Замуж за врага. Его (не) любимая 2 (СИ) - Марлин Юлия

В двух шагах справа грохотала Оленья река.

Путники шли молча, стараясь держаться в тенях деревьев. Князь часто оборачивался, глядел на жену через плечо и помогал преодолевать поваленные стволы или предупреждал о внезапно разверзшихся оврагах, поросших волчьей ягодой на снегу.

Когда они вышли на небольшую поляну с зарослями облепихи, девушка увидела странные строения. Три истукана, вырезанные из цельного дерева, стояли с обращенными в сторону севера лицами. Самым высоким был средний — он производил впечатление величественного бога древности, сжимал в руках клинок и щит. Справа и слева высились истуканы поменьше и производили впечатление воинов-защитников.

— Кто это? — Спросила София.

— Бог Севера и его дети, — Святослав преклонил пред изваяниями колено. — Наши предки. В центре сын Властелина Небес — Северос, а рядом сыновья: Бер и Ваин.

— Кто поставил их в этой глуши?

— Уроженцы Дома Горного Оленя. Они призваны оберегать людей.

— От кого?

— От злых демонов леса. На севере о них ходит много легенд.

— Например? — Спросила девушка, устраиваясь на поваленное дерево под облепиховыми ветвями.

Святослав, оправив ножны с клинком, сел рядом. Снег под его мужскими сапогами гулко хрустнул.

— Третья Книга Холода и Ночи содержит бестиарий всех духов тайги. Прежде они никогда меня не интересовали. Для этого в Стифополе существует Магическая Ложа. — Он задумался. — Эккэны — злые души людей, изгнанных из городов и сел за жестокие преступления. Они все время голодны, очень злы и ненавидят живы, а еще насылают на поселения близкие сонную болезнь. Есть ветхи, нойвы, мавки.

— Я никогда о них не слышала, — удивилась София.

— Альманах Холода и Ночи древнее наследие нашего Дома. В нем записаны не только исторические хроники, но и практические ритуалы защиты в случае нападения порождений зла.

София всегда влекли неизведанные страницы запретных тайн. Уложив голову на плечо, мужа она поинтересовалась:

— Что еще написано в древней Книге?

— Немного. Местные верят в оленей-оборотней нанкет. Они способны оборачиваться в сов, лисиц и даже человека. А еще в ней упоминаются ледяные демоны.

Князь замолчал и помрачнел.

— Те, с которыми вы боретесь много лет? — Уточнила Соня с опаской.

— Да. Прежде мы считали их бессмертными, но теперь я знаю секрет их гибели. Всех до одного.

— Их можно уничтожить?

— Да.

— Как?

— Убить того, кто вдохнул в духов Севера подобие жизни при помощи черного колдовства.

Повисла долгая пауза.

Чтобы развеять грусть мужа София предложила:

— Разведем костер? Поедим и дальше в путь?

Горьковато-терпкий вкус облепихи, как нельзя, кстати, пришелся, чтобы утолить голод, пока муж занимался сооружение костра и ловлей добычи. София с жадностью отправляла яркие годы в рот, всем сердцем удивляясь стойкости Святослава который, несмотря на скудное пропитание, не утратил ни ловкости, ни силы, ни внимательности. Был собран, ловок и сводил ее неискушенное сердце с ума.

После полудня погода испортилась.

Едва светило скатилось на западную половину неба, наползли облака. Дремучую тайгу пленила сумеречная мгла.

Через полчаса завьюжило. На этот раз сухой и колючей крупой. Сильно похолодало, сменившийся ветер жестоко напомнил, что север — это край, где безраздельно властвует вечная мерзлота, сумерки и бессмертные демоны.

Провести еще одну ночь под открытым небом Софии очень не хотелось, но путанный олений след так и не вывел затерянную чету к людским поселениям. Правда, этим вечером им повезло больше, чем прошлым.

За час до того, как наступил ранний вечер, Святослав обнаружил в просеке постройку на сваях. Древнее, ветхое строение было сложено из мерзлых бревен, связанных веревками, и не имело ни окон, ни дверей. Сверху домик укрывали еловые ветки и наст прелой листы, отчего он походил на поросший дикими травами невысокий холм. И только зоркий глаз опытного северянина разгадал в неприметном «бугорке» тайник, где промысловики хранят запасы еды и воды.

— Что это? — Удивилась София, когда муж повлек к неприметному холму.

Он ловко отгреб сухие ветки и обозначил темное отверстие в стене, из которого тянуло сыростью и свежестью.

— Зимовье местных охотников. Посмотрим, что тут имеется.

Святослав исчез в темноте и вернулся с вязанкой вяленой рыбы, мешком засушенных фруктов, орехами и мехом с водой. София улыбнулась — еда оставляла желать лучшего и была не первой свежести, но голодная смерть им не грозит.

Разведя костер близ тайника, так, чтобы разлапистые сосны задерживали стену густого снегопада, князь и его жена устроились ужинать. Ночь принесла ледяной ветер с крайнего севера. Порывы блуждали по макушкам деревьев, перебирали сухие травы, придавленные снегом к земле, и пронзительно свистели в тишине.

Чтобы сохранить хоть каплю тепла Святослав и София прижались друг к другу и старались поддерживать жаркое пламя. Прислонившись спиной к стене, молодой командир отогревал теплым дыханием посиневшие пальцы жены, но Софию все равно трясло от холода. Ресницы и брови девушки посеребрило инеем, а саму ее колотило, как при жестокой лихорадке.

— Почему ты согласился? — Неожиданно спросила, едва ворочая языком. Зубы стучали, отбивая чечетку.

— На что?

— Взять меня в жены. Ты сам сказал — наш брак фиктивный. Все было сделано, чтобы не выдавать меня обратно. Почему — ты? Не кто-то другой?

— Ты предпочла бы в качестве мужа другого? — Хмыкнул князь.

— Ну, я не думала…

— Кого: Добрыню, Словена или Тиса, а может кого-то из двоюродных братьев Романа, с которыми никогда не виделась? Ты бы познакомилась с ним в день обряда. Устраивает? Романа бы точно устроило.

— Издеваешься? — Буркнула Соня с обидой, зарываясь лицом в мужскую грудь.

— Только слегка, моя княгиня.

— Так и знала.

Вздохнув, она сильнее прижалась к мужу, чувствуя его легкую дрожь. Святослава тоже терзал невыносимый холод, но даже если он испытывал страдания, в отличие от Софии этого не демонстрировал.

Чтобы скрасить ветреную тишину, девушка чуть слышно зашептала старинную песню:

Луна на небосводе еще вчера сияла ярче,

Солнце на горизонте еще вчера пылало жарче,

Воздухом морозным еще вчера дышалось легче,

Рукоять стальную рука еще вчера держала крепче.

Надежда на спасенье еще вчера ощущалась сильнее,

Сердцу горячему еще вчера мечталось вольнее,

Птицы в облаках еще вчера парили безмятежнее,

Снег на вершинах гор еще вчера мерцал белоснежнее.

Темная, глухая ночь еще вчера казалась короче,

Внимательно и бесстрашно еще вчера глядели очи,

В море холодном еще вчера царило безмолвье,

Над сизою тайгой еще вчера гуляло раздолье.

Все изменилось с рассветом: безрадостным, беспросветным,

Бурю принесло из-за моря на крыльях ветра,

Холодную и злую, и сразу не стало света.

Угасли все звезды, а день обернулся мраком во злости…

Вдруг меж серо-белых стволов, на фоне черноты, что-то мелькнуло. Присмотревшись, она поняла, что это фигуры воинов при полном боевом снаряжении. Одни шли пешими, другие восседали на конях. Отблески костра, полыхавшего у ног, преломлялись в металле доспехов и латах коней, сверкали в наконечниках копий и серебристых вышивках на стягах.

Присыпанные снегом ресницы девушки дрогнули — она хотела закричать, как вдруг поняла, что вынырнувшие из тайги войско движется совершенно бесшумно. Ни лязга железа, ни конского ржания. Только свист ветра, треск тлевших рядом поленьев и мерное дыхание Святослава под боком.

— Святослав, — позвала чуть слышно. — Там что-то есть.

— Где? — Он присмотрелся он в снежную темноту.

— Там.

София удивленно ахнула. Войско растаяло. Меж сосен и пихт вновь резво танцевал рой крупных снежинок.

— Я видела войско. Я его видела.

Святослав притянул жену к груди и обнял.