Гвардейцы не знали жалости. Приказ был ясен — уничтожить. Никаких пленных из этой стаи. Никакой пощады тем, кто пришел сжигать их дома и убивать их семьи. Клинки «Ледяных Жал» оставляли за собой черные, замерзшие трупы. Магия гвардии работала на подавление — ледяные оковы сковывали лапы, стужа замедляла реакцию, а потом — точный укол в сердце или мозг.
Рев псов сменился предсмертными хрипами, визгом боли, воем ужаса. Они пытались бежать, но узкое место у Брода стало для них смертельной ловушкой. Гвардия Раздоровых методично, неумолимо, как жатва, срезала ряды врага. То, что начиналось как битва, превратилось в избиение.
Спустя несколько часов последний адский пес рухнул на землю, истекая черной кровью из перерезанного горла. Над Черным Бродом воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием гвардейцев, скрипом доспехов и хлюпаньем крови под сапогами. Воздух был густым от запаха смерти, гари и темной магии. Ни один воин Оборотневых не ушел живым с этого поля. Ни один.
Но война на этом не закончилась. Она только перешла в новую фазу. Фазу возмездия и захвата.
Еще до того, как кровь на Броду успела остыть, отряды Раздоровых на быстрых, призрачно скользящих тенеходах уже мчались к ключевым точкам владений Оборотневых.
Магические Шахты «Черный Клык». Охрана, состоящая из немногочисленных небоеспособных родственников и наемников, была сметена за минуты. Тех, кто поднял оружие, вырезали. Остальных, дрожащих и плачущих, согнали в центр рудного двора. Старший темник Раздоровых хладнокровно приказал надеть на них блокираторы эфира — тяжелые, холодные ошейники из черного металла, покрытые мерцающими рунами. Они не убивали. Они перекрывали доступ к магии, делая носителя беспомощным, слабым, вечно ощущающим холодную пустоту внутри.
«В изгнание. С глаз долой. Попытаетесь снять ошейник — и он уничтожит вас. Если вернетесь — умрете».
Жалкая толпа некогда гордого рода потянулась прочь, под свист ветра и презрительные взгляды новых хозяев.
Торговые Фактории в порту — Раздоровские «деловые» маги, сопровождаемые отрядом безжалостных гвардейцев, входили в конторы. Бухгалтерские книги конфисковывались, печати менялись. На любое сопротивление — мгновенное и жестокое подавление. Трупы выносили в черных мешках. Управляющих, согласившихся присягнуть Раздоровым, ставили на место. Остальных ждала участь изгнанников с блокираторами или смерть.
Родовое поместье Оборотневых «Каменное Логово» — мрачная, похожая на крепость усадьба на скале. Ее защитные барьеры, лишившиеся поддержки сильных магов рода, пали под сосредоточенными ударами Раздоровских саперов-разрушителей. Штурм был коротким и кровавым. Старики, женщины, дети клана — те, кто не успел или не смог бежать, — были выведены во двор. Тех, кто плакал, молил о пощаде, сжимая в руках фамильные реликвии или детей, сковали блокираторами эфира и отправили в изгнание под конвоем. Тех немногих, кто попытался сопротивляться с оружием в руках или проклятиями на устах, убили на месте. Их тела сбросили в ущелье у подножия скалы.
Знамена Оборотневых были сорваны и сожжены на глазах у плачущих изгнанников. Над главной башней «Каменного Логова» взвился черно-серебристый стяг Раздоровых.
Спустя сутки от могущественного, грозного клана Оборотневых не осталось ничего. Ни земли, ни предприятий, ни воинов, ни магов. Только пепел сожжённых знамен, следы крови на камнях их поместья, да жалкие группы изгнанников с мерцающими на шее блокираторами, бредущие в неизвестность под насмешки и плевки встречных.
Война, начатая с громких угроз и ярости, закончилась молниеносным, тотальным и безоговорочным уничтожением. Раздоровы вновь показали Империи, что их гнев — это не буря, это ледяная пустота, сметающая все на своем пути без шума и лишних слов. Цена вызова — полное исчезновение…
В камине мирно потрескивали дрова. Аромат дорогого табака и выдержанного коньяка висел в воздухе. Григорий Васильевич сидел в своем кресле у огня, бокал с янтарной жидкостью в руке. На его коленях лежал последний отчет — «Операция „Возмездие“ завершена. Активы конфискованы. Угроза ликвидирована. Потери минимальны».
Коммуникационный кристалл на столе мерцал, принимая один вызов за другим. Голоса звучали в эфире — подобострастные, уважительные, с оттенком страха.
«Григорий Васильевич! Поздравляю с блестящей победой! Оборотневы… Ха! Сами напросились!»,
«Князь, ваша мощь… поразительна! Молниеносно!»,
«Григорий Васильевич, позвольте выразить глубочайшее восхищение эффективностью ваших действий. Империя вздохнула спокойнее без этих дикарей!»…
Раздоров подносил бокал к губам, отвечая скупыми, вежливыми фразами.
«Благодарю». «Дело сделано». «Род должен быть защищен».
Его лицо было спокойно, лишь в глубине стальных глаз светилось холодное удовлетворение хищника, сытого после удачной охоты.
Он отключил очередной вызов и отставил бокал. Взгляд упал на обгоревший обломок клыка, теперь лежащий на столе как трофей, на красном бархате. Пальцы коснулись шероховатой, обугленной поверхности.
Видар… Мысль пронеслась, как тень. Мальчик… нет, уже не мальчик. Оружие. Очень дорогое и очень опасное оружие.
Он вспомнил отчет о бойне у ворот академии. Холодную жестокость сына. Его силу, взращенную в Пустоши. Силу, которая спровоцировала Оборотневых, принесла войну… и неслыханную добычу. Шахты. Фактории. Поместье «Каменное Логово» — стратегический плацдарм. Все это теперь принадлежит им.
Григорий Васильевич позволил себе тонкую, ледяную улыбку. Ревность светлых? Недовольство Совета? Проблемы с академией? Все это были мелочи. Пыль. Видар, его необузданный, опасный сын, только что принес роду славу непобедимых и богатство, сравнимое с императорской казной. Он снова доказал свою ценность. Ценность раздоровской крови.
Он поднял бокал в сторону портрета сына, висевшего на самом видном месте.
— За тебя, Видар, — прошептал Григорий Васильевич, и в его голосе звучала не отеческая нежность, а холодная оценка стратега. — За твой гнев. За твою Пустоту. За твою дорогую, кровавую, но такую прибыльную мощь. Продолжай в том же духе.
Он отпил коньяк, наслаждаясь его жгучим вкусом и сладковатым послевкусием абсолютной победы. Пепел Оборотневых был удобрением для новой мощи Дома Раздоровых. А цена этой мощи…
Григорий Васильевич благоразумно отогнал мысли о том, во что может превратиться его сын и во что может превратиться их род, все глубже погружаясь во тьму и лед. Сейчас было время триумфа. Все остальное — подождет.
Вот и закончилась, и все такое. Следующая книга будет финальной.
