Скандальная история старой девы (СИ) - Милославская Анастасия

Милава становится между мной и военачальником и несмело улыбается ему.

– Я провожу сестрицу. Надеюсь на вашу милость, военачальник Норд. Вы ведь не будете наказывать её слишком жестоко?

– Он ясно дал понять, что меня ждёт, Милава, – одёргиваю я сестру. – Пойдём уже.

Она поджимает губы, бросает на Рагнара вопросительный взгляд, но он едва замечает её. Потому что смотрит лишь на меня. Таким лютым взглядом, что я не выдерживаюсь и отворачиваюсь. Быстрее покидаю кабинет, выходя в длинный коридор.

Теперь у меня есть возможность вздохнуть свободнее и осмотреться. Особняк поражает своей роскошью, нет сомнений – мой бывший жених богатый человек.

Пол из черного мрамора отливает под ногами зеркальным блеском, стены обшиты темным деревом.

Поднимаю голову и вижу, как потолок, украшенный витиеватыми узорами и изображениями драконов, словно оживает в отблесках света, струящегося из огромных панорамных окон.

Милава догоняет меня, беря под руку:

– Хватит так глазеть, будто первый раз увидела. Или сокрушаешься, что это всё не будет твоим?

Сестра глупо хихикает, давая понять, что пошутила. Она говорит громким шепотом, и я не сомневаюсь, что хозяин дома, который идёт прямо позади нас, всё слышит.

– Радуюсь, что вовремя поняла, каков мой бывший жених на самом деле, – с расстановкой произношу я, хоть и понимаю, что мой ответ вызовет у военачальника Норда гнев.

В какой-то момент мы проходим мимо огромного зеркала, и мне удаётся бросить на себя мимолётный взгляд. Я вижу миниатюрную стройную блондинку с непослушными вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Мы очень похожи с Милавой, потому что обе пошли в отца. Да и выглядим на один возраст, хотя она младше.

К своему ужасу понимаю, что не могу узнать себя. Внешность будто чужая. Это выбивает почву из-под ног. Кажется, будто я схожу с ума.

Слуги провожают меня липкими осуждающими взглядами. Дамы в чопорных чепцах, мужчины в строгих ливреях – все уже в курсе моей щекотливой ситуации, сомнений нет. Сплетни расходятся быстро.

Мы выходим на широкое крыльцо особняка, и я делаю глубокий вдох. Морозный воздух проникает в лёгкие, освежая. Зима ещё не вступила в свои права, но вот-вот пойдёт первый снежок.

Карета с породистыми чёрными конями уже ждёт нас на широкой каменной дорожке. Милава забирается в неё первой, я хочу сделать тоже самое, умоляя себя не оборачиваться. Знаю же, что Рагнар стоит позади. Чувствую его кожей.

Тянусь к поручню и хватаюсь за него слегка озябшими пальцами.

– Анна! – думаю, таким тоном подзывают к себе дворовых псов.

До боли закусываю губу. Гад. Ненавижу!

Не хочу оборачиваться и видеть Рагнара. Замираю и вдруг меня накрывает огромной тенью.

– Я даю тебе время подумать до завтрашнего утра, Анна. Ты скажешь мне имя своего любовника, иначе пеняй на себя, – Рагнар говорит спокойно, но я всем существом ощущаю опасность, исходящую от него.

– Иначе что? – в мой голос просачивается толика испуга, и я корю себя, что не смогла скрыть это.

Упрямо стою, глядя перед собой и держась за поручень. Лишь повторяю себе: не смотри на него! Не смотри!

– Ты ведь знаешь, что всё Мраколесье теперь принадлежит мне. Понимаешь, что это значит? – вкрадчиво спрашивает он.

– Не понимаю, – честно признаюсь я и резко поворачиваюсь к Рагнару.

Нахожу глаза военачальника Норда и заглядываю в них, бросая ему вызов.

– На окраине у границы с Навью, где живут старые девы, тебе будет тяжело. Я мог бы избавить тебя от этой участи, если ты всё расскажешь. Отец ребёнка женится на тебе, и ты останешься в городе.

А… он предлагает заставить моего мнимого любовника взять меня в жёны. Как мило с его стороны так заботиться об предательнице-невесте.

– Но ты же сказал, что не пощадишь его, – негромко напоминаю я.

– Думаю лишить его руки. Он посмел тронуть то, что принадлежит мне.

Верховный Владыка, который захватил наши территории, подарил своему первому военачальнику Мраколесье за заслуги в битвах. Руки Рагнара утопают в крови, он погряз в ненависти. Его сердце тверже стали, а душа темнее ночи.

На севере за горами его имя шептали с ужасом, ведь он нес лишь хаос и смерть.

Воспоминания об этом приходят внезапно и буквально вспарывают сознание. Вот почему я так боялась Рагнара… он просто приезжий захватчик, который прибрал к рукам не только наше Мраколесье, но и меня.

Я физически чувствую, как бледнеет моё лицо, как холодеют кончики пальцев. Рагнар замечает это и ухмыляется, понимая всё по-своему:

– Я лишу твоего любовника всего одной руки, Анна. Не переживай. Я же не изверг какой-то. Хотя может быть ещё одного глаза. За то, что он смотрел на то, что принадлежит мне. Убивать не буду. Будете жить долго и счастливо, не сомневайся. Я милостив.

– Нет никакого любовника, это твой ребёнок, – отрывисто бросаю я.

– Напомнить, что делают со старыми девами в здешних местах? Твои прекрасные волосы остригут, – бывший жених склоняется ко мне и мимолётно касается пальцами пушистых вьющихся локонов, заправляя их за ухо. – Украшения отнимут, как и нарядные платья. А ещё обяжут работать в полях или на фабрике. Прислуживать в храме Морены. И тебе придётся это делать, чтобы выжить.

Волосы жалко, а вот на украшения и платья плевать. Работы я не боюсь. Где угодно лучше, чем рядом с ним.

– Справлюсь, – я подаюсь назад, рывком распахиваю дверцу кареты и забираюсь внутрь.

Мы трогаемся, и я с облегчением откидываюсь на спинку, обитую зелёным бархатом.

Сестра сидит напротив меня с поджатыми губами и гневным румянцем на щеках. Она явно хочет мне что-то сказать.

***

– Мне не нравится, как ты разговариваешь с военачальником, – хмурится Милава. – Раньше ты такой дерзкой не была.

– А тебе нравится, как он поступает со мной? Даже не хочет выслушать и верит всем, кроме меня.

– Ми-и-илая, – тянет она слащавым голосом и натягивает на лицо дружелюбную улыбку. – Матушка сказала, лекарь приносил «сердце матери». Оно не может лгать.

– Кто сказал, что не может лгать?

– Это… все знают, – Милава слегка запинается и пожимает плечами. – Это же лекарская магия.

Магия… почему так непривычно слышать это слово? И даже знать, что магия существует непривычно.

Мы покидаем территорию особняка, и я слегка приоткрываю окошко. Широкая дорога заканчивается, и мы выезжаем на узкую улочку, кое-где покрытую наледью. Ветер свистит в переулках, обжигает щёки холодом.

Большинство домов, которые я вижу, сложены из чёрного базальта или тёмного дерева, обработанного смолой. Видимо, чтобы выдерживать сырость и холод. Покатые крыши, на которых дымятся трубы, сделаны из тяжёлого черепичного покрытия. Узкие окна защищены массивными ставнями с вырезанными защитными символами – рунами и оберегами от злых духов Нави.

Кое-где я вижу дома, двери которых украшены резьбой по дереву. Но резьба выглядят вовсе не красивой, а скорее зловещей: острые линии, фигуры волков и прочих зверей, сцены из древних легенд.

Торговые лавки выглядят неприметно – низкие деревянные строения с навесами, защищающими товары от ветра.

Неужели я правда прожила здесь всю жизнь? Мир будто чужой. Мне хочется солнца и ярких красок, а вокруг серость и холод.

– Я странно себя чувствую, – делюсь я. – Всё вокруг какое-то другое. Скажи, почему мы едем на карете, а не на машине?

– Что ты сказала? Ма-ши-не? – повторяет по слогам Милава. – О чём ты вообще, Анна?

– Я и сама не знаю о чём, – растерянно отвечаю я.

Неужели я так сильно перенервничала, и от этого у меня едет крыша? Надо бы скорее прийти в себя, потому что сейчас нужно быть во всеоружии.

– Знаешь, я тебя не осуждаю, – вдруг произносит Милава. – Понимаю, почему ты так поступила.

Я поворачиваю голову и встречаюсь глазами с сестрой.

– О чём ты?

– О, мне ты можешь довериться. Мы ведь с детства вместе. Я понимаю, как тяжело тебе приходилось. Все мужчины сбегали, поэтому ты и не вышла замуж до двадцати семи, бедняжка.