Соляные копи попаданки (СИ) - Скор Элен

Не прошло и года, как и его не стало, вся власть в доме перешла к мачехе, вот тогда она и показала свой истинный нрав.

Горничная была уволена, её заменила Софи. Бабушка пыталась было протестовать, но ей быстро указали на место. Мачеха заявила, что бабушку тут держат только из жалости, ведь она приходилась отцу Софи тёщей, а значит, никаких родственных связей с новой хозяйкой дома не имела.

Бабуля по мере сил помогала Софи, чаще всего на кухне, всё же в её возрасте уже тяжело мыть полы или гладить наряды мачехи и её дочки.

Тем более, к последней стали захаживать претенденты в мужья, да вот незадача, стоило им увидеть белокурую красавицу, как весь их интерес к мачехиной дочке тут же пропадал.

Именно тогда мачеха задумала извести симпатичную падчерицу и даже придумала как – продать в квартал красных фонарей. А чтобы её не осудили за этот поступок, надумала сначала опорочить бедную девушку, назвав ту гулящей.

Но даже тут она отличилась, решила заработать на падчерице, приведя в дом любителя молоденьких девушек, который посулил за ночь с девственницей целых два золотых.

Последние воспоминания Софи были о том, как мачеха и жирный боров, что сейчас храпит на кровати, ругались из-за оплаты: мачеха требовала деньги вперёд, а тот упирал на то, что девку сначала нужно попробовать, вдруг та уже порченая, обещая, что заплатит утром.

Затем он велел принести ему еды да кувшин вина, после чего закрыл дверь на задвижку и повалил дрожащую девушку на кровать. Та неожиданно начала сопротивляться, тогда он просто придушил её, сжав своей огромной ладонью тоненькую девичью шею.

Видимо, перестарался. Софи умерла, а её место заняла я.

Меня выкинуло из воспоминаний так резко, что я даже покачнулась. Бабушка тут же подскочила, крепко обнимая.

- Бедная моя, натерпелась! Что же теперь будет? – она принялась успокаивающе гладить меня по спине.

В объятиях старой женщины было тепло и спокойно и пахло от неё чем-то родным. Совсем как в детстве.

Мужик на кровати захрапел особенно громко, тут же разрушая всю идиллию, напоминая, что не время пока расслабляться.

- Нам нужно бежать! И как можно скорее!

Я отстранилась от старушки, уже другим взглядом осматривая комнату, на предмет того, что может пригодиться в дороге.

- Бежать? Но куда?

Бабуля растерянно смотрела, как я, содрав со стола скатерть, вываливаю на неё всё содержимое своего шкафа. В голове мелькнуло воспоминание, что раньше у девушки было много дорогих нарядов, а сейчас остались только эти обноски.

- У нас есть родственники, где мы могли бы на время укрыться? – спросила я, шаря по карманам висевшего на спинке стула камзола, хозяин которого дрых на кровати.

Выудила кошель с деньгами, заглянула, взяла два золотых, потом отсыпала ещё мелочи. Это мне компенсация за волнения.

Бабушка смотрела на это всё огромными глазами и чуть слышно лепетала:

- Нет у нас больше родственников, да ты и сама это хорошо знаешь.

- Жаль. Может загородный дом, какой имеется, где-нибудь в деревне?

- Если только усадьба в гнилых топях, что тебе от маменьки по наследству осталась.

- Замечательно, туда и отправимся!

- Но там даже трава не растёт!

Мне показалось, что бабушка сейчас рухнет в обморок. Но я деловито завязала вещи в узел и, закинув его на плечо, заявила:

- Трава не растёт? Вот и хорошо, полоть меньше будет. Ну что, пошли теперь за твоими вещами.

Я отлично понимала, что как только обнаружат пропажу Софи, бабушку тут же выкинут на улицу, а идти ей, как она сама только что сказала, некуда.

Глава 3

Перед тем как выйти из комнаты, я внимательно изучила задвижку, запирающую дверь изнутри.

- Самая простейшая конструкция – обрадовалась я. - Бабуля, дай-ка мне свой шнурок.

На груди у бабушки болтался небольшой дамский лорнет. Шнурок, на котором он висел, был тонким и надеюсь, крепким. Сняв с него увеличительную линзу, я вернула её бабуле, а сама накинула шнурок на рычажок задвижки, и тихонько закрыв дверь, потянула за него на себя. Послышался характерный скрежет, задвижка закрылась.

Я отпустила один конец шнурка и вытянула его наружу через небольшую щель, затем подёргала дверь, убеждаясь, что она заперта.

- Зачем ты это сделала? – спросила бабушка, когда я вернула ей шнурок.

- Судя по храпу, этот боров проснётся ещё не скоро. Утром мачеха придёт за оплатой и не сможет открыть дверь. Ей придётся ждать, когда он проснётся и обнаружит, что меня нет в комнате. Так у нас будет ещё немного времени, чтобы успеть скрыться, - пояснила я, не забывая внимательно осматриваться и прислушиваться к каждому шороху.

Не хватало, чтобы нас обнаружили в самый неподходящий момент. Хорошо, что в этой части дома обычно селили слуг, а господские комнаты располагаются довольно далеко - на втором этаже.

Бабулю так и вовсе выселили в комнатку, где прежде жила горничная. Узкая каморка, где помещалась кровать, шкаф, и тумбочка, заменяющая тут стол.

Я, не долго думая, поступила, как и со своими вещами: сдёрнула с кровати простыню, вывалив на неё содержимое шкафа. В самом углу, заметила висящее на плечиках платье горничной и очень обрадовалась, ведь я до сих пор была одета только в длинную ночную сорочку, на которой расплывалось огромное алое пятно от пролитого вина.

Платье пришлось впору, бабушка уже без вопросов, помогла мне застегнуть целый ряд крошечных пуговичек, а затем натянула на голову чепец, пряча под ним мои растрёпанные волосы.

За окном начинало светать.

- Надо поспешить…

Я решительно завязала узел с вещами, поторапливая бабушку.

- Подожди! Шкатулка! – словно опомнилась она и, приподняв матрац, вытащила плоскую деревянную коробочку. – Тут грамотка о твоём рождении, пояснила она,- и документы на поместье Маршес, доставшееся тебе от матери.

- Бабушка, – я покачала головой, - как они у тебя оказались?

- После смерти Алисии твой отец совсем забросил дела, мне самой пришлось ехать к нотариусу, чтобы получить документы на поместье, которое переходило тебе по праву рождения. Для этого нужна была грамота о рождении и твой отец дал мне её. Просто, я забыла вернуть, а потом и вовсе не до того стало.

А бабуля-то не промах, - подумалось мне. Она явно любила внучку и заботилась о ней как могла.

За окном с каждой минутой становилось всё светлее, нельзя было больше терять ни минуты. Я взвалила один из узлов на плечо, второй взяла в руку и следом за бабушкой покинула отчий дом, благо комнатка бывшей горничной располагалась сразу у чёрного входа.

Пройдя через небольшой двор, отомкнув калитку, мы оказались на улице. Несмотря на раннее время, тут уже вовсю кипела жизнь: женщины в платьях служанок и горничных спешили на рынок или в булочную, чтобы на завтрак у их хозяев было всё самое свежее.

Мимо проехало несколько телег, на одной из них я заметила пустые молочные бутылки и махнула рукой. Молочник остановился, скорее из любопытства: две растрёпанные женщины с узлами в руках явно привлекали внимание. Так мы далеко не уйдём.

Перекинувшись парой слов, я узнала, что он возит молоко из пригорода, где они с женой держат несколько коров. Рано утром он оставляет полные бутылки на крыльце домов, забирая оттуда пустые. Вставать приходиться чуть свет, но куда деваться.

На наше счастье молочник уже развёз весь свой товар, и когда я показала ему пару мелких монет, любезно согласился подбросить нас до пригорода.

Пришлось на ходу сочинять легенду, что я работала горничной, а бабушка служанкой, и нас выгнала вредная хозяйка.

- Небось, у хозяйки муж молодой? – хохотнул молочник. – Трудно тебе с такой внешностью работу горничной найти будет!

Что не так с моей внешностью? Может я кривая-косая? Или рябая?

Я терялась в догадках, а бабуля вдруг потихоньку сняла свою шаль и накинула мне на плечи, наматывая на шею. Вид при этом у неё был такой жалостливый, что я и впрямь уже думала, что имею на лице какое-то увечье.