Пауки и иерархи (СИ) - Веден

— Я вижу, что юный Рейн столкнулся со сложностями, — раздался рядом ласковый, аж до медовой сладости, голос Данты. — Ничего страшного, юный Рейн, не стоит так переживать. В конце концов, не получиться может даже у человека с даром этера уровня иртос. Верно ведь, верховный магистр?

Я не стал дожидаться ответа Таллиса.

— Вы мне мешаете работать, старшая наставница. Будьте так добры, помолчите.

— Ой! Прости-прости! — она демонстративно закрыла рот рукой и даже отступила на пару шагов назад.

Я проводил ее взглядом, потом вновь встал на одно колено и прижал руку к земле. Это чувство — оно казалось таким знакомым…

Память, чуть посомневавшись, подкинула мне образ Броннина.

Фестиваль Небесных Лисиц — и облако тихой радости, окутавшее тогда город…

Интересно, то, что я ощущал, было создано Лисами? Или же самой богиней?

И где же, наконец, эти иштавы магические якоря⁈

Так, стоп. Я с самого начала пытался делать не то, что нужно: я привычно обратился к магии, тогда как следовало вызвать к жизни мой дар этера.

Тогда, в Броннине, дар открылся сам и случилось это в первый раз в присутствии Небесных Лис, а потом перед прорывом дикой магии у неинициированного мага. Но позднее как-то вызывать свой дар я даже не пытался, сосредоточившись на обычной магии.

Дар этера давал мне возможность видеть невидимое и слышать неслышимое. И вот сейчас тот факт, что я ощущал этот теплый пушистый ковер — это ведь тоже работал он, мой дар.

Раздался приглушенный смешок, и я, не вставая, поднял голову, ища его источник. Ну конечно, Данта. Ее прислужница что-то шептала ей на ухо, и Данта, продолжая зажимать себе ладонью рот, глядела на меня, щурясь в усмешке.

Правильно Теаган говорил о ее вредности.

Заметив мое внимание, Данта шевельнулась. При движении свет многочисленных магических огней отразился бликами от драгоценной подвески-ящерки — и я увидел, как та пульсирует ярким красным светом, как от нее до статуи тянется витая веревка толщиной с хороший канат, и как подобные же канаты уходят глубоко под землю и там меняются, превращаясь в хищных магических тварей, жадными зубастыми пастями вгрызаясь в стонущий камень.

А еще я увидел, как истончился невидимый ковер радости в тех местах, где землю пробивали магические канаты якорей, и услышал его тихий недовольный ропот.

Похоже, прикосновение к невидимому теплому ковру заставило заработать все иные атрибуты моего дара.

Я осторожно поднял руку, обрывая контакт с землей, но способность видеть невидимое осталась.

Итак, канатов-якорей было девять, и мне требовалось их все оборвать. Тогда защита статуи лишится подпитки. Для пробы я потянулся своей невидимой конечностью — которая в бессчетный уже раз превратилась в невидимое же щупальце — и подергал ближайший якорь. Тот сидел крепко, а еще прикосновение показало, насколько мощный поток магии по нему шел.

В памяти тут же всплыли прочитанные в книгах предупреждения об опасности разрушения чужих заклинаний. А еще профессор Ингана на лекциях по теории магии любила подробно рассказывать о кровавых последствиях подобных откатов.

— Верховный магистр, я нашел якоря, — сказал я, выпрямляясь. — Но насколько безопасно будет их вытащить? Откат может превратить тут в пыль все, включая нас.

— Данта? — Таллис развернулся к старшей наставнице. — Ты опытный маг и руководила созданием защиты. Что скажешь?

— Разумный вопрос. Но вам не стоит беспокоиться — я лично позаботилась о том, чтобы в случае разрушения отката не произошло. Для этого потребовалось специальное заклинание, именуемое «Ребра Земли», — она поклонилась Таллису.

Таллис повернулся ко мне.

— Как видишь, все безопасно. Не волнуйся, на слово Данты можно положиться.

— Благодарю, — я кивнул и вновь нашел взглядом якоря. Теперь переключать зрение между обычной реальностью и той, которая создавалась слоями этера, стало проще.

— Почему вы все здесь? — раздался знакомый голос. — Решили продолжить заседание на свежем воздухе?

Я поднял голову — к нам подошел магистр Семарес. Должно быть, одно из тех пустых кресел в зале суда принадлежало именно ему.

— Ты пропустил интереснейшее представление, дорогой, — развернулась к нему Данта. — Но ничего. Хотя бы увидишь, как юный Рейн снимет со статуи все якоря. Ну или, — она издала тихий смешок, — или не снимет.

Я бросил на нее короткий раздраженный взгляд и вновь сконцентрировался на якорях. По силе и крепости они все казались одинаковыми, так что начать я решил с ближайшего.

Щупальце моей невидимой конечности потянулось под землю и обхватило канат алой магии. Дернуло, будто выдергивая сорняк из грядки — но корни «сорняка» оказались достойны столетнего дерева. Не в том смысле, что были такие же мощные и запутанные, а в том, что высвобождаться никак не желали.

Еще один рывок — ничего.

В третий раз я дернул уже в полную силу — даже показалось, что земля под ногами у меня содрогнулась — и опять ничего.

Выдохнув, я поднял голову — раз сырой силой не получалось, следовало еще раз все обдумать и понять, в чем причина.

Иерархи смотрели на меня куда внимательней, чем прежде, и на лицах некоторых из них проявилась опаска. А Таллис вдруг оказался рядом с Теаганом. Стоял теперь, положив руку с перстнем своему ученику на плечо, и синий камень в перстне отчетливо светился.

Похоже, раз иерархи выглядели встревоженными, земной толчок мне вовсе не почудился.

Но если моей силы хватило, чтобы вызвать небольшое землетрясение, почему ее оказалось недостаточно для обрыва одного-единственного якоря?

Я вновь посмотрел на драгоценную подвеску, висящую на шее Данты. То, что исходящая от нее сила сливалась с магическим пологом на статуе и была связана со всеми якорями, могло объясняться тем фактом, что именно Данта руководила созданием защиты. Но причина могла быть и иной, если вспомнить про уходившую из зала суда прислужницу Данты и нечто в ее руке, дававшее яркий блик.

Если я был в своих подозрениях прав, то прислужница, за время отсутствия в суде, прикрепила амулет к якорям, и теперь, действуя через него, Данта их подпитывала и укрепляла, да так, что всей моей силы не хватало выдернуть даже один.

Что же это за амулет такой?

Хотя нет, неправильный вопрос. Правильный будет звучать иначе — как мне нейтрализовать его действие?

Я потянулся своим невидимым щупальцем к канату, по которому сила шла от амулета к статуе, но не коснулся. Щупальце же было создано моим воображением, верно? Значит, вместо него я вполне мог представить, например, клешню?..

Я пару раз моргнул, действительно увидев вместо щупальца клешню, отчего-то абсолютно черную, а потом, мысленно пожав плечами, перерезал ею заполненную силой невидимую веревку.

Результат выглядел так, будто я перерезал кому-то сонную артерию — сила алого цвета фонтаном забила из обоих обрубков. Но так ситуация выглядела в той части мира, которую мог видеть только я. А вот в общей реальности произошло другое — Данта вдруг схватилась рукой за горло, вернее, за свою подвеску. Потом вытянула ту же руку ко мне, ее лицо исказилось в гримасе боли, и прохрипела:

— Н-не… Н-не…

И рухнула — а драгоценные камни на подвеске потрескались и осыпались блестящим песком.

Вскрикнув, прислужницы Данты кинулись к ней и успели подхватить до того, как она упала на землю.

— Что с ней? — быстро спросил Таллис, не сдвинувшись, однако, с места. — Жива?

Алая сила уже не била из перерезанной веревки, а едва сочилась.

Я потянулся своей невидимой конечностью, успевшей вновь принять вид щупальца, к ближайшему якорю, дернул его. И понял, что сейчас тот поддается легко.

— Да, верховный магистр, старшая наставница жива, но без сознания, — ответила между тем одна из прислужниц, а потом, продолжая поддерживать Данту, развернулась ко мне и воскликнула:

— Это ты! Ты виноват! Ты что-то сотворил с наставницей!

Я отвлекся от якоря и раздраженно посмотрел на девицу.