Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ) - Машуков Тимур

Справа — тень, поглощавшая само пламя камина. Бесформенная, пульсирующая, как открытая рана в мироздании. В ее глубине мерцали холодные, неживые звезды, и шевелились тени того, чего не должно существовать. Это был Дух Нави Первого Порядка — Навка. Воздух вокруг нее густел, пропитываясь запахом тления, вечной мерзлоты и абсолютной пустоты. Тишина, исходящая от него, была гнетущей, предвещающей конец.

Телохранительницы и любовницы его сына — тайное и смертельное оружие рода Раздоровых в истинном обличье.

Гроза невольно отшатнулся, его рука инстинктивно потянулась к эфесу меча. Даже он, видавший виды, ощутил первобытный ужас перед этими сущностями. Григорий Васильевич лишь наблюдал, его лицо — непроницаемая маска.

— Мавка, Навка, — его голос прозвучал четко, разрезая напряженную тишину. — Враги рода несут угрозу Видару. Клан Оборотневых. Их патриарх, Виктор Андреевич. Его братья-маги. Они — ядро. Они — источник силы для их стаи.

Он указал пальцем в сторону, где, по данным разведки, должен был находиться командный пункт Оборотневых.

— Устраните их. Полностью. Без остатка. Без возможности возрождения. Пусть их тьма поглотит их же. Пусть свет их души погаснет навеки. Идите.

Никакого кивка. Никакого слова в ответ. Мавка просто растворилась в луче солнечного света, пробившегося сквозь стрельчатое окно, оставив после себя лишь звон хрусталя и ощущение пронзительной чистоты. Навка же словно провалилась сквозь пол, утянув за собой клок тьмы и тишины, от которой заложило уши. Они ушли. Бесшумно. Невидимо для смертных глаз.

Григорий Васильевич встал. Он подошел к стене, где висел его боевой плащ и длинный, узкий клинок, похожий на сосульку из черного льда.

— Ну что, Борис? — он взял плащ. — Пора показать этим псам, что Раздоровы не терпят у себя во дворе незваных гостей. Особенно таких вонючих и блохастых. Черный Брод ждет.

Его голос был по-прежнему спокоен. Но в нем теперь звучала сталь. Сталь человека, знающего, что его главные козыри уже в игре, невидимо идущие исполнять приговор. Страх перед адскими псами? Он казался теперь мелким, нелепым. Истинный ужас шел невидимыми путями, неся с собой свет абсолютного очищения и тьму абсолютного конца.

Верховья Старого Тракта, командная возвышенность Оборотневых.

Виктор Андреевич Оборотнев стоял на пригорке, наблюдая, как его «Псы Нави» — огромные, покрытые черной, лоснящейся шкурой твари с горящими угольями глазами — с ревом и лязгом клыков выдвигаются к Черному Броду. Его братья, могучие темные маги, стояли рядом, их руки были подняты, черные энергии струились от них к стае, усиливая ярость, скорость, делая шкуры псов почти неуязвимыми. Воздух дрожал от звериного рыка и гула темной магии. Виктор усмехнулся, обнажив клыки. Скоро Раздоровы узнают, что значит гнев Стаи!

Внезапно один из магов, старейший из них, Игнат, вскрикнул. Не от боли. От ужаса. Он смотрел чуть в сторону, в небольшую рощицу, где царила неестественная тишина.

— Виктор… смотри…

В просвете между деревьями стояла… девушка? Нет. Существо из лунного света и инея. Ее сияющие глаза были устремлены прямо на них. И в них не было ничего живого. Только холодная, безличная кара.

— Что это⁈ — проревел Виктор, инстинктивно почуяв смертельную угрозу. — Светлая? Уничтожь ее!

Игнат вскинул руки, выкрикивая заклятие черной молнии. Сгусток тьмы, способный испепелить дом, рванул к сияющей фигуре.

Мавка лишь подняла руку. Изящно. Без усилия. Луч лунного света, холодный и неумолимый, встретил черную молнию. Превращение. Черная энергия не погасла — она замерзла. Превратилась в причудливую скульптуру из черного льда, которая с тихим звоном разлетелась на осколки, испаряясь.

Затем она взглянула на Игната. Просто перенесла на него свое внимание. Маг вскрикнул снова. Его тело начало… светиться изнутри. Сначала слабо, потом все ярче, пронзительно белым светом. Он пытался кричать, но из его рта вырывался лишь чистый, высокий звон, как у разбитого хрустального бокала. Его плоть, его одежда, его темная магия — все стало прозрачным, хрустальным. За долю секунды могущественный темный маг превратился в сияющую статую из чистого, мертвенного льда. Статуя простояла мгновение, а потом рассыпалась на мириады сверкающих пылинок, унесенных ветром. Без звука. Без крови. Только холодное, абсолютное уничтожение светом.

— НЕТ! — завопил Виктор Андреевич, бешенство в его голосе смешивалось с паникой. — ВСЕ ВМЕСТЕ! УНИЧТОЖИТЬ ЕЕ!

Но прежде чем он и его братья успели сгруппироваться, тьма сгустилась у них за спиной. Не просто отсутствие света. Активная, живая, пожирающая тьма. Навка.

Она не нападала. Она просто… была. И ее присутствие было хуже любой атаки. Воздух стал ледяным, невыносимо тяжелым. Жизнь, воля, сама магия начали затухать, как свечи на сквозняке.

Один из братьев, помоложе, попытался шагнуть, чтобы разорвать круг, но его нога… растворилась. Просто исчезла ниже колена, как будто ее никогда не было. Он рухнул беззвучно, его крик замерз в глотке, а тело начало медленно, неумолимо распадаться на черную пыль, всасываемую в пульсирующую тень Навки. Ни боли. Ни сопротивления. Только тихое, окончательное растворение в Ничто.

Виктор Андреевич Оборотнев, патриарх грозного клана, повелитель адских псов, окаменел от ужаса. Его ярость, его гордость, его темная сила — все испарилось перед лицом этих двух абсолютных, безличных сил. Он увидел, как Мавка обращает свой светящийся взор на его последнего брата, и тот начинает замерзать изнутри. Он почувствовал, как ледяное дыхание Навки касается его спины, обещая тот же бесшумный, окончательный конец.

Он хотел завыть. Превратиться в зверя. Броситься в бой. Но его тело не слушалось. В нем не осталось ничего, кроме всепоглощающего, леденящего душу страха перед непостижимым возмездием, посланным Раздоровым. Он успел лишь подумать, что Григорий Васильевич не просто темный маг… Он — хозяин сил, лежащих по ту сторону понимания любого оборотня.

А внизу, у Черного Брода, уже слышался лязг оружия, рев адских псов и спокойные, четкие команды Бориса Грозы. Основные силы сошлись. Но исход битвы, как знал Григорий Васильевич, уже был предрешен. Его тихие исполнители делали свою работу. Сердца врагов переставали биться, уничтоженные светом и тьмой, которые не могла постичь даже дикая ярость Стаи.

Верховья Старого Тракта погрузились в гробовую тишину. Там, где минуту назад стояли патриарх Оборотневых и его сильнейшие маги, теперь не было ничего. Лишь призрачный отсвет лунного света на месте статуи Игната да клочья неестественной, пожирающей свет тьмы, медленно растворяющиеся в воздухе. Возмездие Мавки и Навки было тотальным, беззвучным, абсолютным.

Внизу, у Черного Брода, рев «Псов Нави» внезапно смолк, сменившись протяжным, полным недоумения и ужаса воем. Связь с питавшими их темными магами оборвалась. Ярость, подпитываемая извне, сменилась внезапной пустотой и животным страхом. Их черные шкуры, еще мгновение назад лоснившиеся неуязвимостью, потускнели. Угольные глаза метались в поисках невидимого врага.

И в эту секунду сомнения и страха в стаю ударила сталь.

— ГВАРДИЯ! ВПЕРЕД! ЗА РОД! — голос Бориса Грозы прорвал тишину, как боевой рог.

Сомкнутый строй Раздоровской гвардии, до этого сдерживавший яростный натиск, превратился в таран. Щиты, усиленные рунами мороза, с грохотом сошлись, сминая первые ряды ошеломленных псов. Из-за щитов молнией вылетали узкие, отточенные как бритва, клинки «Ледяных Жал». Они рубили и кололи. Точными, выверенными ударами в глаза, горло, подмышки, туда, где даже адская шкура не могла полностью защитить уязвимые места.

Началась бойня.

Без своих магов, без координации, без подпитки тьмой, «Псы Нави» были всего лишь сильными, яростными, но лишенными разума зверями. Их дикая атака превратилась в хаотичную резню. Они бросались вперед, подставляя бока под смертоносные уколы, рвали зубами щиты, но гвардейцы работали как отлаженный механизм смерти. Каждый удар — смертелен. Каждый шаг вперед — по телам павших псов. Болотистая земля у Брода быстро пропиталась черной, дымящейся кровью оборотней и хрустела под ногами костями.