- Брысь отсюда, пока в уху не отправила! – гаркнула я.
- Стерва! – в один голос пропищали они, но Дольского, отпустили.
- Кажется, ты был не прочь пойти с ними в пляс.
- Да я их в первый раз вижу! – возмутился Дольский, - Я даже слова им сказать не успел, когда они налетели.
- Какой молоденький! – мстительно заметила русалка, намекая, что я-то постарше буду.
- В уху! – прошипела я и бросила в нее парочку огненных искр. Молоденький – ему тридцатник, между прочим!
Но вдруг одна из них – в платье, открывающем лечи и ложбинку на груди – схватила почти Донского за руку и с визгом потащила к озеру. Растерявшийся на мгновение Дольский, пытался вырвать руку и объяснить, что на торжестве он не одинок.
- Девушка тут! Невеста, - старался он выйти из некрасивой ситуации приличным человеком.
Нахалка-русалка смеялась и упорно тащила его к воде. Дольский криво улыбался, дергал рукой и, наконец, поймав устойчивое положение, сказал ей, что с места не сдвинется.
Ну что ж, опыт ставить на место зарвавшихся девиц у меня имеется. В Старограде легенды ходят, судимость мне "шьют".
Я подошла к русалке и ласково ей сказала:
- Ты не в то озеро невод закинула, красавица. Этот парень давно мне сосватан, вот как родился, так сразу - для меня. А не веришь – погляди.
Я дотронулась до щеки Дольского – на ней вспыхнул образ папоротника с бутоном. Он сощурился. «Больно, милый, знаю, больно. Но как еще ее отвадить? Ведь защекочет, зараза, и головушку твою закружит», - мысленно утешала я его.
- Да уж прям! – передразнила меня русалка, - Ты, ведьма, наговоришь сейчас с три короба, а парню, может, попробовать русалочьей любви надо. Она жаркая бывает…
Бессовестная девица «включила» чары и потянулась губами к Дольскому.
Вот хотела я по-хорошему. Не судьба. Собрала я в руки лесной ветерок, да и послала ее… в озеро. Русалку сдуло, а Дольского я удержала рукой. А потом как хлопнула его по щеке, что он чуть не свалился.
- Это я тебя от чар русальских избавила, милый! - улыбнулась я, - Ну и для профилактики неплохо помнить – кто для тебя главная женщина.
В лесу уже были разожжены костры, и началось настоящее купальское веселье. Мы посмотрели на прыгающих через костер ведьм и колдунов, послушали песни от вредных русалок, а потом, дожидаясь полночи, сидели спина к спине и слушали праздничный шум, который не сравним ни с одним городским торжеством.
Я посмотрела на небо. Звезды мигали ночным зрителям с высоты и начали кувыркаться, вступая в игру с любующимися на них магами и чародейками. Пора, скоро полночь.
Я взяла Дольского за руку и повела его дальше от костров и озера. Пришлось объяснить ему, что мы идем за цветком папоротника. Пока с него хватит этой информации, потом расскажу – зачем.
Среди уханья сов, пения лесных птиц и тихого шепота деревьев, в нескольких шагах от нас из резного длинного листа, прямо в глаза смотрел алый бутон. Он дрожал и раскачивался, отдавая этой ночи чудо - свой волшебный цветок. Вдруг он вытянулся и раскрыл бутон, озарив своими мерцающими семью лепестками лесную поляну.
- Иди ко мне, - протянула к нему руку.
«Помоги мне, - думала я, - помоги освободиться от пут прошлого и узнать тайных и явных врагов. Пусть твой свет станет помощником в моих делах».
Осторожно, приговаривая «гори, да не обожги», я поместила драгоценный цветок в чистый белый платок. Мы замерли от этой красоты с Дольским. Горящий, как пламя, нежный как шелк, цветок папоротника, освещал наши лица. В эту минуту мы были счастливы просто так. Слова были лишними, мы жили и чувствовали сейчас в унисон. Нас согревали тепло земли и неба, музыка звучала в наших сердцах, нам не было темно, мы сами был как свет.
Дольский притянул меня к себе и поцеловал. Купальская ночь, цветок и мы. Больше никого.
ГЛАВА 22. Печальная. Черное предупреждение.
Домой я вернулась на рассвете. Дольский, конечно, уговаривал меня залететь к нему, но я доставила его до дому и улетела в гостиницу.
Мы оба устали, а вместе с ним отдыхать не хочется. Посидим вместе, поговорим, выпьем, а там и до греха недалеко. Флирт, ухаживание – с удовольствием, к остальному пока не готова. Наше приключения в Купальскую тоже не повод для того, чтобы остаться у него с ночевкой.
Когда я приземлилась на летной площадке, то обнаружила, что Егор сидит прямо на дощатом полу, привалившись к кирпичной стенке. Смотрелся он усталым, сонным, но не вредным как обычно. Он устало вздохнул и посмотрел на меня не обычным колючим взглядом, а по-домашнему спокойно и с пониманием. В нем появилась какая-то сопричастность, напугавшая меня. Так смотрят, когда сообщают о беде.
- Тебя Семен выгнал? Ты почему здесь сидишь?
- Просто сижу. Тебя жду.
- Зачем? Я, по-моему, объяснила свое отсутствие. Ведьма отправилась на ночное празднество, или надо было тебя с собой позвать?
- Нет.
Этот конкретный ответ, без привычной грубости и злой мимики меня озадачил. «Злыдень» не может быть уравновешенным и уважительным. Природу нечисти не победить. Гены пальцем не размажешь. Кровь - не водица. От осинки не родятся апельсинки и тому подобное.
- Ты очень …. спокойный. Если бы ты пожелал мне доброго утра, я бы даже назвала тебя вежливым. Но в таком случае, это был бы не ты. Может, ты начинаешь заболевать? Или задумал какую-то гнусность, и мне стоит беспокоиться?
Он встал, отряхнулся, постучал лаптями по полу и сказал:
- Ты только не пугайся. Мы не разрешили никому трогать, Семен возле порога караулит.
Я поставила метлу и опрометью побежала в номер. Вбежав в коридор вместе с Егором, вдалеке увидела, как под дверью сидит мой кот и смотрит на какой-то предмет рядом с ним. Не обманул «злыдень», караулит что-то. Бежала я тяжело, может быть, мой топот даже разбудил остальных гостей, однако, меня это не заботило.
Семен смотрел на меня какими-то больными глазами. Ведьмин кот был подавлен, он тихо стонал. Одной лапой Семен обнимал маленькое тело котенка. Серого, в темную полоску на спинке. Котик был мертв. Не стоило даже наклоняться, чтобы проверить. Ведьма чует смерть.
- Как он здесь оказался? Что случилось без меня? – спросила я, одновременно переключившись на «кошачий» язык.
- В полночь постучали в дверь. Мы-то понимаем, что не хозяйка пришла, и не администратор, иначе бы своим ключом открывали. Потом стук повторился, потом еще раз. Егор мне говорит: «Неспроста в Купальскую ночь чужие в дом просятся, посмотреть бы – чего там». И тут писк раздался, - Семен сглотнул и опустил голову, - котенок крикнул, и мы почуяли запах крови. Убили его. Прямо под дверью. Тут уж Егору поколдовать пришлось, он дверь свистом нечистой силы пробил. Вот так и сижу здесь. А Егор тебя ждал после полета.
Изнеможение от полета и праздничное послевкусие исчезли. Со мной остались жалость к несчастному ни в чем не повинному котенку, угрызения совести, что Семенушка и Егор остались одни с потрясением от убийства, которое было совершено прямо под дверью нашего временного жилища.
Что же, нужно сконцентрироваться и определить, что за акт устрашения был сделан и кем именно. События тринадцатилетней давности и дилетантское «черное» вредительство связаны между собой: меня не просто выживают из города, а теперь уже и угрожают.
- Это имитация ритуала на смерть. За убийством котенка стоит женщина, не ведьма. Просто зачитала слова заклятья и пустила кровь котенку. Боже!
Я всхлипнула. Это преступление! Бедное животное! Черная магия влечет к себе людей ничтожных и кровожадных. Столько способов подражать черной магии – включите телевизор, там подскажут: по кладбищам гуляют, делают страшненькие куклы и обкладывают их иголками. Но выбрали такое зверство... Теперь решились на жертву живого существа…
Сейчас бы взять в руки носовой платок и выплакаться, пошмыгать носом, оплакивая серого малыша, но предайся я горю прямо сейчас, и мои ребята – «злыдень» и кот – вместе со мной впадут в него. Егор молчал и уселся рядом с котом, положив маленькую ручку на его голову.
