Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

— Осталось только бельё. Всё остальное я уже разложила.

Он серьёзно кивает.

— Вот именно поэтому я и предложил.

Рука Перси внезапно тянется и дёргает Лиама за ухо, заставляя его встать и пересесть на пол, к кровати Джек. Он бросает мне виноватый взгляд.

— Он не извращенец, — оправдывается. — Просто думает, что так очарует девушек.

— То есть он просто идиот, — заключаю я.

Перси улыбается.

— Именно. Джек уже рассказала тебе про вакцину?

Я моргаю, соединяя факты не сразу. Лиам тоже вникает и старается понять.

— А, да. Вакцина против Лиама.

— Вакцина против Лиама? — эхом повторяет сам Лиам. Переводит взгляд на Джек. — Они вообще о чём?

Джек сидит с пустым выражением лица, лениво болтая ногой с края кровати.

— …D, C, B, A.

Пока я убираю оставшиеся вещи, старательно прикрывая своё бельё от взглядов Лиама, троица обсуждает что-то своё, чему я уже не прислушиваюсь. Голова всё ещё вертится вокруг вопроса, который я успела задать Джек до вторжения Перси и Лиама.

— Ребята, — начинаю я. — Можно я…

— Ньют нас убьёт, — перебивает меня Перси.

— Да брось! — восклицаю я, наклоняясь к нему. — Это всего лишь вопросы. И всё. Я же ничего делать не собираюсь. Что я могу? Подойти к ним с яблоком и швырнуть им в лицо?

Ньют знает меня слишком хорошо. Всю жизнь он называл меня лудоманкой*. Не знаю, что со мной не так, но меня патологически тянет ко всяким играм.

*Лудомания, или патологический гэмблинг, — это игровая зависимость, психическое расстройство, при котором человек теряет контроль над влечением к азартным играм

Джек, Лиам и Перси обмениваются взглядами. Умеют они вести немые разговоры, ничего не скажешь. Но, похоже, я всё же выиграла, потому что Джек тяжело вздыхает, скрещивает руки на груди.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает Перси.

— Их родители случайно не зовут себя Зевс и Гера?

На меня тут же уставляются три пары глаз.

— Серьёзно? Это твой первый вопрос? — морщится Лиам.

Я пожимаю плечами. А что? В моей голове это логично. Перси всё же снимает вопрос:

— Нет. Их родители — Кронос и Рея. Как ты заметила, пятеро детей не носят имена богов, которые напрямую были родственниками. Аид входил в «великую тройку» вместе с Посейдоном и Зевсом.

Я задумываюсь и киваю. Об этом я как-то не подумала.

— А как вообще устроены их игры? Где они проходят? Как приглашают? И что можно выиграть?

Лиам кривится и переглядывается с Перси. Тот кивает: отвечать будет он.

— «Игры Богов» проходят каждую пятницу вечером, обычно после ужина. Говорят, место действия — их комнаты в общежитии, но это не точно. Поле игры каждый раз разное, и зависит от того, кто назначает вечер. Например, если в эту пятницу игры устраивает Афина, она рассылает приглашения, ведёт процесс и выбирает игру. У каждого Лайвли есть «свой» любимый формат.

Слишком много информации сразу. Я и растеряна, и заинтригована.

— То есть они сами решают, кого пригласить? По какому принципу?

— Приглашают в основном тех, кто их раздражает, кто задел или просто не понравился по пустякам, — объясняет Лиам. — Хайдес и Афина вспыхивают быстрее остальных. — Он делает паузу и добавляет: — Но она офигенно красивая.

Джек и Перси издают синхронные звуки отчаяния.

— А приглашение как выглядит? — продолжаю я, не обращая внимания на бред Лиама.

Повисает короткая пауза. Перси прочищает горло:

— Они используют шахматные фигуры.

— Шахматные фигуры? — переспрашиваю я с полусмешком. Но у всех троих лица предельно серьёзные, так что я тоже стараюсь посерьёзнеть.

Перси возится с телефоном и протягивает его мне.

— У них есть особенные фигуры из стекла. Под светом они переливаются, как калейдоскоп. У каждого из Лайвли есть своя фигура, по ней и понимаешь, кто тебя зовёт в игру.

На экране — фото шахматных фигур. Я бы сказала, что зря он мне их показывает, я и так в шахматах ас, но промолчу.

— У Афродиты — слон. У Гермеса — король. У Афины — ферзь. У Аполлона — конь. — Он листает дальше и останавливается на последнем.

Фигура Хайдеса — ладья. Не понимаю, правда, есть ли тут какой-то символизм или они выбрали случайно.

Я всё ещё смотрю на изображение ладьи, когда спрашиваю:

— То есть они прямо вручают её в руки?

Перси качает головой и гасит экран.

— Нет. Ты находишь её утром в пятницу у двери своей комнаты. Не спрашивай, откуда они знают, кто где живёт. К этому моменту мы все уже поняли: Лайвли могут раздобыть любую информацию.

Как вообще возможно, что никто не запрещает эти игры? Что никто не пожаловался университетскому совету? Я начинаю подозревать, что Йель всё прекрасно знает и просто закрывает глаза. Насколько же влиятельна их семья?

— Они чокнутые, — вырывается у меня шёпотом.

Ситуация тут же разряжается. Лиам хихикает:

— Вот это в точку.

У меня остаётся последний вопрос. Ну ладно, последний на сегодня, пока они не побежали жаловаться брату, какая я любопытная.

— Их игры сложные? Ну, вы хотя бы знаете, в чём они? Может, это покер? UNO? «Монополия»?

Джек встаёт с кровати. Она единственная так и не ответила ни на один мой вопрос. Выглядит раздражённой, хотя трудно сказать наверняка — эмоций на лице у неё почти никогда не видно.

— Никто ничего не знает. То есть знают только они и бедолаги, которых пригласили играть.

Я уже открываю рот, чтобы возразить.

Джек поднимает палец в мою сторону.

— Хватит, Хейвен. Выкинь их из головы. Поверь мне.

— С какой стати? — срываюсь я.

Перси поджимает губы.

— Ты помнишь, что мы тебе сказали? Они играют, чтобы ты проиграла.

Я смотрю на него в ожидании объяснения этой дикой фразы.

— А я уже ответила: это нелепо. Когда играешь, чтобы победить, автоматически заставляешь других проиграть.

Он качает головой, словно я никак не могу понять простейший принцип.

— Когда играешь, чтобы выиграть, ты сосредоточен на партии. Думаешь только о своих ходах — от начала до конца. У Лайвли в голове одно: унизить тебя и заставить пожалеть, что согласилась участвовать. Но если всё твоё внимание приковано к сопернику — это и есть игра на победу?

И этим простым рассуждением он заставляет меня замолчать.

В голове крутится один вопрос с тех пор, как Джек, Лиам и Перси рассказали мне о братьях Лайвли и их играх.

Хайдес и Афина — самые вспыльчивые. По словам друзей Ньюта, достаточно лишнего взгляда, чтобы они вскипели и достали из кармана шахматную фигуру. Боже, звучит же нелепо.

И всё же… возможно, я уже успела разозлить Хайдеса? Ладно, разозлить — нет. Но я его явно задела, когда спросила о шраме на лице. Не станет ли это моим билетом в Игры? И, главное… не слишком ли мне этого хочется?

Сегодня вторник. И хотя у меня впереди ещё три дня до ответа, нет сомнений: нетерпение будет пожирать меня заживо.

Утро. Восемь часов. Я выхожу из своей комнаты, номер 109, чтобы отправиться на первую пару. Джек ещё спала и храпела, когда я прикрыла за собой дверь.

Разворачиваю карту здания и ищу аудиторию. Проблема в том, что с моим отвратительным чувством направления я даже карту читать не умею. Навигаторы? Всегда были для меня загадкой. Особенно когда требуют «пройти ещё семьсот метров». А как я должна понимать, сколько это?

Я достаю из сумки леденец, снимаю фантик и засовываю в рот, позволяя себе последнюю попытку разобраться.

Коридоры гудят от потока студентов. Я натягиваю капюшон и стараюсь не привлекать внимание. Понятия не имею, кто здесь первокурсник, как я, но, кажется, только у меня в руках карта.

Ориентируюсь по указателям.

Ошибку понимаю сразу, когда захожу в крыло, где нет ни души. Звук моих шагов по полированному полу отдаётся гулким эхом.

— Ты снова ошибаешься.

Карта выпадает из рук и кружится в воздухе, пока не падает на пол. В паре метров стоит Хайдес — всё так же прислонившийся к стене, с опущенной головой. Но на этот раз без яблока.