Стерва. Обольщение (СИ) - Виннер Лера

Глава 2

Постоялый двор показался впереди на рассвете. Дремавший, как мне казалось, в седле Монтейн вскинул голову, коротко кивнул мне, и мы, не сговариваясь, вслух, пустили коней в галоп.

К моменту, когда я спешилась, от такой езды ныло всё тело — время от времени я садилась на Красавицу, чтобы пронестись по окрестным лугам, но никогда не делала этого, устав так сильно.

Впрочем, жаловаться на что-то было бы грешно — я могла вдыхать свежий воздух полной грудью и не волноваться о том, что именно мне нужно предпринять сегодня, чтобы прожить спокойно ещё один день.

— Позаботьтесь о лошадях, я пока сниму комнаты, — барон бросил мне поводья и ушёл так быстро, что я не успела ни возразить, ни согласиться.

Как ни странно, отторжения к нему у меня после этого не возникло.

Договариваясь с конюхом и поглаживая по гривам внезапно занервничавшую Красавицу и коня Монтейна, имя которого не удосужилась узнать, я думала о том, насколько моему спутнику на самом деле в тягость моё присутствие.

Судя по его манере говорить и держаться, он не привык оглядываться на кого бы то ни было.

Всегда один и сам по себе.

Он и в деревне был немногословен, отвечал преимущественно «да» или «нет», а свои потребности формулировал очень коротко и ёмко. В первый день мне даже показалось, что он отвык говорить с людьми. Или вовсе никогда не привыкал.

Несмотря на то, что час был ранний, в трактире уже начали собираться желающие позавтракать — деловитые краснолицые женщины и хмурые мужчины, одинокие путники и целые семьи.

Я остановилась, отыскивая взглядом Монтейна. Волноваться о том, что могу встретить тут знакомых, было уже поздно — даже если и так, откладывать отъезд было немыслимо.

— Ваш ключ, мадам Мелания, — барон появился будто из воздуха.

Я вздрогнула, разворачиваясь к нему, и задела его плечом.

— Простите.

Дыхание постыдно сорвалось, а ведь в эту минуту бояться мне было совершенно нечего.

Благо, мой спутник этого не заметил.

— Вы не знаете, что здесь происходит? — отдав мне ключ, он бросил быстрый взгляд по сторонам.

Монтейн выглядел спокойным, выражение его лица не изменилось, но я чувствовала, что оживление, царящее здесь, ему досаждает.

— Последняя летняя ярмарка в городе. В августе крестьяне съезжаются на неё изо всех окрестных деревень.

— Значит, дальше будет ещё хуже, — он кивнул, не глядя на меня и настолько серьёзно, что я не выдержала, засмеялась.

— Зато в городе, если вы пожелаете туда заехать, до вас никому не будет дела. Если, конечно, не считать местных торговцев, местных воров и продажных женщин.

— Думаете, у кого-то из них я могу вызвать интерес?

Барон вскинул голову так резко и посмотрел так пристально, что веселиться мне отчего-то расхотелось.

— Уверена, что у всех.

Я сама не понимала, почему, но для того, чтобы произнести это ровно и в меру беззаботно, мне пришлось приложить все силы.

Монтейн продолжал смотреть. Любопытно, мог ли он увидеть больше, чем я хотела бы показать ему?

— Для вас принесут воду. А потом обед. Если я вам понадоблюсь, моя дверь напротив, — сам же Монтейн кивнул так, словно ничего не было.

Ни этого пристального взгляда, ни странной интонации, ни странного, ни на что не похожего чувства, как будто я падала в бездну.

Ещё раз кивнув мне, он повернулся и скрылся из вида быстрее, чем я успела опомниться, и мне оставалось только сделать то, что он сказал — подняться наверх и привести себя в порядок.

Благо для этого у меня были все возможности.

Воды оказалось не просто вдоволь. Мне принесли так много, что можно было не ограничиваться несколькими ковшиками, вылитыми на себя, а лечь в настоящую ванну.

В деревне я редко позволяла себе подобное — носить полные вёдра было тяжело, а мнение деревенских женщин о том, что от физического труда ничего мне не сделается, меня волновало мало.

Прежде чем раздеться, я всё же выглянула в окно и убедилась в том, что во дворе собираются обычные люди. Их становилось больше: кто-то готовился ехать дальше, кто-то только спешивался, чтобы поесть и отдохнуть. Если Монтейн не захочет свернуть, нам и правда, возможно придётся ночевать под открытым небом — во время последней ярмарки мест на постоялых дворах хватало не всем.

Эти дни в середине последнего летнего месяца и правда были золотыми и для крестьян, и для грабителей, и для шлюх. В любом месте, в любом лагере барон привлечёт к себе внимание. К себе, а значит, и ко мне.

Опускаясь в тёплую чистую воду, я подумала о том, стоит ли, к примеру, отрезать волосы, и улыбнулась собственным мыслям.

В таком случае останется ещё и примерить мужской костюм, продолжая убеждать Монтейна в том, что ничего особенного не происходит.

Отдав платье постучавшей в комнату горничной, чтобы его привели в порядок, я мельком посмотрела в зеркало, а потом надолго застыла перед ним.

Иллюзия то была или нет, но мне казалось, что я изменилась за прошедшую ночь. Потускневшие за последние месяцы глаза снова стали карими, а волосам словно добавили цвета. Следы усталости лишь немного сгладились, но даже они не отменяли того, что я вдруг сделалась похожей… на себя.

Вероятно, стоило бы списать это на естественную и неконтролируемую реакцию женщины, оказавшуюся в обществе приятного ей мужчины, но себе я была вынуждена признаться: дело не в Монтейне.

Точнее, дело было, конечно же, в нём, но так преобразиться всего за несколько часов я смогла не потому, что он так сильно мне нравился. Причина была в его силе. Пусть я не могла в полной мере понять её природу, я всё равно ощущала её кожей и волей-неволей наполнялась ею сама.

Это было приятное и вместе с тем весьма тревожное открытие. Если барон заметит… Вернее, когда это произойдёт, мне придётся очень быстро попрощаться с ним. Быть может, исчезнуть, не прощаясь вовсе, чтобы ничего не объяснять и не подвергать его опасности, оказаться в которой он точно не заслуживал.

Занятая этими мыслями, я спустилась в трактир и сразу же оказалась приглашена к столу.

— Прошу вас, госпожа, всё уже готово! Ваш любезный спутник просил меня позаботиться о вас, если вы спуститесь раньше! — хлопотала вокруг меня хозяйка.

Я только кивнула ей, запоздало поняв, что смотрю в ответ на это, пусть и наигранное внимание хмуро и с недоверием. Деревенской травнице его уж точно оказали бы куда меньше.

Заказанный Монтейном обед оказался великолепным — точно так же, как и я, он практически не ел в последние дни, обходился хлебом и травяным чаем.

Готовя для него последний, я даже предположила в определённый момент, что он намеренно держит пост во время работы, но потом поняла: нет. Он просто не считал возможным тратить время на нормальную еду и отдых, пока болели те, кого он пришёл лечить.

Такой стойкостью я сама не обладала, хотя бы раз в день, но мне нужна была тарелка более-менее сносной еды. Пусть кусок и не лез в горло, это помогало поддерживать силы.

На каких внутренних возможностях держался барон, предполагать я не решалась.

Не прикасаясь к запечённому с овощами мясу без него, я старалась и не смотреть по сторонам, избегая ответных взглядов. Кто и что может обо мне подумать перестало быть важным, но тратить время на пустые разговоры мне было жаль.

Нам обоим и правда требовался сон, а после нужно будет ехать дальше.

В глубине души я всё же опасалась, что привычный для Монтейна темп может поначалу показаться мне изнурительным, и готовила себя к тому, что обращать внимание на усталость у меня времени не будет. Не в моём положении просить себе пощады.

— Ооо, кого я вижу! Рыжая! — тяжелая мужская рука опустилась мне на плечо, и я стряхнула её инстинктивно, ещё до того, как развернулась.

— Идиот!

— Что, напугал? — Эрван довольно хохотнул и начал перелезать через скамью, чтобы усесться со мной рядом. — И куда вся смелость подевалась?