Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ) - Машуков Тимур

Наступила пауза. Годунов не шевелился, его лицо оставалось непроницаемой маской. Затем… Углы его тонких губ дрогнули. Это была не улыбка, нет. Скорее, тень чего-то, отдаленно напоминающего одобрение. Глубокий, проницательный взгляд изучал Вивиан.

— Честность, — произнес он наконец, его низкий голос казался чуть менее ледяным. — Открытость. И… целеустремленность. Редкие и ценные качества, герцогиня де Лоррен. Особенно при дворе.

Его пальцы перестали постукивать по столу.

— Они вам послужат. И Империи.

Он откинулся в кресле, и тень от его шапки отползла назад.

— Ваше доверие к дому Раздоровых… заслуживает уважения. Князь Григорий, мой друг — столп Империи. Его слово имеет вес.

Взгляд императора на мгновение скользнул по отцу, и в нем мелькнуло нечто, похожее на давнее взаимопонимание.

— А что касается молодого Видара…

Он снова посмотрел на меня. Я замер.

— Храбрость — несомненная добродетель. Но добродетель, требующая мудрого управления.

В его словах не было прямого осуждения, но предупреждение звучало ясно. Потом он махнул рукой, словно отмахиваясь от темы.

— Ваши просьбы разумны. Изабелла де Лоррен будет зачислена на первый курс Императорской Магической Академии. Завтра, — он произнес это как непреложный факт. — Мои академии не знают понятия «слишком поздно». Она уже завтра сможет присоединиться к занятиям. Переводчиком мы вас обеспечим, как и браслетом для связи. Чуть позже я распоряжусь, и вам их доставят в поместье сегодня же.

Изабелла едва сдержала взвизг восторга, ее глаза засияли как звезды.

— А вас, герцогиня Вивиан, — продолжал Годунов, его взгляд снова устремился на старшую сестру, — я желаю представить ко двору официально. Впрочем, присутствие Изабеллы так же будет приветствоваться. Но на этом я не настаиваю. Через неделю. На Главном Осеннем Балу, — он произнес это не как предложение, а как приказ. — Там вы сможете… начать свое изучение не только тайн Пустошей, но и глубин нашей придворной жизни. При поддержке дома Раздоровых, разумеется.

Он кивнул в сторону отца.

— Обещаю вам свое содействие в этом.

— Ваше Императорское Величество…

Вивиан глубоко склонила голову, и я уловил легкое дрожание ее ресниц — смесь облегчения и осознания масштаба того, что только что произошло.

— Мы безмерно благодарны за Вашу милость и доверие.

— Доверие, — повторил Годунов, и в его глазах вновь вспыхнул тот самый недобрый, всевидящий огонек, — заслуживается делами, герцогиня. Помните об этом.

Он встал, его тень внезапно накрыла весь стол, делая фигуру исполинской. Аудиенция была окончена.

Мы поднялись, отвешивая поклоны. Когда я рискнул взглянуть на императора в последний раз, его взгляд уже был устремлен куда-то вдаль, за стены кабинета, в бескрайние просторы его мрачной империи. Но я знал — он не забыл. Ни Пустоши, ни моего проступка. Бал, академия, представление ко двору… все это были лишь отсрочки. Расплата ждала своего часа. И холодная роскошь кабинета вдруг снова сжалась вокруг меня, напоминая, что я нахожусь не просто во дворце, а в самом сердце паутины Темного императора.

— Видар, задержись немного. Я бы хотел поговорить с тобой, пока Григорий проведет экскурсию для наших гостей.

Уже собравшись покинуть императорский кабинет, я остановился, понимая, что меня сейчас будут бить и, возможно, ногами.

Ободряюще кивнув девушкам и хмурому отцу, я развернулся и замер в полной тишине, ровно до тех пор, пока за вышедшими с тихим щелчком не закрылась дверь.

— Присаживайся, — указал Борис мне на кресло, из которого я только что встал.

Его тон был дружелюбным и даже, можно сказать, ласковым. Но это была ласковость змеи, которая, прежде чем проглотить жертву, облизывает ее.

Я сел, чуть расслабился, понимая, что с одной стороны я действительно виноват, но с другой… Попробуй тут докопаться до истины.

Как ни крути, я сделал то, чего никто не мог сделать на протяжении сотен лет. Мало того, что прошел всю Пустошь, так еще и нашел ее центр, выжил и вернулся домой. Мои знания уникальны, как и мои записи, что я передал отцу. Так что мне есть чем парировать любое обвинение.

Впрочем, уверен, Борис даже и не думает, меня в чем-то обвинять. Нет, ему интересно, что произошло там, куда много лет не ступала нога человека. А еще наверняка он прекрасно осведомлен о том способе, которым мы вернулись. Ведь проверить наш маршрут не составит никакого труда. Ну, и как темный маг, он прекрасно видит на мне печать Мораны, так же, как и ледяную дымку Нави, что навсегда въелась в мое тело. Ее теперь не спрятать, не скрыть. Правда, и увидеть ее может далеко не каждый. Но тот, кто увидит — поймет и… не рискнет приставать ко мне с глупыми вопросами.

Впрочем, гадать не имеет смысла. Послушаем, что скажет мне император темных и мой, надеюсь, будущий тесть…

Глава 16

Глава 16

— Видар Раздоров, — голос императора разрезал тишину, как острый нож. Низкий, без интонаций, но от этого еще более страшный. — Думаю, ты понимаешь, для чего я тебя оставил.

— Да, Ваше Величество, — коротко сказал я, ожидая первого вопроса.

И он не заставил себя ждать. Откинувшись на спинку кресла, сплетя пальцы на животе, Борис Федорович посмотрел мне прямо в глаза.

— Пустошь, Видар Григорьевич. Северная. За Карельским лесом. Рассказывай, как выжил?

Вопрос прозвучал просто, но я знал — за ним стоит все. Оценка моей силы, моей удачи, моей ценности. Для всей Империи и для него лично.

Я начал. Ровно, без лишнего пафоса, как докладывал отцу. Но здесь требовалась иная мера откровенности и, главное, умолчания. И скорей всего, фантазии. Как все было на самом деле, я говорить не собирался. По крайней мере, не сейчас. Если император хочет услышать красивую и страшную сказку — что ж, он ее получит. Все равно подтвердить или опровергнуть мои слова никто не сможет, даже Вивиан, которая угодила в лапы тенеплетам еще в самом начале маршрута.

— Я искал Границу Теней, Ваше Величество, — рассказывал я. — Зов крови. Магия Проклятий… Она течет в венах у нашего рода. Но при переходе я попал в ледяную бурю невиданной силы. Это была не обычная стихия. Древний Морозный Демон. Уходя от него, я оказался… глубже, чем планировал. Попал в зону, где пространство и время будто сходят с ума…

Он внимал мне, не перебивая, лишь пальцы слегка постукивали по темному дереву стола.

— Выжил я… благодаря родовой магии. Холод. Контроль над льдом и тьмой. Они давали слабую защиту. Но главное — умение чувствовать Пустошь, ее течения, ее… дыхание. Как чувствует моряк подводные течения. Один неверный шаг — и тебя разорвет, или сожрет тень, что не просто живет там, а является самой Пустошью.

Я описал жуткие пейзажи — сгустки искаженной реальности, свет, выворачивающий душу наизнанку, тишину, гнетущую громче любого грома. Рассказал о тварях — не из плоти и крови, а сгустках чистой энтропии, тенях прошлых катастроф. Утаил только глубину своего погружения, свой танец на грани растворения. Это было слишком… личным. Слишком близко к тому, что сделало меня тем, кто я есть сейчас.

— А потом… Потом я нашел их, — продолжил я, переходя к ключевому моменту. — Нормандский отряд. Вернее, то, что от него осталось. Сначала наткнулся на трупы. Пошел искать дальше. Нашел остальных. Точней то, что не успели сожрать твари. Из двадцати человек осталось всего трое. Двое остались там, накрытые Серой пеленой. Боги дадут, они еще живы. Спят. Если не произойдет непоправимого, мы еще успеем их вытащить. Пара месяцев у меня для этого точно есть.

Годунов наклонился вперед. Интерес вспыхнул в его глазах ярче пламени в камине.

— Троих прикрыть у меня не получилось, поэтому дальше мы пошли с Вивиан. Остальные остались там и надеюсь я сумею вернуться туда раньше, чем их защита спадет.

Я рассказал Борису о совместной борьбе за выживание. Как наши магии — ее смерть и мой серый эфир — странно резонировали, создавая хрупкий барьер против всепожирающей силы Пустоши. Как мы делились последними силами, последней водой и пищей, как вели отчаянную перестрелку с тенями, используя не только магию, но и холодный расчет, знание ландшафта безумия.