Мулен Руж - Ла Мюр Пьер

Наконец, испустив протяжный вздох облегчения, паровоз остановился. Грубые мужчины в синих толстовках ввалились в купе, похватали чемоданы, словно это были их вещи, и выскочили вон. Мать натянула перчатки и поправила шляпку.

На перроне – море лиц, все кого-то ждут.

А совсем рядом возвышается над толпой и усмехается в аккуратно подстриженную бородку щеголь в сверкающем черном цилиндре. Под мышкой у него зажата трость с золотым набалдашником, а в петлице белеет гвоздика. Отец!

Когда у графа Альфонса де Тулуз-Лотрека выдавалось немного свободного времени, то есть когда ему не приходилось принимать гостей в охотничьем домике или же самому наносить визит в замок одного из многочисленных друзей, отправляться на охоту в Англию, посещать Лоншан, Эскот или дерби в Эпсоме, стрелять куропаток в Шотландии в обществе очередного сиятельного графа, выслеживать оленей в Орлеанском лесу, попивать шерри в «Кафе де ла Пэ» или «Пре-Кателан», шутливо щипать за щечку затянутую в пачку балерину в фойе Гранд-опера или прикладываться губами к ручке прелестной дамы, его можно было отыскать в апартаментах роскошного отеля «Перэ», что близ площади Мадлен. Там он жил на холостяцкий манер, отдыхая от бесконечных праздных развлечений в окружении охотничьих трофеев, слуг и любимых соколов, которые содержались в специальной затемненной комнате.

С приездом жены и ребенка привычный уклад жизни оказался нарушен, однако граф не роптал и стоически сносил все неудобства. Он сводил Анри в «Зимний цирк», а также вывез его на прогулку по Булонскому лесу. Они также исходили вдоль и поперек Большие бульвары, побывали в Тюильри и провели целый день в зоопарке, где познакомились с обезьянами, тиграми и зевающими львами.

В первый же вечер граф вознамерился уделить некоторое время воспитанию сына. Он уселся перед камином, вытянув длинные ноги к огню, поистине неотразимый в своем ярко-алом сюртуке и наглядно демонстрирующий сынишке, что это значит – быть урожденным Тулуз-Лотреком.

– Ну вот, мальчик мой, как-то раз после удачной охоты его величество и твой двоюродный дедушка Пон проезжали на лошадях через лес Фонтенбло, предаваясь воспоминаниям о старых добрых временах, о юности, прошедшей в Версале, и о Марии Антуанетте, которой тогда минуло пятнадцать и которая частенько присоединялась к их играм. Разумеется, это было еще до проклятой революции, будь она неладна. До того как к власти пришел этот негодяй… – Граф потянулся к стоящему рядом бокалу с коньяком. – Внезапно, – он сделал небольшой глоток и вытер усы, – лошадь твоего двоюродного дедушки испугалась и, взвившись на дыбы, сбросила его.

– Ой!

Анри, притулившийся на краешке большого обитого красной кожей кресла, не смог сдержать сочувственного возгласа.

– И он что, умер?

– Нет, он не умер.

– Значит, покалечился?

– Нет, и не покалечился. Такое иногда случается даже с очень искусными наездниками. Так что ничего зазорного тут нет. Подумаешь, лошадь сбросила. Со мной тоже такое бывало. Но в каждой игре есть свои правила. И ты знаешь, что сделал твой двоюродный дедушка, поднявшись на ноги?

– Снова оседлал коня?

Граф покачал головой:

– Нет. Он расстегнул брюки и стал мочиться.

– Ты хочешь сказать… он сделал пи-пи? В присутствии короля? – изумленно пролепетал Анри.

– Именно так, ей-богу, именно это он и сделал! И знаешь почему? А потому, что твой двоюродный дедушка Пон был образованным и хорошо воспитанным господином, прекрасно знавшим, как следует поступать в той или иной ситуации. Он знал придворный этикет, одно из старинных правил которого гласит, что если ты упадешь с лошади в присутствии короля, то тебе надлежит тут же помочиться. Немедленно! Запомни это, Анри. Так что, если его величество снова взойдет на трон и тебе доведется отправиться с ним на конную прогулку и упасть с лошади, ты знаешь, что делать. Тогда всем сразу станет ясно, что ты не какой-то там неотесанный буржуа.

Граф усмехнулся, обнажая безупречные белые зубы, и затянулся традиционной послеобеденной гаванской сигарой, наслаждаясь эффектом, который его история произвела на Анри. Славный он мальчуган, Анри… Застенчивый и наивный, его милая головка забита церковными нравоучениями и прочей чушью, но чего еще можно ожидать с такой-то матерью, которая каждое воскресенье таскается в церковь и даже спальню превратила в молельню? Ну ничего, пройдет несколько лет, парень подрастет, и тогда будет самое время вплотную заняться его воспитанием. Уж он-то сделает из сына настоящего мужчину.

– Да, Анри, в этом и заключается главное отличие аристократа от буржуа. Аристократ всегда знает, как поступить. А буржуа, напротив…

Анри завороженно глядел на отца.

Какой же он замечательный! Ну, у кого еще есть такой умный и красивый отец? Люди на улице даже оборачиваются, когда граф проходит мимо, помахивая тростью. И вообще, ему нравится в отце решительно все: и то, что теперь они вместе живут в этом отеле, и отцовские наставления о том, как следует поступить, упав с лошади в присутствии короля, а особенно что он, Анри, вот так запросто сидит здесь после ужина, совсем как взрослый, и никто не отправляет его в постель – хоть и приходится делать над собой огромное усилие, стараясь не заснуть…

А эта комната! В целом свете не было второй такой комнаты. Оленьи рога на стенах, отделанных дубовыми панелями, серебряные кубки на каминной полке, ружья, аккуратно расставленные на подставках в застекленных шкафчиках. И повсюду рисунки с изображением лошадей! Здесь терпко пахло старой потертой кожей и табаком – запах сказочных приключений. Когда он станет большим, у него тоже будет такая комната. И он тоже станет ходить с изящной тростью, украшенной золотым набалдашником, курить длинные сигары и пить то, что теперь пьет отец.

– Вот так, исполнив предписания придворного этикета, твой двоюродный дедушка снова оседлал коня, и они с королем продолжили приятную беседу о старых добрых временах. Разумеется, король тогда еще не был королем. Его звали графом д’Артуа. Кстати, а ты знаешь, почему его так звали? – Он выждал самую малость, улыбаясь в короткую черную бородку. – Ну, разумеется, нет. Ладно, так уж и быть, расскажу. Но только слушай внимательно и запоминай.

Граф удобнее устроился в кресле, смакуя коньяк.

– В стародавние времена Франция делилась на провинции. Это Артуа, Шампань, Бургундия, Аквитания… ну, и другие. Во главе каждой провинции стоял свой правитель, иногда он носил титул графа, иногда – герцога. И тогда провинции, соответственно, назывались графствами или герцогствами. Иногда же один правитель носил сразу оба титула. Вот мы, например, были графами Тулузы и герцогами Аквитании. Это очень важно.

Он многозначительно замолчал, чтобы сынишка прочувствовал всю важность.

– Никогда, слышишь, никогда не забывай этого. Мы были графами Тулузы и герцогами Аквитании.

Хотя граф и не был привычен к роли педагога, судя по всему, он начинал входить во вкус.

– Ну что, Анри, спать хочешь?

– Нет, папочка.

– Хорошо. Кстати, мы были не только графами Тулузы и герцогами Аквитании. Мы также были графами Керси, Луэрга, Альби. А также маркизами Норбонны и Готии, виконтами Лотрек. Но… – его горящий взгляд пронзил Анри насквозь, а в голосе появились торжествующие нотки, – но прежде всего, мальчик мой, ты никогда не должен забывать, что мы – графы де Тулуз и всегда ими останемся! – Теперь в его взгляде появилась невыразимая нежность. – Сегодня я – глава нашего рода. Придет день, и это место займешь ты. Затем настанет черед твоего старшего сына, а потом сына твоего сына… И эта традиция не прервется никогда, она продолжится до тех пор, пока существует Франция.

Тут он заметил, что у Анри слипаются глаза.

– Ну все, на сегодня достаточно. Тебе давно пора спать. Так что быстро ступай в постель. И не забудь, что я тебе рассказал.

Анри соскользнул с кресла. Он поцеловал отца, пожелал ему спокойной ночи и уже хотел было уйти, как тот придержал его за рукав.