Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Лютый!

Мой старый друг. Волк, которого я спас год назад от своих же сородичей. Мы расстались здесь, в этих лесах, и я думал, что больше никогда его не увижу. Бродяга тоже узнал меня. Его взгляд смягчился, он сделал шаг вперед, склонив лобастую голову. Остальные волки замерли, словно ожидая команды. Я медленно подошел ближе, не сводя взгляда с Лютого. Он смотрел на меня, его губы подрагивали, кривясь в усмешке, а в желтых, хищных глазах мелькала почти человеческая ирония.

Мы стояли так несколько секунд, словно вспоминая прошлое. Я чувствовал, как в моей груди что-то сжимается, как будто старые раны напомнили о себе. Лютый был не просто волком. Он был другом, товарищем, с которым мы делили и радости, и горести. Мы сражались бок о бок, и он не раз спасал мне жизнь.

— Лютый, — произнес я тихо, почти шепотом, опускаясь в снег. Медленно ступая, он подошел ко мне, ткнувшись носом в грудь. Не сдерживаясь, я обнял огромную волчью голову. — Лютый, — повторил я и почесал его за ухом. На моей руке сомкнулись острые зубы, — А ты все так же суров и по-прежнему не любишь телячьих нежностей, ­– усмехнулся я, аккуратно высвобождая запястье и потрепав волчару по жесткой шерсти на холке. В ответ раздался предупреждающий рык, а со стороны Сольвейг послышался сдавленный писк.

«Спасибо, что не тронул ее» — мысленно поблагодарил друга.

«От нее пахнет тобой», — раздалось у меня в голове, — «Твоя самка?»

«Ученица»

«Сильная самка будет. А где другие?» — передо мной возникли образы княжон и боярыни.

«Остались в своей стае»

«Ты их отпустил? Почему?»

«Хочу стать сильней» — вряд ли Лютый поймет другие резоны.

«Дурак! Одиночка не может быть сильным. Нужна стая»

«У меня есть стая»

«Видел», — в его мыслях послышалось презрение, — «Слабая стая. Только старая самка сильная»

Интересно. Значит Лютый за мной давно наблюдает. И нукеров почему-то в расчет не берет. Хотя, с его точки зрения они еще молодые и не могут кинуть вызов вожаку, значит слабые. А Радомира может.

«Почему не пришел?»

«Зачем?», — в янтарных глазах мелькнуло удивление, — «У меня своя стая, у тебя своя»

«Как будем делить территорию?»

«А надо?» — хищные глаза откровенно смеялись, глядя на меня. И тут я ощутил странное чувство — волк будто вспоминал свою боль и то, как я расчищал его раны, прикасался к ним, стараясь не причинять лишней муки. Как он приносил мне свою добычу. Как мы вместе охотились на бандитов, а потом Лютый пришел мне на помощь, когда на нас напали гвардейцы Лакапиных. И мне стало стыдно за свой вопрос.

«Прости»

«Мы не тронем твоих», — Лютый отошел от меня и встал боком перед своими волками, словно загораживая нас с Сольвейг собой.

«Спасибо. Приходи, если нужна будет помощь»

Его морда снова оскалилась в улыбке. Он тряхнул головой, медленно подошел к замершей статуей Сольвейг и, легонько прихватив зубами рукав полушубка, плавно отвел арбалет, нацеленный в сторону волков. Затем, толкнув ее носом в руку, он коротко взрыкнул и одним прыжком скрылся в чаще. В то же мгновение вслед за вожаком метнулись черные тени. Еще миг и на поляне остались только мы с Сольвейг.

Девочка, все так же замерев, стояла на месте с широко раскрытыми глазами:

— Это… это же был черный волк⁈ Вы… вы разговаривали? — тихо пробормотала она.

— Да, — с улыбкой ответил я, — Это Лютый. Старый друг.

— Но… как? — она все еще не могла прийти в себя.

— Долгая история, — я подошел к девочке и слегка приобнял ее за плечи, — Расскажу по дороге.

— Я… я думала, они нападут, — всхлипнула она, арбалет выпал из ослабевших пальцев и девочка уселась в снег, зарыдав.

— Ты молодец. Не испугалась. Не побежала. Не сдалась.

— Не-не-не-не правда, — сквозь рыдания выдавила она, — Я испугалась! Оооочееень, — потоки слез хлынули из ее глаз.

— Правда, — я ласково обнял Сольвейг за плечи, — Даже Лютый сказал, что ты смелая. И сильная.

Ответом мне стал новый приступ рыданий. Пусть поплачет. Это выходит страх. Слишком много мрачных и кровавых легенд ходит по княжеству о черных волках. Слишком глубоко укоренился ужас перед хозяевами Заброшенных земель. И встретиться с ними вот так один на один… Тут не всякий мужчина выдержит, не то что ребенок.

Я крепче прижал к себе вздрагивающую от рыданий девочку и, чтобы успокоить ее, начал рассказывать о том, какой хороший Лютый, как я спас его, отбив от сородичей, как выхаживал, как мы вместе отбили у бандитов княжну Зоряну. Постепенно Сольвейг успокоилась и стала клевать носом. Еще одна реакция на перенесенный стресс. Пришлось разбивать лагерь и разводить костер.

Несмотря на слабость, ученица ни в какую не захотела оставаться одна на поляне, пока я хожу за дровами. Пошли вместе. Я быстро нарубил сухих веток, и мы в несколько ходок натаскали их к стоянке. На последней ходке рядом с остатками веток обнаружилась тушка зайца с вспоротым клаками горлом. Подарок от Лютого. Как ни странно, именно этот убитый волками заяц окончательно успокоил Сольвейг и она, отойдя от страха и последовавшей за ней истерики, навалилась на меня с вопросами.

Так мы и провели остаток дня, в вопросах и ответах на них. А наутро, закончив обход артефактов, двинулись к месту рандеву.

То, что в старой заброшенной лесной избушке кто-то есть, мы почувствовали по запаху дыма задолго до того, как она появился в виду. Сольвейг оставил в лесу, а сам двинулся к заимке. Страх перед черными волками у девочки сменился непробиваемой уверенностью в собственной безопасности. Ученица почему-то, вдруг, решила, что Лютый со своей стаей теперь будут ее защищать. И этот выверт сознания, произошедший за одну ночь, поставил меня в тупик. Но разубеждать ее, я пока не стал. Тем более, вполне возможно, что она и права.

Тихий свист, и сугроб, расположившийся прямо передо мной, перекатом скрывается в заросшем кустами овражке. Оттуда же вылетает арбалетный болт и впивается в сосновый ствол рядом с моей головой. Хорошо стреляет. Если бы не защитный амулет, прямо в черепушку попал бы.

— Свои̒, Бронислав! — крикнул я, быстро шагнув от греха подальше за дерево.

— Кто свои⁈ — раздался в ответ злой хриплый голос, и я услышал, как где-то справа щелкнул взводимый курок.

— Рагнар…

— Ярл, ты что ли⁈

— А вы еще кого-то ждете? — попытался я разрядить обстановку.

— Покажись! — хрипло скомандовал охотник.

Я медленно, не делая резких движений, вышел на открытое место. Защита защитой, а артефактные болты никто не отменял — шмальнет таким, и кто знает, выдержат мои поделки или нет. На себе проверять не хочется.

Из снега поднялся закутанный в тулуп и белую хламиду охотник. Его лицо было красным, покрытым пятнами обморожения, а глаза горели лихорадочным блеском.

— Хреново выглядишь, — усмехнулся я, пожимая крепкую, заскорузлую ладонь.

— Остальные еще хуже, — скривился Бронислав. И в ответ на мою вопросительно вскинутую бровь пояснил: — Патронов — на один бой. Еды — на два дня. Людей… — он замолчал, и в его глазах промелькнула тень.

— Сколько?

— Четверо.

А дела-то у Фроди более чем плохие. Когда я вытащил старого ушкуйника из тюрьмы, с ним ушло больше десятка людей. Кто-то оставался на свободе, кто-то присоединился потом. По рассказам Радомиры и обмолвкам Бронислава отряд насчитывал не менее полусотни бойцов. А сюда пришло четверо.

— Ворон здесь?

— Ранен. Остальные еле на ногах держатся.

— Не стрельнут? — я бросил взгляд на избушку, где в окне мелькнула тень.

— Нее, — как-то обреченно махнул он рукой. И эта обреченность мне совсем не понравилась.

— Я не один. С Сольвейг.

— Далеко? — Бронислав настороженным взглядом окинул лес.

— В сажени отсюда оставил.

— Я схожу.

Я посмотрел на, еле стоящего на ногах, мужчину и покачал головой:

— Не надо. Сам. А то подстрелит тебя, как ты меня хотел.

— Я охотник, — не очень убедительно возразил Бронислав.