Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

– Позвольте сказать вам кое-что другое, вдова Мерц. Вы напрасно считаете себя слабой. Знаете, что женщины делают с такими детьми, как ваш Людвиг?

Она знала, потому что теперь ее обуял ужас.

А мгновение спустя он отступил, и она пришла в себя.

– Вы напрасно причисляете к моим достоинствам тот факт, что я этого не сделала. Как бы ни обошлись со мной, ребенок не виноват.

– Не все так считают, – убедившись, что она пришла в себя, я убрала руки и снова отступила ближе к Норду. – Вы полюбили этого ребенка. Смирились с тем, что он только ваш. Более того, вы нашли в себе силы начать новую жизнь с Йозефом, а после – сделать все, что в ваших силах, чтобы его убийство не осталось безнаказанным.

Сесиль пространно и почти безумно улыбнулась, а потом покачала головой:

– Именно поэтому. Сколько бы достоинств ни было у Филиппа Мода, для меня эта страница закрыта. Пожалуйста, найдите способ объяснить ему это. Исправьте то, что сделали.

Мне не было большого дела до чужих страстей и никогда не хотелось принимать их как собственные, но после услышанного на душе вдруг стало хорошо.

– И не подумаю. Равно как и Кайл, если вам придет в голову просить его об этом.

Она моргнула, в очередной раз удивляясь, а потом снова прикусила губу:

– Вы просто не понимаете. Йозеф умер, а он был для меня всем. Пусть не сразу, не с первой минуты, но был. У нас двое детей. Я буду заботиться о них, а не…

– А что на это скажет Маргарет?

Я спросила чуть слышно и почти не пряча улыбку в голосе. Пусть и сдержанную, но вполне искреннюю.

Сесиль сбилась, потом нахмурилась.

– Полагаю, она меня поддержит. У нас хорошие отношения.

– Именно поэтому я полагаю, что она назовёт вас дурой, если вы хотя бы попробуете сказать ей нечто подобное, – обойдя замершую от удивления и моей весёлой резкости вдову, я погладила Искру. – Вы были замужем за героем, так гордитесь этим. Я никогда не видела вашего Йозефа, но знаю о нем достаточно, чтобы быть уверенной этом. Выбрав вас, он не побоялся ни вашей репутации, ни людей, которые станут плевать вам в спины. Узнав правду об отце Людвига, он не побоялся Готтингсов. Напротив, еще больше сблизился с Самуэлем, чтобы у того была возможность общаться с племянником. Или братом, уж вам виднее, кем он считает вашего сына. Поняв, во что его втянули, он нашел в себе смелость сказать об этом и выразить свое недовольство. Он до последнего сражался за то, чтобы не замарать в этом преступлении вас и ваших детей. Горюйте пока можете, никто вас не торопит. Оплачьте его, как никто другой, но будьте его достойны. Стать затворницей и похоронить себя заживо – трусость. Ваш Йозефа умер за то, чтобы вы жили и радовались жизни. Не Мод, так кто угодно другой, но ваш покойный супруг вашей глупой жертвы бы точно не одобрил.

На мой взгляд, получилось неплохо.

Губы Сесиль приоткрылись, а взгляд сделался удивлённым, как если бы я её ударила.

– Вы…

Я кивнула больше себе, чем ей, прекрасно зная, что последует дальше.

От «проклятой ведьмы» до «черствой, и бесчувственной, как будто не женщина вовсе».

– Почему вы это делаете? – когда она схватила меня за руку, её голос дрогнул. – Ведь вы меня даже не знаете, а делаете одно доброе дело за другим?

Это разговор и правда мог закончиться слезами, а утешать её мне не хотелось.

– Потому что мне не нравится, когда люди принижают себя. И когда на одного бросаются всей толпой. Пошлите всех, включая свои страхи, к Нечистому, и вам станет намного проще.

Я всё-таки накрыла её руку своей, чтобы звучало убедительнее, а Сесиль вдруг улыбнулась.

– Мне кажется, вы знаете, о чем говорите. Если я когда-нибудь смогу отплатить вам…

Ей действительно стало лучше, и это было приятно.

– Вообще-то уже сейчас можете.

Вдова Мерц вскинула на меня блестящий, но уже вполне живой взгляд.

– Вот как? Что я могу?

– Проводите меня до приличной рыбной лавки.

Глава 11

Карикатурный черный дым от печи так и не повалил, но глядя на то, что стояло на столе, я мысленно вынесла однозначный вердикт: несъедобно.

Даже на вид пирог получился сухим, благо что не было подгорелой корки, а за окном уже почти стемнело.

От этого позора следовало избавиться немедленно, и сделать это следовало так, чтобы не оставить даже следов.

Дом ухмылялся. Я чувствовала это в каждом движении воздуха, в том, как плясали на стене тени.

– Только попробуй разболтать об этом, – я процедила это сквозь зубы, обращаясь одновременно к нему и к себе.

Если сам пирог можно было просто вынести во двор и обратить в пыль движением ладони, с запахом будет сложнее, и тут мне, хочу я того или нет, понадобится его помощь. Если Кайл учует хотя бы шлейф…

Нечистый бы меня побрал в тот момент, когда в мою голову пришла эта идея.

Сковорода все еще была горячей, и я огляделась, решая, что будет проще: найти подходящее полотенце или набросить еще одно заклинание, чтобы взять ее голыми руками.

Свободное время и правда не шло мне на пользу.

«Если тебе нечем заняться, займись нашим ужином», - брошенное Кайлом в тот момент, когда ему срочно нужно было привести меня в чувства, осело в мозгу непозволительно крепко.

У меня и правда не было дел на вечер, но попытка хотя бы вспомнить, как делаются такие вещи, обернулась полным провалом.

За пять лет в одиночестве я отвыкла готовить что-то кроме самого простейшего, предпочитая есть в трактирах или столовой замка Совета. Так было удобнее, проще, потому что сам процесс я ненавидела всей душой и готова была прибегнуть к нему разве что под угрозой надвигающегося голода.

На фоне еды мадам Мод и тех ароматов, что волей-неволей улавливались в доме, где жила Жизель, субстанция, которая, по моему замыслу, должна была стать рыбным пирогом, выглядела не то насмешкой, не то живым укором.

Долбаная рыба.

Сочтя, что лучше все же обойтись полотенцем, я потянулась за ним, мысленно проклиная все на свете.

Стоило догадаться и не нужно было начинать.

Раздражение, пусть и направленное на саму себя, не помогало, и полотенце я все же уронила, а когда подняла и выпрямилась, едва не вздрогнула, потому что голос Кайла раздался прямо за спиной:

– У нас сегодня что-то новенькое?

Он стоял в дверях, разглядывая то, что получилось вместо пирога, с таким видом, как если бы с трудом сдерживал смех.

Я опустила руку, в которой держала полотенце, и заставила себя выдохнуть.

В конце концов, это и правда было смешно. До такой степени, что, если уж я на таком попалась, морального права огрызаться на любую из шуток у меня не было.

– Я не слышала, как ты вошел.

– Не удивительно. Хлопоты по хозяйству бывают очень занимательны, – он шагнул к столу, медленно поднял на меня нечитаемый взгляд.

Лицо под ним обожгло, и я начала злиться по-настоящему, потому что почувствовала себя полной дурой.

Еще хуже, чем вчера, когда набросилась на него без причины.

– Забудь. Я просто маялась от безделья. Сейчас все уберу.

К счастью, у нас еще оставалась запеченная вдовой говядина, но еще нужно было срочно придумать причину, чтобы не есть вместе.

Точно не сегодня.

– Нет уж, постой. Ты ведь знаешь, что выбрасывать пироги – плохая примета? – прежде чем я успела дотянуться до сковороды, Кайл потянул ее к себе за раскаленный край, поморщился, но не отдернул руку.

– Можешь хотя бы не издеваться? – я осталась стоять по другую сторону стола, потому что все это было глупо.

На деле он имел право потешаться надо мной вдоволь, и, судя по выражению лица, намеревался этим правом воспользоваться.

– Даже не начинал, – вот теперь веселье в его голосе послышалось вполне отчетливое. – Это рыба?

И все же он умел делать это так, чтобы не было обидно.

Я выдохнула и тряхнула головой, заставляя себя собраться и хотя бы изобразить такое же легкое веселье.