Девушки бури и тени - Нган Наташа

Поначалу тишина действовала ей на нервы. Она вздрагивала при каждом малейшем шорохе, всё время держалась поближе к остальным, боясь оставаться одна. Но, как и к большинству изменений после Лунного Бала, за прошедшие недели она привыкла и к этому. Сейчас её взгляд лишь на мгновение скользнул по ваннам. Знакомый укол потери пронзил её, прежде чем она отогнала его и вздрогнула, шмыгнув носом. Не потрудившись стряхнуть снег с сапог, она поправила в руках завёрнутый в ткань свёрток и вошла в дом.

Внутри было сумрачно, узкие коридоры освещались только слабым зимним светом, просачивающимся сквозь решётчатые окна. Тишина здесь была ещё гуще – в здании не наблюдалось обычной жизни. Но когда она свернула в коридор, где располагались их комнаты, из дальнего конца, комнаты Ченны, донеслись голоса. Аоки прошла через коридор. Только одна дверь была открыта. Проходя мимо неё, она изо всех сил старалась не заглядывать в неё и в пустую комнату за ней, хотя они пульсировала в её сознании, как больной зуб.

К этому отсутствию она так и не смогла привыкнуть.

Аоки натянула на лицо широкую улыбку и открыла дверь в комнату Ченны.

– Доставка для комнаты номер один! – пропела она, врываясь в комнату с гордо поднятой посылкой.

Две девушки внутри засмеялись, а третья поморщилась.

– Прекрати, Аоки! Ты так доведёшь меня до инфаркта.

– Прости, Ченна, – Аоки бросила на неё виноватый взгляд.

Тем не менее, лицо темнокожей девушки было доброжелательным. Она встала вместе с двумя другими, чтобы посмотреть, что принесла Аоки.

– Пожалуйста, скажи, что здесь свежие фрукты, – пробормотала Чжэнь, когда Аоки опустилась на колени и начала разворачивать салфетку. – Сейчас я бы не отказалась даже от гнилого банана, у нас их так давно не было.

Она посмотрела на девушку рядом, у которой было почти точно такое же лицо, их миниатюрные черты были симметричны, как у кукол: маленькие прямые носики; розовые губки, изогнутые, как бантики Купидона; алебастровая кожа – нежная, что казалась почти прозрачной. Их длинные тёмные волосы были стянуты сзади.

– Мне снова приснилось мамино дерево ямболан, Чжинь. Помнишь, как мы старались не ходить в двор, где оно росло, потому что брат сказал нам, что оно плодоносит сморщенными головками детей, которые не слушались родителей?

Сестра-близнец рассмеялась:

– Мы не ели его ягод до тех пор, пока нам не исполнилось 15.

– Я бы с удовольствием съела сейчас всё дерево, – вздохнула Чжэнь.

– Даже если бы это правда были сморщенные детские головы, – согласилась Чжинь.

– Странные вы какие-то, – хмуро посмотрела на них Ченна.

Аоки, довольная тем, что принесла хорошие новости, вынула зелёный фрукт с шипастой скорлупой, который Чжинь тут же схватила.

– Джекфрут! – радостно объявила она. – Ками сказала, что такой подарил ей милый демон-лев из чайного домика по соседству. Ещё она нашла на улице несколько выброшенных мангостанов. Они перезрелые, но...

– Осторожнее! – предупредила Ченна.

Чжэнь нашла в пакете фиолетовый фрукт и уже сдавила один ладонями. Сок, печально известный тем, что оставляет самые стойкие пятна, стекал по её запястью. Она вытерла его мантией и продолжила есть.

– Какое это имеет значение? – спросила она за едой. – Всё равно никто не заметит.

В одно мгновение настроение у всех испортилось.

– Госпожа Эйра и мадам Химура могут в любое время вернуться, – после паузы напомнила Ченна, нахмурив густые брови.

Девушки инстинктивно посмотрели на дверь. Но за стенкой из рисовой бумаги не было ни высокой тени, ни стука когтистых лап по тиковому дереву. В коридоре было тихо. В комнате Блю, как обычно, стояла тишина. В Бумажном Доме находились лишь их горничные, чьи комнаты располагались в нескольких коридорах отсюда, и их число сократилось до трёх. Остальные разбежались по своим семьям в ночь Лунного Бала, включая горничную Аоки. Горничную Леи, Лилл, стражники увели той же ночью.

Никто не знал, что с ней случилось. Аоки надеялась, что ничего плохого.

Она надеялась, что все из тех, кто исчез той ночью, были в безопасности.

– Именно так нам и говорили в первые дни, – напомнила им Чжинь. – Сколько недель уже прошло?

Аоки подавила нарастающую волну паники, которая сопровождала любой разговор об их положении.

– Они ещё могут вернуться, – пробормотала она, и слёзы защипали ей глаза. Затем она фыркнула и бросила вызывающий взгляд на близняшек. – Знаете ли, горничная Ченны не рисковала жизнью, чтобы добыть вам эти фрукты.

С виноватыми лицами Чжэнь и Чжинь вручили Аоки и Ченне остатки фруктов.

Они разложили и остальные продукты, которые Аоки принесла с кухни: маринованные овощи, солёное вяленое мясо, холодный чай с хризантемами, заваренный перед уходом слуг. Свежие продукты давно закончились, и только Ченна и её горничная Ками умели готовить, поэтому большая часть их обедов и ужинов состояла из тарелки риса в одной из заброшенных гостиных.

За едой настроение поднялось, но они беседовали осторожно, стараясь не переходить на опасные темы. Это было почти нормально. Но их улыбки исчезли на секунду раньше, чем следовало, а смех стал слишком пронзительным.

Когда они закончили, Аоки взяла свою порцию еды, которую отложила в сторону, и встала.

– Не понимаю, почему ты продолжаешь беспокоиться о ней, – Чжэнь искоса взглянула на неё. – Не помню, чтобы она когда-нибудь благодарила тебя или горничных.

– Кто-то должен ей помочь, – Аоки прикусила нижнюю губу.

– Ты же знаешь – она оставила бы нас умирать с голоду, будь на то её воля, – сказал Чжинь.

– Тогда, к счастью, это не так, – ответила Ченна, и от её резкого голоса близняшки замолчали. Она встала, вложив что-то в свободную руку Аоки. – Скажи ей, чтобы не тратила понапрасну. Больше не осталось.

– Ками сказала мне, что хочет проверить и остальные сады, – с надеждой сказала Аоки. – На всякий случай, если семена занесло ветром...

– Вчера я помогала ей с поисками, – Ченна покачала головой. – Мы ничего не нашли. Конечно, никто из нас не эксперт в таком вопросе. Мы не... — она замолчала, беспокойство отразилось на её лице, когда она поняла, что сказала и чьё имя чуть не произнесла.

Аоки почувствовала, как сжалось её сердце.

– Всё в порядке, – кивнула она, стараясь дышать ровно. – Я знаю, что Л-Леи, — она выдавила её имя из себя, — лишь немного научила её различать травы.

С облегчением на лице, Ченна улыбнулась:

– Она спросит у женщин, которые нам помогали. Держу пари, кто-нибудь из них сможет раздобыть ещё, – она коснулась руки Аоки. – Не волнуйся. Блю скоро придёт в норму.

– Судя по тому, как часто она хмурится, – проворчала Чжинь, – можно подумать, что она уже в норме.

Аоки вышла из комнаты Ченны и подошла к противоположной двери. Она постучала в дверной косяк. Через некоторое время она постучала снова.

– Я не голодна, – раздался резкий голос изнутри.

Это был самый лучший приём, которого она могла ожидать.

– И тебе доброго утра! – пропела Аоки, открывая дверь.

Бледная девушка хмуро смотрела на неё с другого конца комнаты. Блю сидела на полу под окном, подтянув костлявые колени к груди, в меховой шубе, накинутой вместо одеяла. Длинные лазурно-чёрные волосы, которым Аоки раньше так завидовал, спутались и потускнели.

– Боги! – пожаловалась Блю, закатив глаза. – Почему вы не дадите мне спокойно умереть?

– Не надо так драматизировать, – Аоки не смогла удержаться от смеха.

Она поставила еду и протянула лекарство, которое приготовили Ченна и Ками.

– Травы закончились, так что расходуй понемногу, – её голос был серьёзным. – Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы достать тебе ещё. Я обещаю.

Блю взяла пакет. От Аоки не ускользнуло, что даже это небольшое движение, казалось, причиняло ей боль, она поморщилась, когда слишком сильно пошевелила ногой. Блю осторожно откинулась на спинку стула, тёмные глаза сверкнули из глазниц.