Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

Сразу за ним — две девушки. Одна — блондинка, волосы такие идеальные, что кажутся нереальными. Цвет глаз я не разглядела, но они явно светлые и раскосые. Другая — шатенка, волосы короче и прямые. В отличие от блондинки, у неё огромные глаза, и даже отсюда я вижу их янтарный оттенок. Кожа у неё бледная до призрачности.

В конце идут двое парней. Первое, что бросается в глаза, — копна золотистых кудрей у того, что пониже ростом. Это единственный из всей пятёрки, кто выглядит спокойным и не таким колючим. Рядом с ним — высокий парень с длинными каштановыми волосами, вечно недовольный, всё время перекидывает пробор то вправо, то влево. Двигается так грациозно, что будто шагает по подиуму.

— Вот он, тот самый, о ком я говорила, — шепчу, заворожённая.

— Мы поняли, Хейвен, — сухо откликается Ньют.

Никто из них не смотрит на группу, и при этом я ощущаю, что все изо всех сил стараются именно не смотреть.

— Перестань пялиться, Хейвен, — одёргивает меня Джек. Она нервничает, я вижу это по тому, как крутит на запястье чёрную резинку и держится слишком прямо.

Я её не слушаю. Блондинка откусывает красное яблоко. Рыжеволосый парень с кудрями что-то ей говорит; она протягивает ему фрукт, и он делает тоже укус.

Что за заскок у них на яблоках?

— Они что, владеют яблоневым садом?

Ньют ругается себе под нос и касается моего колена, чтобы привлечь внимание.

— Это братья и сёстры Лайвли, лучшие студенты Йеля. Впереди Хайдес. Блондинка — Афродита. Потом Афина. И наконец Гермес, кудрявый. А тот, что с длинными волосами, — Аполлон. Их семья просто помешана на греческой мифологии, ты, наверное, уже поняла. Сумасшедше богатые и ещё более умные. Каждый из них возглавляет университетский клуб, и никто не осмеливается с ними связываться.

Я не знаю, как реагировать. Давать всем своим детям имена греческих богов звучит дико. И всё же мне это нравится куда больше, чем я готова признаться вслух.

— И они…

Ньют прерывает меня. Щёлкает пальцами, заставляя встретиться с ним взглядом. Он серьёзен как никогда.

— Нет, никаких вопросов. Ты знаешь, кто они и как их зовут. Этого достаточно.

Я стараюсь спрятать болезненное любопытство, которое у меня вызвали эти пятеро.

— Почему? Не кажется, что ты перегибаешь?

Брат уже открывает рот, но его опережает Перси. Он краем глаза смотрит в их сторону, нахмурив лоб.

— Если только тебе не нравятся игры, Хейвен, лучше не задавать лишних вопросов о Лайвли.

Видно, что Перси меня совсем не знает. Иначе он бы не упоминал игры. Ньют, конечно же, закатывает глаза и бормочет:

— О, нет.

— Я люблю игры, — заявляю твёрдо. — И вообще мне всегда везло. Брат может подтвердить.

Это правда. Не понимаю как, но в играх мне катастрофически везёт. Настолько, что в какой-то момент люди перестали верить, что это случайность, и начали считать чистым мастерством. Никто не может быть настолько везучим, я и сама это признаю. В карты я не проигрывала ни разу. Настольные игры для меня просто шутка. Один-единственный раз я была в казино и выиграла пятьсот долларов, поставив пять — на одно-единственное число.

Я люблю игры. Люблю играть.

Ньют улыбается, но в этой улыбке нет и намёка на веселье.

— Да, но они играют нечестно, Хейвен.

— В смысле?

Джек выдёргивает травинку.

— Они играют, чтобы ты проиграла.

Я на секунду замираю. И это, по её мнению, звучит логично? Ни Ньют, ни Лиам, ни Перси не спорят.

— Каждый играет, чтобы выиграть, это нормально, — наконец говорю я.

Ньют усмехается и качает головой, будто я дура.

— Мы не сказали, что они играют, чтобы победить, как нормальные люди. Они играют, чтобы ты проиграла. Разница огромная.

Мне не хочется разжёвывать их нагнетающие загадки. Эта аура тайны и ужаса вокруг «братьев» кажется чересчур.

— Когда вы говорите «играют»… это настоящие игры или фигура речи?

— Не отвечай… — начинает Ньют.

Но Лиам выпаливает слишком быстро:

— Настоящие игры, Хейвен. Их называют «Играми Богов». И если тебе совсем не повезёт, тебя пригласят участвовать.

Я прикусываю губу, чтобы не спросить, что он имеет в виду. И только набираюсь смелости для последнего вопроса, как Гермес оборачивается в мою сторону. Кривит губы и подмигивает.

Глава 2

Яблоко раздора

Аида обычно не называли вслух: считалось, что стоит его назвать — и ты навлечёшь его гнев. Его имя, происхождение которого до конца не ясно, вызывало в воображении образ мрачного и невидимого бога.

Зажав телефон между ухом и плечом, я складываю на кровати чёрный свитер, готовясь уложить его в половину шкафа, которая мне досталась.

— Да, пап, пока всё хорошо.

Ну, если не считать того типа, что оставил мне в руках своё обглоданное яблоко.

На другом конце провода Кори Коэн облегчённо выдыхает:

— Я рад. Ты не представляешь, какое счастье для меня — видеть, как вы с братом начинаете такой важный университетский путь, несмотря на всё…

«Несмотря на всё» — это сокращённая форма для: «Несмотря на то, что мы по уши в долгах, денег у нас мало, и я звоню тебе в короткий перерыв между одной подработкой и другой».

Мы с Ньютом получили стипендии. Мне досталась полная, а его покрывает только половину. Остальное он закрыл студенческим кредитом.

Отец всегда делал для нас всё возможное. Но этого никогда не хватало. Воспитывать двоих детей одному, ещё и с долгами умершей жены, — задача не из лёгких. Если денег нам вечно не хватало, то отцовская любовь всегда была рядом.

— Хейвен, я не прошу тебя звонить мне каждый день, знаю, что в этом могу положиться на Ньюта…

Правда. Я рассеянная и непостоянная. Ньют — золотой сын, который никогда не подводит и всегда помнит, что нужно сделать.

— Я буду писать сообщения, чтобы ты знал, что у меня всё хорошо, пап, — заканчиваю его фразу с улыбкой, хотя он её не видит.

Когда он говорит, что любит меня, в комнату врывается Джек — всё с тем же скучающим видом.

— И я тебя тоже, пап. До скорого. — Глаза предательски щиплет. Я рада быть далеко от дома: теперь ему не придётся покупать продукты на двоих. Но и грустно, потому что я буду скучать по единственному родственнику, что у меня остался. Всегда были только мы трое: я, папа и Ньют.

Джек плюхается на свою кровать напротив моей, не произнеся ни слова.

— Слушай, Джек…

— Нет.

Я нахмуриваюсь, застыв с маглоном в руках между чемоданом и жалкой половиной шкафа, что досталась мне.

— Я вообще-то ничего не спросила.

Джек сидит на одеяле, забравшись на него в Converse*.

— Ты хотела спросить меня про Лайвли, я знаю.

* Converse — американская компания, производящая обувь с начала XX века и наиболее известная своими кедами Chuck Taylor All-Stars. Контролируется компанией Nike.

Я складываю свитер и кладу его к остальным вещам.

— А ты можешь меня винить? Что это за странная компания у них?

Её половина комнаты — сущий хаос. Видимо, она тоже приехала только сегодня. Она переворачивается на бок и опирается щекой о ладонь.

— Хейвен, на кого ты собираешься учиться?

Я на секунду сбита с толку резкой сменой темы.

— На юриста. А что?

— Тебе лучше думать о том, как учиться.

Сказано без злобы, совершенно ровно. Так же безжизненно, как и её лицо.

— Я умею одновременно думать о занятиях и пытаться выяснить пару фактов про группу студентов, пока складываю своё бельё, — парирую я.

Уголки её губ чуть поднимаются. Но ответить она не успевает: в дверь стучат. Джек открывает, и через пару секунд в нашу комнату вваливаются Перси и Лиам.

Лиам сразу устраивается на моей кровати и начинает пялиться на меня. Косится в чемодан, будто это его личная собственность.

— Хочешь, помогу разобрать вещи, Хейвен?

Я устало выдыхаю: