто будет сам брать и вершить свою судьбу… — крылья окончательно раскинулись на несколько метров в каждую сторону, — Травоядные не будут рабами. Мы не будем рабами!

Фу-у-х! Порыв ветра разошёлся в стороны! Я наполнил крылья и хлопнул ими, взметаясь вверх! Ветер, что был во мне, стал той энергией, что даст силу крыльям, созданным из тьмы нашей ненависти, боли и отчаянья!

— Я приведу вас к свободе! К воле! К той жизни, которую вы заслуживаете! — мой голос гремел всё сильнее, пока я вливал энергию в диафрагму и голосовые связки, — Вы готовы к свободе⁈

ДА-А-А! Закричали зайцы хором!

— ТАК ВСТАНЬТЕ! И НЕ ОПУСКАЙТЕ ГОЛОВЫ! НЕ ПРОСИТЕ ПРОЩЕНИЯ! — я гремел всё громче, мои слова перетекали в звериный рёв, — СОЖМИТЕ КУЛАКИ! И СКАЖИТЕ: «МЫ НЕ БУДЕМ РАБАМИ!»

Они вскочили на ноги, не в силах сопротивляться порыву! Каждый как один!

И закричали все вместе:

— Мы не будем рабами!

Я легонько улыбнулся удовлетворённо. Они продолжали кричать, потрясывая кулаками, пока я спускался на землю. А Шайя стояла позади всех и с лукавой улыбкой смотрела на меня. Рядом с ней стоял инженер — Хатис и тот самый заяц в капюшоне и тряпье.

«Пора начинать последний акт, — подумал я, — Отец, жди меня. Я стану сильнее и вернусь в этот город, и он падёт, как и ты».

Мы выдвинулись стройными колоннами, как и подобает носильщикам и сопровождающим их надзирателям. Я разделил всех на три группы. Кому-то вручили корзины с персиками, а кому-то с яйцами тварей. В итоге вышло так, что моя — первая группа, насчитывала семь надзирателей. В неё всё так же входила Шайя и капюшон, который мне всё так же не нравился. Ещё я взял Хатиса, его мне стоило защитить. И естественно, в моей группе ему будет безопаснее.

«Да уж, надзиратели не любят шлемов, а ведь голову стоит беречь. Нам повезло набрать больше десятка, остальные прикрылись обмотками и прочим. И у меня уже есть сомнения в такой странной маскировке. Остаётся лишь надеяться, что большинство будет на турнире, а случайные встречные не будут рассматривать нас, — рассуждал я, размышляя над нашим сумасшедшим планом, — Следующая группа должна выдвинуться через десять минут. Растягиваться сильнее не имеет смысла. Хорошо, что в третьей группе не оказалось смышлёных ребят, и они даже не поняли, как опасно для них идти последними».

Я и не рассчитывал, что к вратам доберутся все три группы. Даже надеялся, что последняя отвлечёт на себя внимание.

Рядом возникла Шайя и заговорила со мной тихо:

— Яйца ведут себя активно. Это становится опасным, они могут вылупиться в любой момент.

А вот и ещё одна причина, по которой третья группа вряд ли доберётся до финала истории.

— Значит, нужно спешить, — просто сказал я, — Передай всем, что нам надо ускориться.

— А как же остальные? — сказала она, бросив взгляд назад. Её лицо закрывал высокий шлем, нижнюю часть лица — лоскут ткани на подобии шарфа. Видимые части тела были перекрашены на манер тигриных полос.

Мы все немного приукрасили себя, Шайя заранее подумала об этом и взяла некоторые красители. Их в джунглях использовали для маскировки. Всё же даже твари с большей охотой нападали на зайца, а не на тигра. Впрочем, мне раскрас не требовался, чёрная шерсть не особо типична для зайцев. Потому было решено облачиться в одежды пантеры. Куда большую проблему составляли наши лапы — слишком уж они были узнаваемы. Высокие сапоги, юбки и кожаные штаны немного решили эту проблему, но двигательную специфику не изменили.

— Знаешь, чем больше я думаю о том, как мы выглядим, тем больше во мне сомнений, — сказал я, меняя тему.

— Думаешь? Надзиратели вообще не шибко смышлёные, иначе не оказались бы на таком дерьмовом положении. Да и если не присматриваться, доспехи, зайцы, всё не так плохо. Ты сам помнишь, насколько заинтересованы в своей работе привратники? И, как мне сказал Вират, сейчас довольно активный сбор персиков, гонят всех, и вряд ли кто-то будет серьёзно задерживать носильщиков с досмотрами.

— В твоих словах есть смысл.

— Ты так и не ответил, что с остальными? — не отставала она, — Если мы ускоримся, они окажутся в невыгодном положении.

— Мы в поле зрения второй группы, они поймут и тоже ускорятся.

— А третья?

Я повернулся к ней и посмотрел в глаза. В них ещё не остыла жалость, милосердие и доброта. Эти эмоции и чувства были редкими гостями в колонии. А я забыл о них куда раньше. Они были помехой, ненужным сердечным хламом. Одного примера Декса достаточно. И он же морочил мне башку, пока я не вернул все воспоминания.

— Ты ведь и сама всё понимаешь. Притворяешься, будто есть иной выбор, но в глубине — понимаешь, — ответил я и ускорил шаг, направляясь к голове колонны.

Вёл зайцев Хатис, облачённый в достаточно тяжёлые доспехи. Найти полный комплект было проблематично, а вот собрать его, снимая разные элементы с разных хищников, не составило труда. Потому он хоть и выглядел странно в разного вида элементах. Но при этом был куда более массивным и внушительным. Потому-то я и поставил его вперёд. Такая громила никак не напоминает зайцев.

— Хат! — бросил я.

— Да? — неуклюже повернув голову в закрытом шлеме с тонкими дырочками для глаз, отозвался он.

— Надо ускориться, — просто потребовал я, не вдаваясь в подробности.

— Понял!

И мне чертовски нравилось, что он не задаёт лишних вопросов. А ещё…

— Быстрее, еб*чии дети Наиры! Шевелите задницами, иначе высеку до костяшек!

…У него был актёрский талант. Как там говорится? Талантливый человек талантлив во всём? Вот это было про него.

Мы перевалили через бугор и петляющие дороги, те самые, по которым я недавно бежал, а теперь возвращаюсь. И, наконец, вышли к нашим старым-недобрым баракам. Деревянные халупы, компостные ямы, длинное деревянное здание, заменявшее столовую, и виднеющаяся вдалеке кузница, из трубы которой всё ещё не шёл дым. Это всё было их миром совсем недавно, и моим тоже, пусть я и был лишь гостем. И если те, кто ещё был в кандалах, со страхом смотрели на свои домишки, пленниками которых они были с рождения; другие, давно позабывшие вонь и утренние вопли надсмотрщиков, глядели с отвращением на эти символы узаконенного рабства.

«Улицы пусты, хорошо. Нечего тут делать, когда рабочий день в самом разгаре, — отметил я. — Дальше поля и сады — там даже в обычное время нет народа, а сейчас и подавно».

Мы без проблем прошли колонию, тянувшуюся на километры раскинутых домиков. Где-то вдалеке высилось более внушительное здание, и я заметил, как на него смотрит Шайя, хотя остальным не было дела. Я замечал его раньше, но оно значения для меня не имело. И всё же я спросил:

— Что там?

Она вздрогнула, шла на несколько шагов позади и быстренько поравнялась со мной.

— Там… большинство женщин, — сказала она с явной печалью, — И дети, они тоже там.

«Ах, помнится мне, говорили, что молодняк содержится отдельно. Значит, там и матери, — у меня невольно пробежали мурашки, — Они разводят травоядных как животных… контролируют их популяцию таким мерзким способом».

— А мужчины, они тоже там? — спросил я.

Она покачала головой и ответила:

— Нет, их туда приводят, и они уже не возвращаются. Я была там один раз. Там только женщины и дети. Живут словно…