Ледяная ночь. 31 история для жутких вечеров - Токарева Мария

Я продолжала подступать к артефакту, уклоняясь от летящих лезвий, но вскоре заметила, что на стенах появляются новые кристаллы, часть из которых светится ярче остальных.

Либо меня пытались запутать, либо они могли помочь мне пройти испытание.

Я направилась к ближайшему кристаллу, который перемигивался оранжевым цветом. Перехватив в воздухе летящий кинжал, вонзила его в камень. Он вспыхнул, после чего вокруг меня появилась защитная стена. Кинжалы, ринувшиеся в мою сторону, ударялись о невидимую преграду и с гулким стуком падали на каменный пол.

И с каждым разбитым кристаллом я чувствовала, как неведомая сила внутри меня возрастает.

Наконец я достигла самого ценного кристалла, который искала, – того, что раньше принадлежал Дариону. Потянувшись к клубящейся в глубине силе, я вскинула руки и призвала магию. Раньше она спала, а теперь расцветала с каждым пройденным испытанием. В этот момент пещера наполнилась ярким сиянием, и кинжалы, которые все еще пытались меня убить, окончательно испарились.

Дарион ждал меня снаружи. Я бросила ему в руки второй кристалл и откинула с лица каштановые волосы.

– Будешь должен.

Третий артефакт находился во дворце короля Легиона. Нас ждало самое опасное испытание.

Мы с Дарионом пробрались внутрь и вскоре оказались в тронном зале, где король, окруженный стражами, взирал на нас с ненавистью во взгляде.

– Вот мы и встретились, отец, – прошептала я хриплым от эмоций голосом.

– Ты не сможешь меня остановить, – прошипел он, поднимая руку.

В тот же миг Дарион перевоплотился, разнес своим огромным телом половину дворца и выпустил поток огня, который заставил стражей отступить.

Однако битва с Легионом была только моей.

Я воспользовалась моментом и бросилась к королю, ведь последний кристалл, темно-фиолетовый, находился рядом с ним – в его короне, что покоилась на мягкой подушке. Собравшись с силами, выпустила поток сокрушительной магии.

И еще раз, еще раз, еще раз.

Король был силен, но я чувствовала, как его уверенность с каждой секундой ослабевает. Он отразил мою атаку, однако я уже приготовилась к следующему шагу. Прыгнула вбок, уворачиваясь от магических стрел, и метнула в него десяток пылающих кинжалов. Те ударили в Легиона с такой мощью, что он отшатнулся, но быстро восстановил равновесие.

Я знала, что нужно действовать быстро, поэтому стремительно приблизилась к трону, около которого сверкала корона – символ власти, но и моей свободы. Свободы всего народа фейри.

Время словно замедлилось. Легион попытался вызвать защитное заклинание, однако я оказалась быстрее. Резко ударила его силой света в грудь, и он отлетел назад, впечатавшись в трон. Я тут же схватила корону и ощутила, как магия артефакта проникает в меня, наполняя неимоверной энергией.

Вдруг мощный поток света вырвался из короны – и Дарион взревел, выпустив в небо столп огня. К нему начала возвращаться магия. Легион, осознав, что его власть рушится, попытался остановить нас, но было слишком поздно.

– Это конец для тебя, отец, – выдохнула я.

Мы одержали победу – и магия Дариона была полностью восстановлена. Он, теперь свободный от оков, перевоплотился в человека и посмотрел на меня с благодарностью во взгляде.

– Спасибо, Каланта. – И с этими словами он покинул замок вместе со мной.

А на следующее утро никто и не вспомнил, кто такая Каланта Коллуэй, потому что я бесследно исчезла. Как мы и договаривались. Даже несмотря на то, что после этого мое сердце долгие годы тянулось обратно в Зимний лес.

Красный колпак

Анна Щучкина

Воздух в доме, густой и сладкий, пропитался ароматами корицы, имбирного печенья и свежей хвои, словно само Рождество решило укрыться здесь, на окраине Гленвуда, спасаясь от кусачего ветра. Разноцветные огоньки гирлянды, обвившей пушистую ель в углу гостиной, отбрасывали танцующие блики на стены, на потолок, на лица смеющихся детей.

– Мам, смотри! Джейк опять съел звездочку с моего пряничного домика! – звонкий голос малышки Эшли прорвался сквозь рождественские гимны, тихо игравшие из старого радиоприемника.

– Я не ел! Она сама упала! – возмутился восьмилетний Джейк, не подозревающий, что его щека испачкана сахарной пудрой.

Лора заставила себя улыбнуться.

– Джейк, оставь домик сестры в покое. И вытри лицо, маленький воришка. – Она подошла и легонько провела ладонью по щеке сына, смахивая улики.

Этот жест обжег пальцы, напомнив о тепле, которое навсегда покинуло их дом.

Лора отвернулась к окну. Огоньки гирлянды отражались в стекле мириадами крошечных дрожащих искр. Снаружи падал снег – густой, безмолвный, погребающий под собой мир. «Погребающий прошлое», – подумала она с горечью. Если бы это было так просто.

Телефон на кухонном столе тихонько завибрировал. Подруга Сара.

Лора быстро глянула на детей, увлеченно споривших, чья очередь вешать на елку самый блестящий шар, и ответила шепотом:

– Да?.. Да, все нормально… Пытаюсь создать им праздник, ты же знаешь… Нет, тишина. Словно его и не было никогда. И слава богу, наверное… Спасибо, Сара. И тебя с наступающим. – Лора прервала звонок, чувствуя, как к горлу подступает ком.

Идеальная елка, купленная по акции, гордо возвышалась посреди гостиной и подчеркивала беспорядок вокруг. Стопка неразобранных коробок в углу (вещи Дэна, которые он так и не забрал), плед, небрежно брошенный на диван, легкая пыль на книжной полке. Символы новой жизни, которую Лора строила на обломках старой, пытаясь склеить разбитые части ради Эшли и Джейка.

Но трещины оставались. Они змеились под блестящей поверхностью праздника, тонкие, как паутина, но готовые в любой момент разойтись, обнажая зияющую пустоту. Лора глубоко вздохнула, втягивая пряный воздух, и снова натянула улыбку. Дети не должны видеть эти трещины. Сегодня – нет. Сегодня будет сказка. Даже если сказки – это ложь.

Номера в «Путеводной звезде» пахли въевшимся табаком, дешевым средством от тараканов и безысходностью. Неоновая вывеска за окном отбрасывала на стены пульсирующие красные блики. Дэн сидел на продавленном матрасе, окруженный бутылками из-под бурбона, как тонущий корабль – обломками. Жидкость жгла глотку, не грела. Холод шел изнутри, из той дыры, что осталась на месте его жизни.

На липком столике лежала горсть смятых фотографий. Глянцевые насмешки. Лора на пикнике, прищурившаяся от смеха. Эшли с двумя косичками, сидящая у Дэна на плечах. Джейк, гордо демонстрирующий первую пойманную рыбу. Дэн смотрел на них, и желчь подступала к горлу. Счастье. Фальшивое, краденое счастье, которое у него отняли. Словно он был лишней деталью в их идеальном мирке.

С улицы доносились приглушенные звуки – где-то играла рождественская мелодия, кто-то весело смеялся. Этот беззаботный шум праздника, который тек мимо окон, как грязная река, вызывал приступы слепой ярости. Они там, празднуют. Радуются его отсутствию.

Дэн сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

Его взгляд упал на старый холщовый мешок, лежащий среди прочего скарба. Что-то тускло-красное выглядывало из дыры. Дэн подошел, спотыкаясь, пнул мешок. На грязный ковер вывалился костюм Санта-Клауса – потертый красный плюш, свалявшийся белый мех. Тот самый. Год назад Дэн был в нем богом для своих детей. А теперь…

И тут в разжиженном алкоголем мозгу мелькнула мысль. Уродливая, кривая, но настойчивая. Они ждут Санту? Они получат Санту. Он придет на их праздник. Он и есть их праздник. Он принесет им не подарки, а правду. Боль. Расплату. Он наденет маску веселья, чтобы сорвать их собственные.

Дэн подошел к заляпанному зеркалу над раковиной. Кое-как натянул красные штаны, пахнущие пылью и нафталином. Надел куртку, застегнул пояс с облезлой пряжкой. Приладил бороду, колкую и неприятную. И взглянул себе в глаза.

Из мутного стекла на него смотрел не Дэн Миллер, сломленный разведенный мужчина. На него смотрел кто-то другой. Ряженый кошмар. Губы под искусственными усами растянулись в предвкушающей усмешке. Глаза горели холодным нечеловеческим огнем. Маска приросла. Настоящий праздник вот-вот начнется.