Двойник короля 14 (СИ) - Скабер Артемий

Слизь затылочника я убрал, когда взял девушку. Время пошло. Нужно было действовать, пока все пребывали в объятиях Морфея. По моим расчётам, эффект продлится минут двадцать, максимум полчаса. Потом начнут просыпаться по очереди.

Я поднялся на первый этаж: картина не изменилась. Перехватил девушку поудобнее. Маруся тихо вздохнула во сне, но не проснулась. Хорошо, а то не хватало мне сейчас объяснять ситуацию испуганной девице.

Достал артефакт связи.

— Булкин? — произнёс я в устройство.

Ответ пришёл мгновенно, голос аристократа дрожал от волнения:

— Тут! Павел, что там? Получается? Она в порядке?

— Подходи к задней двери, — коротко приказал. — Машина должна быть готова. Как получишь дочь, сразу уезжаешь. У тебя день, чтобы спрятать её, а потом ко мне. Понял?

— Павел! — тут же раздались всхлипы в артефакте. — Ты нашёл её? Спас? Правда? Она жива? Как себя чувствует? Ты её видел? Говорил с ней? Она не ранена?

Булкин захлёбывался словами, его голос срывался на рыдания. Отцовские чувства брали верх над осторожностью.

— Три минуты, задний выход, — деактивировал артефакт.

Не время сейчас выслушивать эмоциональные излияния. Дело делать надо.

Я понёс девушку дальше по коридору. Нашёл заднюю дверь участка — массивную железную конструкцию с тремя замками, цепью и засовом.

Пришлось положить девушку перед дверью на несколько секунд. Выпустил магию льда и ударил ногой. Металл треснул, замёрзшие части рассыпались. Дверь со скрипом открылась.

Булкин уже был тут. Стоял рядом с машиной, нервно курил и переминался с ноги на ногу. Увидев меня с дочерью на руках, кинул сигарету и бросился навстречу.

— Маруся! — всхлипнул он, протягивая руки. — Моя девочка! Папина принцесса!

Лицо аристократа было залито слезами. Руки дрожали, когда он принимал дочь. Прижал её к груди, как самое дорогое сокровище.

— Она спит? — спросил Булкин, гладя волосы девушки. — Что с ней? Почему не просыпается?

— Усыпляющее средство, — коротко объяснил я. — Скоро проснётся. Никаких последствий.

Всучил ему Марусю и тут же начал закрывать дверь. А то ещё парами накроет отца семейства, и тогда мне нужно будет тащить уже два тела, причём одно достаточно тяжёлое.

— Павел, спасибо! — кричал Булкин из-за закрывающейся двери. — Ты спас мне жизнь! Я тебе всё верну! Всё!

Я слышал, как завёлся мотор, машина уехала. Хорошо. Теперь есть время заметать следы.

Вернулся в здание участка. Но чего-то не хватает для полноты картины. Слишком мирно всё выглядит, будто все дружно решили вздремнуть после обеда. А нужна версия, объясняющая исчезновение девушки из камеры.

Я выпустил паучков из пространственного кольца. Все десять особей материализовались в коридоре, шевеля длинными лапами.

— Ну что, ребятки, — обратился к ним, — время устроить небольшой хаос. Постарайтесь от души, но людей не трогайте.

Паучки послушно разбежались по зданию. Я остался наблюдать за их работой. Первым делом они взялись за дежурную часть. Стол сержанта перевернули, бумаги разлетелись по всему помещению. Журнал регистрации, в который всё ещё утыкался носом дежурный, порвали на клочки. Чернильницу разбили о стену — тёмные брызги украсили казённые обои.

«Красиво, — оценил я художества. — Современное искусство, называется 'Хаос в полночь» или «Натюрморт с разрушением».

Один паучок умудрился опрокинуть стеллаж с документами. Папки посыпались как осенние листья, бумаги разлетелись по всему коридору. Теперь спящие жандармы лежали на ковре из служебных отчётов и протоколов.

Другой занялся кабинетом следователей на втором этаже. Столы переворачивал один за другим — грохот стоял такой, что удивительно, как никто не проснулся. Но слизь затылочника держала крепко.

Печатную машинку сбросили на пол — металлические детали разлетелись во все стороны. Шкаф с делами разнесли вдребезги — папки, документы, фотографии потерпевших усыпали помещение разноцветным конфетти.

«Хорошо работают, — думал я, наблюдая за погромом. — Профессионально, с душой. Даже жалко, что спящие это не оценят. Хотя почему? Оценят, когда проснутся».

В кабинете начальника участка паучки проявили особое усердие. Массивный дубовый стол не просто перевернули — разломали на части. Портреты со стен посбивали, стёкла разбили. Теперь император и остальные смотрели на мир с треснувших рамок.

Сейф попытались вскрыть, но ничего не вышло. Зато украсили его паутиной — пусть эксперты потом гадают, откуда взялись столь необычные следы.

Архив превратили в руины античной библиотеки. Полки с документами валялись грудами, бумаги перемешались в кучу. Карточки из картотеки рассыпали по полу — теперь вся система учёта пошла к чертям.

«Интересно, — размышлял я, — сколько времени им понадобится, чтобы восстановить порядок? Недели две минимум. А может, и месяц».

Особенно постарались в подвале. Получилось так, будто кто-то устроил массовый побег. Следы борьбы, разрушения, хаос — идеальное прикрытие для исчезновения девушки. Один паучок даже умудрился добраться до служебного туалета и устроил там локальный потоп. Краны сломал, трубы погнул — вода лилась на пол, заливая коридор. К утру здесь будет болото.

В общем, постарались от души. Теперь у жандармов будет полный комплект проблем: массовый побег заключённых, разгром участка, испорченные документы, сломанная мебель и разрушенная система. На фоне такого кошмара исчезновение одной девушки затеряется.

— Хорошая работа, — похвалил паучков. — Теперь возвращайтесь.

Монстры послушно приблизились ко мне и переместились в пространственное кольцо. Я остался один среди руин некогда образцового участка.

Вернулся в допросную и лёг на пол. Изобразил себя спящим, как и все остальные. По моим расчётам, первыми придут в себя заключённые в камерах. Там дверь открыта, быстрее проветрится.

Камеры открытыми я оставил, так что рванут на свободу. У жандармов появится занятие — снова ловить преступников. Ещё и мотив есть: кто-то освободил своего подельника и устроил диверсию. А девушка… Ну, она со всеми рванула. Или вообще её похитили во время хаоса. Идеально.

Холодно лежать на каменном полу. Но чего не сделаешь для убедительности? Закрыл глаза, расслабил мышцы, замедлил дыхание. Если кто проснётся раньше времени — должен выглядеть как пострадавший, а не как организатор.

Спустя полчаса жандармы стали приходить в себя. Сначала послышались отдельные стоны и вздохи. Кто-то пытался понять, где находится и что происходит. Потом начался настоящий хаос. Заорали:

— Тревога! Всем проснуться! Нападение!

Крики, суматоха, команды, приказы полетели из каждого угла. Люди просыпались и не могли понять, что произошло. Судя по звукам, кто-то пытался встать, падал, снова поднимался. Голоса смешивались в какофонию:

— Что случилось?

— Где все документы?

— Кто разнёс участок?

— Проверить камеры!

— Вызвать подкрепление!

Тут же объявили чрезвычайное положение в участке. Снаряжали людей и машины, вызывали дополнительные силы. Кто-то бегал с фонарём, пытаясь оценить масштабы разрушений. Другие проверяли, все ли сотрудники живы.

Начальник участка проснулся в своём разгромленном кабинете и начал материться на трёх языках. Его вопли слышались даже в допросной. Хотя ничего удивительного, он вещал через громкую связь.

— Караул! — орал мужик. — Диверсия! Саботаж! Головы полетят!

Видимо, кто-то проверил камеры в подвале и обнаружил массовый побег. Крики усилились в разы.

— Все заключённые сбежали!

— Камеры взломаны!

— Замки открыты!

— Следы неизвестных животных!

А вот и ко мне пришли.

— Капитан? — спросил жандарм, тряся за плечо. — Где Дрозд?

Мужик был молодой, лет двадцати пяти, с перепуганными глазами. Форма помялась, фуражка съехала набок.

— А? — моргал он, изображая только что проснувшегося человека. — Что? Кто? Где я? Что происходит? На каком основании вы задержали графа?