Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Пусть Матильда и произвела это тело на свет когда-то, в тот момент, когда оно оказалось фактически уничтожено, а Эмери привела его в порядок, Альфред стал её ребёнком.

Леди Готтингс скривилась то ли от невыносимых душевных страданий, то ли от презрения ко мне.

– В полиции уверены, что вы физически не смогли бы сотворить такое. И я не жду от вас сочувствия. У вас ведь нет детей? Фьельден маленький город, здесь уже начинают шептаться о том, что вы попросту не можете иметь их. Вам не понять, что чувствует мать.

Эта скупая тирада должна была стать оскорблением, ведь в конце концов, у кого, как ни у графини-пустоцвета должны быть поводы для беспокойства? Особенно когда рядом есть юные красавицы вроде леди Камиллы.

Я кивнула без очевидного выражения и пересела удобнее.

– И все же позвольте поинтересоваться, как себя чувствует ваш старший сын? Пулевое ранение это серьезно.

Теперь Матильда дернулась по-настоящему. Ее лицо как будто свела судорога, и пусть это произошло за мгновение, заметить я успела.

Она предпочла бы обойти Самуэля вниманием, как будто его и не было вовсе.

Дом мэра ощущался странным. Воздух в нем был плотным и холодным, и что-то здесь однозначно было, но где и что определить так сразу было невозможно.

Готтингсы тщательно оберегали свои секреты.

И все же оставшаяся лежать на моих коленях сумка стала как будто тяжелее.

– Благодарю вас, все хорошо. Он уже идет на поправку.

Пусть Матильда и не знала правды о человеке, которого я назвала ее старшим сыном, она явно чувствовала исходящую от него силу.

А может статься, и угрозу.

То, что они прятали в своем доме, было очень старым и очень злым.

Много старше и злее Эмери.

Оно не хотело соприкасаться с Хозяином этих мест и ненавидело его всем своим существом. Будь у него возможность, оно бы его уничтожило.

Пока ему удавалось хорошо скрываться, – потому что у Сэма было много проблем, потому что, помимо исполнения своего долга Хозяина, он должен был заботиться о том, как сберечь собственную жизнь и жизнь своей жены.

Теперь, когда проблемы с Альфредом перестали давить на него многотонной каменной глыбой, многое могло измениться.

Я буквально только что убедилась в этом на себе – когда необходимость сражаться на два, а то и на три фронта одновременно отпала, у меня как будто открылись глаза.

И горе тому, кого Самуэль назовет виновным.

– Я, вероятно, должна предложить вам чай, – некрасиво оперевшись о спинку, Матильда начала подниматься.

Я встала вместе с ней.

– Благодарю, не стоит.

Она вежливо, но предлагала мне отправиться к Нечистому, и в этом я была с ней согласна – его компания однозначно была бы мне приятнее. Тем более, что я уже узнала все, что хотела узнать.

Супруга мэра развернулась ко мне.

Ее взгляд действительно был затуманен, но вблизи стало заметно, с какой ненавистью она смотрит на меня.

Будь ее воля, она кинулась бы на меня вместе с Джеральдиной просто потому, что их обожаемый Альфред погиб из–за меня. Даже если я убила его не своими руками, я была рядом, но позволила этому случиться, не предугадала, не помешала.

Выйдя из дома Готтигсов, я чувствовала этот обжигающий взгляд в спину до тех пор, пока не свернула за угол.

За то короткое время, что я провела у них, дождь неожиданно кончился.

Без зонта можно было идти быстрее, и я перехватила его свободной рукой, чтобы сумка могла висеть на локте.

В отличие от взгляда, ощущение гадливости никуда не девалось.

То, что они называли Альфредом, было мерзостью.

Даже имея личные счёты к Эмери, я бы так её не назвала. Она просто была собой и действовала в рамках собственных представлений о мире и людях.

То, что приручили, – вернее, наивно полагали, что сумели приручить, – старшие Готтингсы, было из другого теста. Древнее, яростное и кровожадное, оно любило убивать и наслаждалось властью.

Это многое говорило о них самих, потому что между человеком и сущностью, с которой он живёт бок о бок и имеет дело, всегда много общего. Так же, как двум людям ещё нужно сойтись, увидеть друг в друге кого-то подходящего, с ней необходимо достичь взаимопонимания.

Я могла понять, как именно к нему пришли Кайл и его Эми.

И теперь начинала в полной мере понимать, что такое Готтингсы.

Войдя в дом, я первым делом прошла в кабинет, чтобы выложить книгу из сумки.

Печать работала отлично, она не могла выразить ни недовольства, ни презрения, но всё же я чувствовала, что она как будто ощерилась.

То ли на меня за то, что использовала её, чтобы облегчить себе задачу.

То ли на Матильду, и это было уже интересно.

Дом был спокоен, хотя в нём и остался легкий след пребывания чужих людей.

Значит, пока я наносила визит супруге мэра, Кайлу всё же пришлось привести сюда дознавателя Мода и пару свидетелей, чтобы предъявить ровно ту сумму, в хищении которой его обвинил анонимный доносчик.

Я усмехнулась, отчасти сожалея о том, что пропустила такое событие, но долго горевать о нём мне не пришлось, потому что в дверь постучали.

Будучи уверенной, что обнаружу на пороге Габриэля, я едва не улыбнулась снова, но уже от удивления, увидев Женни и вдову Мерц.

Сесиль была бледна и заметно волновалась, но Женевьева выглядела довольной и спокойной.

– Доброго дня, графиня. Знаю, мы не договаривались…

– Я всегда рада вас видеть, – отступив на шаг, я с некоторым любопытством ждала, решится вдова войти в этот дом или нет.

Та подняла на меня неожиданно живой и влажный взгляд:

– Вообще-то это моя вина. Я так и не навестила вас во время болезни, но не была уверена, что прилично явиться просто так. Поэтому попросила Женевьева составить мне компанию.

– Более чем прилично, – заверив её в этом совершенно искренне, я продолжала ждать

А дамы – стоять на пороге.

Неужели же Сесиль и правда боялась проклятого дома?

Если бы сам дом не впускал их, я бы уже знала.

Женни переглянулась со своей спутницей, а потом уголки её губ дрогнули.

– Ну, показывай! Про твою новую лошадь уже половина Фьельдена судачит!

Сесиль мастерски подавила собственный смешок, но, кажется, именно теперь начала успокаиваться по-настоящему:

– Да, но вторая половина уверена, что люди врут.

Я сама едва не рассмеялась, потому что это был самый простой вариант, о котором я даже не подумала.

Ветер, конечно же.

Ветер, на котором я проехала пусть не через весь Фьельден, но по нескольким улицам.

Редкий, чудесный конь. Местное волшебство.

– Пойдёмте.

Увидев, что мы явились втроём, Норд всхрапнул и вскинул голову. Считая себя главным, он чуть снисходительно, но очень уверенно оборонял своих лошадей и свою территорию, и мне пришлось первым делом потрепать его по гриве, давая понять, что ничего страшного, пришли свои.

– Какие они красивые, – Сесиль застыла посреди конюшни, восхищённо разглядывая всех троих.

Прошла всего секунда, но она преобразилась. Как будто её глубокое и абсолютно искреннее горе вдруг отступило, оказалось бессильно перед тем восторгом, который она испытала, глядя на лошадей.

Я бросила взгляд на Женни, поняв, что она так же, как и я, старается почти не дышать, чтобы не испортить вдове этот момент.

Не будучи уверенной в том, что имеет право это сделать, та всё же подняла руку и погладила Норда почти так же, как это сделала я.

Он насторожился.

Я почувствовала на себе его полувопросительный взгляд, а потом всё стало как обычно.

Если я позволила, значит, ни ему, ни его семье ничто не угрожало.

Отстранённо удивившись, я решила просто принять это как факт, а Сесиль тем временем развернулась к Ветру. Он стоял спокойный и гордый, готовый при необходимости затоптать тех, кого даже Норд с его характером всего лишь укусит.

Сесиль провела ладонью по его гриве, запустила в неё пальцы.

– Удивительно. Я выросла здесь, но видела таких коней лишь однажды. Когда была ребёнком. Стырый Джек держал пару, но никому не разрешал подходить к ним.