Тайная помощница для ректора-орка (СИ) - Демидова Татьяна

Я закусываю губу, чувствуя руки ректора на спине.

Как так произошло, что всё сорвалось? Ведь всё было рассчитано безупречно. Я бы спокойно сделала жидкий резонатор, потом убрала бы следы своей работы.

Процесс шёл как надо! Рецепт был рассчитан безупречно, папа и его надёжный друг и постоянный заказчик, лорд Руфус, подтвердил это.

Я всё настроила правильно! Что пошло не так? Из-за вмешательства ректора?

Если быть честной с собой, то ректор явился тогда, когда я уже заметила повышение температуры и взялась за рычаг именно для того, чтобы подправить. Но всё было под контролем!

Почему ректор вообще пришёл? Как он узнал, что в мастерской кто-то есть? Ведь даже охранные големы меня не заметили. А ректор должен был быть на балу!

Слёзы наворачиваются на глаза, но я заставляю себя не плакать. К тому же, эти размышления не помогают от решиться от горячих и больших ладоней ректора на моей спине.

Вздрагиваю от нового движения его рук. Его пальцы вдруг проводят по моим бокам, чуть ниже груди, и я вздрагиваю, подавляя стон.

Возбуждение накатывает волной, горячей и влажной, пульсируя в самом низу живота. Тело предательски отвечает на его влажные прикосновения, я едва удерживаюсь, чтобы не повернуться к нему, чтобы не выгнуться навстречу.

Что-то с моим телом точно не так. Точно это из-за дыма от эмориума и кристаллов памяти. Но я ведь всё просчитала, подобного не может происходить!

Ректор тем временем убирает руки.

— Всё. Повернись, — его голос звучит глухо, почти приглушённо.

Я, прикрывшись руками, поворачиваюсь и вижу, что он стоит ко мне спиной.

— Намыль мне спину, — распоряжается он. — Тщательно.

Слушаюсь тут же. Беру с полки бутыль с раствором.

Мои пальцы дрожат. Он стоит ко мне спиной — высокий, огромный, мощный. Его спина широкая, с глубокой ложбиной позвоночника и рельефными валунами мышц. Кожа матово-зелёная, гладкая, мокрая. Невероятно притягательная для меня… очень хочется прикоснуться.

Я выливаю немного средства на ладони и робко прикасаюсь к нему.

Его могучие мускулы вздуваются от напряжения, под моим пальцами пробегает лёгкая дрожь. Я начинаю водить ладонями по его спине, чувствуя под пальцами каждую выпуклость, каждую твёрдую мышцу.

Я намыливаю его лопатки, сильные плечи, поясницу. Движения мои становятся увереннее, шире. Я чувствую, как напрягаются его мускулы в ответ на мои прикосновения, как его дыхание становится чуть глубже.

А внутри всё закручивается туже. Жар разливается по всему телу, заставляя сердце биться чаще. Уговариваю себя, что это просто реакция на компонент. Надеюсь, мы успели всё смыть, и это скоро пройдёт…

Я заканчиваю и отступаю на шаг, стараясь дышать ровнее.

— Готово, — шепчу я.

Ректор не оборачивается, просто кивает, и включает воду. Моется. Не поворачивается. Стоит ко мне спиной, а потом опирается ладонями о холодную каменную стену, и тяжело дышит. Молчит.

Его молчание пугает и возбуждает одновременно. Я боюсь пошевелиться, боюсь даже дышать.

Меня бьёт мелкая дрожь. Каждая секунда тишины растягивается, становясь невыносимой.

Страх сжимает горло, но ниже пояса всё затягивает горячей, влажной пустотой, которая требует заполнения.

Ректор резко выпрямляется и усиливает напор воды, заодно делает её намного холоднее. Начинает смывать с себя пену, не поворачиваясь.

Я тоже заставляю себя опомниться. Торопливо моюсь. Холодная вода помогает.

Возбуждение ослабевает, и уступает место страху.

О чём ректор Ирд сейчас думает?

Какое наказание мне назначит? Отчисление? Или что-то хуже? В тюрьму за незаконное проникновение со взломом?

— Смыла? — его голос хриплый и резкий.

— Д-да… — испуганно отзываюсь я.

Ректор, так и не обернувшись, кивает, выключает воду. Резко, даже яростно дёргает другой рычаг на стене.

С шипением из скрытых в стенах и потолке форсунок хлещет густой белый пар. Он обеззараживающий и просушивающий, но в первые секунды он ослепляет и оглушает.

Горячее белое марево окутывает меня с головой, скрывая всё вокруг. Я ничего не вижу, только чувствую едкий запах озона и чистой магии.

В клубах дыма я не вижу ректора, но чувствую его присутствие кожей. Это страшнее, чем видеть его. Моё воображение дорисовывает его образ — огромный, разгневанный. Сердце колотится где-то в горле, а между ног пульсирует влажное и предательское тепло.

Пар так же резко, как и появился, рассеивается, втянутый мощной вентиляцией.

Ректор стоит уже одетый в свои мокрые штаны, натягивая на мощный торс рубашку. Его лицо — каменная маска. Он не смотрит на меня.

— Одевайся, — его голос звучит тихо, но с такой яростной властностью, что я вздрагиваю. — Немедленно.

Он не ждёт. Хватает свой камзол с каменной скамьи и стремительно выходит из душевой, аккуратно прикрыв дверь. От тихого щелчка я вздрагиваю в испуге, будто это резкий и быстрый, несомненно очень сильный мужчина, хлопнул ею со всего размаху.

Я остаюсь стоять одна посреди белой комнаты, мокрая, голая и совершенно растерянная.

Дрожь не проходит, а внутри всё замирает в тяжёлом, тревожном ожидании.

Наказание неминуемо. Оно ждёт меня за дверью.

.

Глава 4. Причины

Я торопливо, дрожащими руками, натягиваю на всё ещё чуть влажное тело платье.

Пальцы плохо слушаются, шнуровка корсета никак не поддаётся.

Мысли путаются, возвращаясь к рассказам о том, как ректор Дорхар Ирд умеет назначать наказания.

Ректор Дорхар Ирд никогда не кричал. Не унижал.

Он заставлял учиться. До седьмого пота. До полного изнеможения.

Студента, подсунувшего экзаменатору артефакт с чужой клеймовкой, ректор Ирд запер на неделю в архиве с первоисточниками. Поручил вручную составить каталог всех известных подделок за последние пятьдесят лет.

Говорили, парень потом с лёгкостью сдал самый сложный экзамен по экспертизе.

Двух старшекурсников, устроивших драку в теплице с ядовитыми мандрагорами и повредивших систему климат-контроля, ректор Ирд заставил вдвоём, молча, сутками чинить сложнейший механизм.

Они выучили его устройство так, что потом оба получили лестные предложения от мастеров-климатологов.

А того, кто украл чертежи у однокурсника… Ректор заставил его публично, перед всем курсом, защищать не только свой украденный проект, но и детально разобрать ещё три альтернативных решения, которые он сам же и должен был придумать за одну ночь.

Ректор Ирд не ломал. Он переплавлял. Делал лучше. Сильнее. Но процесс этой переплавки был ужасен.

Что же он сделает со мной?..

Застегнув последнюю пряжку, я с глубоким вздохом выхожу из душевой.

Воздух пахнет озоном и горелой магией.

Ректор стоит спиной ко мне у того самого злополучного аппарата.

Его мощная фигура, теперь в шёлковой рубашке, освещена холодным синим светом от многочисленных циферблатов и экранов на стенах мастерской.

Он молча изучает хаос, который я здесь устроила.

Латунные трубы, всё ещё дымящиеся, заклиненный рычаг, колба с мутным остатком жидкости на дне.

Я делаю несколько шагов, стараясь дышать тише.

Возбуждение, угасшее было от страха и холодной воды, снова просыпается внутри от его близости.

Я замечаю, как напряжены его широкие плечи под дорогой тканью, как сжаты кулаки.

До меня отчётливо доходит, что он тоже возбуждён. Сдерживает себя. От этой мысли становится жарко.

— Объясни последовательность, — приказывает он, наконец поворачиваясь ко мне и устремив на меня ледяной взгляд золотистых глаз, сейчас тёмных, почти янтарных. — Детально. С чего начала.

От одного взгляда на ректора, мне очевидно: приказ нужно выполнять немедленно. Без вариантов. Я уже попалась. Надеюсь, чистосердечное признание мне поможет. Хотя ох вряд ли…

И всё же я заставляю себя говорить, запинаясь, объясняя выбор компонентов, расчёты скорости.

Мой голос звучит чужим. Но всё же мне удаётся связно выдать последовательность реакций.