- Я хотела с тобой поговорить на очень серьезную тему, надеюсь, ты поймешь меня. Я собираюсь выйти из состава Общины, не ожидаясь окончания своего естественного срока. В Общину выберут новую ведьму на предстоящем шабаше после моей отставки. Я предложу твою кандидатуру.
От потрясения я застыла с чашкой в руках и не смогла слова вымолвить. Я могла предположить, что Старшая ведьма хочет один на один высказать мне претензии по поводу неподобающего поведения как ведьмы, потребовать, чтобы уехала с территории, подконтрольной Общины, за которой я не закреплена, даже оказать какую-то мелкую услугу, но не предложение ответственной колдовской должности.
- Вообще-то я магический юрист, причем в последнее время в плане колдовства я еще и проблемная оказалась… для всех.
- Разумеется, к моему мнению прислушаются, другое и представить себе сложно, - высокомерно заявила Ольга Никифоровна, - У меня многолетняя репутация грамотной и разумной ведьмы, мыслящей рационально. Есть и влиятельные люди, поддерживающие меня.
- Почему выбор пал на меня?
- Во-первых, на смену урожденной ведьме должна прийти только урожденная. Во-вторых, прогресс коснулся и нас! Ты видела меня и моих старушек-коллег на рассмотрении своей жалобы? Да никто из нас понятия не имел, как эту твою флешку в ноутбук вставить, не говоря уже о том, что это видео можно сохранить в какое-то там «облако»!
- Для этого у вас есть секретарь.
- Конечно. Ее должность по сути техническая. Теперь обрати внимание на то, что, войдя в Общину ведьм, ты станешь почти неприкасаемая для своих недругов. Той же пройдохи Елены, твоей мачехи.
- Мои проблемы с Леной прекратятся, как только я вернусь домой. Просто я обещала одному человеку поговорить с отцом и оставить прошлое в прошлом. Да я и не могу избираться в ваше Общину, потому что отношусь к Лесовску.
- Так ты переедешь в Староград, - искренне удивилась моей недальновидности старая ведьма. – Пора и домой уже вернуться.
- Ольга Никифоровна, спасибо за доверие, - отказаться нужно и не обидно, и аргументированно, - но во мне нет необходимых качеств, я слишком порывистая, не к месту любопытная, порой неуступчивая. Нет, я не подхожу для такой ответственной и важной работы.
Старушка была настойчива, я кое-как от нее отвязалась, сказав на прощание: «Я подумаю».
ГЛАВА 21. Купальская ночь.
Зато я уговорила Дольского составить мне компанию слетать со мной в староградский лес на озеро.
- Ты полетишь обнаженной, надеюсь? Как Маргарита?
- Не о том думаешь, Дольский. В лесу клещей – пруд пруди! Одеваемся по-походному, но на белой одежде этих вредителей заметить легче. Учти!
Мы условились, что он приедет ко мне к десяти часам вечера.
Я попросила девочку-администратора пропустить ко мне давнего знакомого, предупредив, что в номере мы с ним не останемся, потому что с полетной площадки мы отбываем на празднование Ивана-Купала.
Милая девушка Екатерина улыбнулась и сказала, что находит очень романтичным совместный полет в такой замечательный праздник. Не понимаю, как раньше я не замечала, что ее нос слегка длинноват и мешает добропорядочным ведьмам вести свои дела без учета ее мнения.
- Откуда у вас столько мух? – раздраженно сказала я.
- У нас их не может быть, - вежливо сказала девушка, - кругом москитные сетки.
- А это что такое? – я пальцем показала на ее нос, на котором сидела жирненькая такая муха.
Катя смешно скосила глаза и попыталась ее скинуть с носа. Ага, сейчас - не для того я ее туда посадила. Минуты три ей для лечения излишнего любопытства вполне хватит. С лихвой, то есть с носом.
В отличнейшем настроении я пришла в номер, где голодный Егор очень злился и пыхтел. Пришлось ему объяснить, что такое холодильник. Но прежде я подсунула расческу Дольского.
- Не он это, - буркнул «злыдень», понюхав, - Есть хочу!
Кажется, он обживался и в той же степени наглел. Наевшись сосисок и булок, он развалился на кресле и начал икать. Я кинула в него тапки.
Странным образом, на Дольского кот и «злыдень» отреагировали буднично, как будто он всегда околачивался где-то рядом.
Мы с Дольским оба надели белые джинсы и белые рубахи. Только кроссовки у меня были серые, а у моего компаньона – черные. Я сняла с него темные очки, объяснив, что в полете на скорости они с него слетят. Пусть радуется, что я не надела на него шлем.
На летной площадке он усмехнулся, увидев подаренную мне метлу. Я свистнула ей, и метла покорно легла в воздухе. Я перекинула через метлу ногу, а Дольский, усевшись сзади, обхватил меня под грудью, слегка пройдясь руками по доступной части тела.
- Эй, скину! – предупредила я его.
Так мы и полетели к лесному озеру. Мы летели над вечерним городом, над таинственным лесом, рассекая воздушную гладь. Дольский, поначалу напряженный и с непривычки тяжело дышащий, оставил волнение и полностью доверился мне и моему внутреннему чувству неба и воздуха.
Мы спустились прямо на лесной опушке, от которой шла тропинка к озеру.
- Поздоровайся, - подсказала я, как только мы оказались на земле. Дольский оглянулся – никого, посмотрел по сторонам – никого.
- Здравствуйте, молодой человек, - торжественно произнес спустившийся с дуба леший, по случаю торжественной ночи, надевший новую косоворотку и красные (ни в коем случае не революционные) шаровары. На голове его красовался сползший на одно ухо венок.
- Леший, - представился он, и протянул руку Дольскому. – А вы кем нашей Дарьюшке приходитесь?
- Жених! – громко, не моргнув глазом, ответил Дольский, - Дмитрий. Очень, очень приятно.
Леший обнял меня, пустив слезу, вспомнил, как встретил меня еще девочкой среди учениц школы молодых ведьм.
Он выдал мне пропуск на Купальскую ночь – берестяной кусочек с нацарапанным красным карандашом цветком папоротника.
- На двух лиц, - подмигнул он мне.
Позади нас прибывали ведьмы, колдуны и их спутники. Кто-то, как мы с Дольским, был в светлых джинсах или брюках, а кто-то подготовился продуманно и традиционно - белые длинные платья на женщинах с цветастой вышивкой и стилизованные под народный стиль рубашки и штаны на мужчинах дополнялись векам из трав и цветов.
Вся лесная нечисть собралась на праздник – полупрозрачные лесавки пели песни, сторонясь без меры кокетливых русалок, снующие туда-сюда моховики, ростом не выше моей щиколотки, собирали мелкие цветки для украшения венков. Полевики и пущевики пришли из полей и дальних чащоб и, оставив хмурость и уныние, выдавали довольно фривольные, но очень смешные частушки.
Кто-то подольстился к лешему:
- Леший в гусельки играет,
Ну а я пою-пою,
Всяка нечисть в чаще знает,
Как частушечки люблю!
- Ни фига себе! – сказал впечатленный Дольский, - Как тут все официально в лесу! Но только одеты все как-то…просто.
- Это встреча без галстуков, дорогой жених!
- Просто я всегда думал, что и до таких празднеств дошли отголоски современности. Я на сто процентов был уверен, что на Ивана-Купала сейчас уже не надевают длинные вышитые платья и рубахи. А тут… да еще кругом костры.
- Только не думай, что это костюмированное мероприятие. Это тебе не новомодное понятие «дресс-код». Здесь все по-настоящему – праздник, ритуалы и традиции.
Мы пошли к озеру, и тут малявки-русалки, увидев моего Дольского, с синяками на лице, такого брутального и обаятельного, запищали от восторга. Некоторые из них сидели на ветках деревьев, распустив роскошные волосы на обнаженную грудь, и в прямом смысле слова крутили своими длинными рыбьими хвостами. Другие - в обычном девичьих платьях по колено – плясали в хороводе.
Две русалки, очевидно, не отличающиеся тяжелым поведением, подскочив к моему кавалеру, и подхватив под руки, потащили в хоровод.
