Егерь. Сердце стаи. Книга 5 (СИ) - Скиба Николай

Рысь склонила голову набок, её уши слегка прижались. В ответ пришла волна защитных образов — умирающий водный гепард, разорванные стихийные звери, друиды, безжалостно охотящиеся на редчайшие создания. Режиссёр словно говорил: это было важнее.

— Понимаю, что тебе было очень больно, — мягко ответил я, протянув руку к его морде. Режиссёр позволил себя коснуться, но в позе чувствовалась скованность. — Видел то же, что и ты. Эти видения… они показывают масштаб трагедии, которую творит Семёрка. Но ты чуть не погубил Афину.

Услышав своё имя, огромная кошка подняла голову и посмотрела в нашу сторону. Режиссёр дёрнулся, отшатнувшись от моей руки, а затем неуверенно посмотрел на Афину. Новая волна образов накрыла моё сознание — она, корчащаяся в агонии прерванной эволюции, её растерянные глаза, моя ярость, удар по дубу. А затем — болезненное признание, что он ничего не мог сделать.

— Эволюция могла убить её, — продолжил я терпеливо, чувствуя, как Режиссёр поджимает уши от вины. — Если бы я потерял концентрацию полностью… Ты понимаешь это? Мы оба знаем, что ты мог контролировать это. Пережить самостоятельно, а лишь потом показать мне. Что, сдался?

Режиссёр опустил морду почти до земли, его хвост нервно дёрнулся. Красавчик встревожено поднялся и подошёл ближе, явно чувствуя напряжение в воздухе. Но следом за покаянием пришли новые видения — огненный тигр, спасающийся от преследователей, ледяной олень, исчезающий в метели. Их нужно спасти — словно говорил он, резко подняв голову и пронзив меня взглядом. Сейчас. Немедленно. Я не контролировал этот порыв, не ожидал, не подготовился.

— Знаю, — кивнул я, поднимаясь с места и начиная медленно ходить вдоль берега озера. — Понимаю, что есть королевские особи разных стихий, которых нужно спасти. И мы это сделаем, раз это угрожает моей стае и жизни людей. Но сила тоже важна.

Режиссёр резко встал и сделал несколько беспокойных шагов, его мускулы напряглись, словно он готовился к прыжку. Красавчик инстинктивно отступил назад.

— Послушай. — Я остановился и повернулся к рыси. — Твои эмоции передались мне, и я чуть было не наломал дров. Эта жажда действовать немедленно… Неправильная. Нужно притормозить. У нас ещё есть время подрасти в силе, чтобы оказать друидам настоящее сопротивление.

В глубинах связи почувствовалось сомнение. Режиссёр сел, но его хвост продолжал нервно бить по земле. Он транслировал образы быстро истощающихся жизней стихийных зверей, время, утекающее как песок сквозь пальцы. У нас уже есть всё, чтобы противостоять им.

— Ты так считаешь? Не уверен, приятель. Да, время дорого, — согласился я, присев на корточки перед ним. — Но что толку в том, чтобы броситься спасать их сейчас и погибнуть самим? Мы только усилим врага, если они получат тебя. Нужно быть умнее, пойми. Судя по образам, что ты отправил, они далеко в глубине лесов. А тот водный гепард был аж из другого королевства.

Я встал и прошёлся несколько шагов к Афине, которая внимательно наблюдала за нашим разговором. Положил руку на её тёплый бок, чувствуя, как она доверчиво прижимается.

— Посмотри на то, что у нас есть. Ферма — это не просто убежище, это будущая база для создания настоящей стаи. Лина и Дамир могут стать сильными союзниками, если их правильно обучить. А Афина, Красавчик, Карц — каждый из них может стать решающим фактором в битве с друидами.

Красавчик гордо выпрямился, услышав своё имя, а Афина довольно промурлыкала под моей рукой. Режиссёр наблюдал за этой сценой, его уши постепенно перестали прижиматься к голове.

— Я не прошу тебя забыть о собратьях, — сказал мягче, возвращаясь к рыси и опускаясь перед ней на одно колено. — Прошу доверять своему вожаку. Доверять тому, что мы найдём способ их спасти, когда станем достаточно сильными. Этим мы и займёмся.

Долгая пауза. Режиссёр склонил голову набок, его глаза цвета грозового неба внимательно изучали моё лицо. Красавчик тихо подошёл и уселся рядом с нами, словно поддерживая мои слова.

Наконец рысь медленно наклонила голову, почти касаясь земли мордой — древний жест покорности. За этим движением последовала тёплая и искренняя волна извинения, окутавшая наше ментальное пространство.

— Спасибо, — выдохнул я с облегчением, осторожно коснувшись его головы.

Хоть и с явной неохотой, Режиссёр признал правоту моего стратегического мышления и важность сохранения единства стаи.

— Ты ведь не можешь связаться с ними, да? — с грустью спросил я, и брат недовольно оскалился: нет, не могу.

Но самым важным для меня именно сейчас стало то, что рысь решила загладить свою вину перед пострадавшей Афиной.

Режиссёр медленно повернулся к ней — она всё это время молча наблюдала за нашим разговором.

Огромная кошка сидела неподвижно, её хвост был плотно обёрнут вокруг лап — поза, выражающая сдержанную обиду. Когда Режиссёр сделал несколько осторожных шагов в её сторону, Афина демонстративно отвернула морду, показывая, что не намерена принимать извинения.

Режиссёр остановился в паре метров от неё и опустился на брюхо, прижав уши к голове. Он издал тихий, почти жалобный звук — что-то среднее между мяуканьем и воем. Это был призыв к примирению, который в стае диких кошек означал полное признание вины.

Афина фыркнула и ещё больше отвернулась, но её уши слегка дрогнули. Режиссёр повторил свой призыв, на этот раз ещё тише и печальнее. Красавчик, чувствуя напряжение, беспокойно заёрзал на месте.

Долгие секунды тишины тянулись, как часы. Затем Афина медленно повернула голову и посмотрела на лежащую рысь. В её глазах всё ещё читалась обида, но уже не гнев.

Режиссёр осторожно подполз чуть ближе и снова издал свой примирительный звук. На этот раз в нём не было мольбы — только искренняя печаль о причинённой боли.

Афина долго смотрела на него, затем тяжело вздохнула и медленно подошла к рыси. Она обнюхала его голову, словно убеждаясь в искренности извинений, а потом осторожно коснулась его морды своей.

Режиссёр благодарно мурлыкнул, а Афина позволила ему слегка потереться о её бок. Красавчик облегчённо выдохнул, подбежал к ним и запрыгнул на кошку, радуясь восстановлению мира в стае.

Глава 14

На следующий день я повёл Лину и Дамира к уже готовым вольерам на восточном склоне. Нужно было проверить качество работы строителей и убедиться, что каждое ограждение соответствует потребностям будущих обитателей.

— Видите эту ограду? — спросил я, останавливаясь у одного из вольеров. — Расстояние между прутьями рассчитано точно. Достаточно широкое, чтобы зверь видел всё вокруг и не чувствовал себя в ловушке.

Лина подошла ближе и с любопытством просунула пальцы в промежуток, словно пытаясь физически ощутить границу между безопасностью и свободой.

— А почему так важно, чтобы они видели территорию?

— Зверь, запертый в глухой коробке, постоянно ждёт нападения, — объяснил я, переводя взгляд на учеников. — Он тратит всю энергию на стресс. А стресс — это яд. Он не просто подавляет желание размножаться, он делает агрессию неконтролируемой и истеричной. Такой зверь в бою бесполезен — он будет либо паниковать, либо бросаться на врага бездумно, пока не выдохнется.

Дамир, который до этого с интересом осматривал поилку, нахмурился.

— Но, если они привыкнут к такому комфорту, не станут ленивыми? Не потеряют боевой дух?

Это был хороший вопрос.

— Думаешь, сытый волк — плохой охотник? — спросил я его прямо. — Нет. Сытый волк — это умный охотник. Он выходит на промысел не от голода, а от инстинкта. У него есть силы думать, выслеживать и выбирать цель, а не бросаться на первую попавшуюся добычу. Зверь, которому не нужно каждую минуту бороться за выживание, становится увереннее. Его сила становится не хаотичной, а управляемой. А боевой дух мы будем оттачивать на полигоне. Вот там они и вспомнят, для чего им даны клыки.

С дороги донёсся характерный скрип колёс и окрики погонщиков. Я прислушался — звук шёл от главных ворот долины, становясь всё отчётливее.