– Вы уверены, что мне действительно стоит это знать?
– Да, и это очень важно. И для вас, и для меня.
Ну, давай, добивай меня, «сосед». Не думаю, что после новостей от Рольфа, касающихся моего «разгульного» образа жизни, меня действительно способно что-то задеть.
– Примерно за две недели до вашего приезда получил письмо от барона Майера, в котором он требовал, чтобы я прекратил его донимать просьбами о встрече, тем более что интересующая меня часть наследства дяди перейдёт к его разгульной супруге в качестве жеста милосердия после предстоящего развода.
Я закрыла лицо руками и застонала. – Вот же негодяй!
– Согласен. Я заслуживаю гораздо более серьёзных оскорблений, что решил обернуть это обстоятельство в свою пользу.
– Да при чём здесь вы?! Я про барона Ойгена Майера! Борзописец несчастный! Он на днях прислал старосте Хофа письмо, в котором запретил жителям иметь со мной дело, обвинив не просто в измене, но и в том, что Софи не его дочь, хотя у меня на руках есть документы, подтверждающие кровное родство! Теперь в глазах всех местных я просто падшая женщина с нагулянным ребёнком, на похождения которой три с лишним года закрывал глаза добросердечный супруг. Прямо святой Ойген, с которого образа писать нужно в качестве образца благочестия!
– Я знаю. Теперь знаю. А тогда решил вас проверить, чтобы снискать вашу благосклонность и, таким образом, получить доступ к озеру. Я бы с радостью выкупил у вас и его, и дом, но, к сожалению, дядя своими пагубными привычками разрушил всё, чем владел. Довёл все дела до такого состояния, что его признали банкротом, и если бы не его смерть, то сидеть ему в долговой тюрьме. Я просил его не закладывать охотничий домик, сохранить за собой, но... Увы... Хотя он мне клялся и божился, что никогда его тронет, даже чтобы погасить долги. Понимаете теперь, почему у меня возникли сомнения насчёт подлинности той расписки? По некоторым причинам мне пришлось вести все дела через поверенного и о реальном положении дел узнал слишком поздно. Остатки собственного состояния я пустил на погашение долгов дяди, чтобы хоть что-то сохранить из имущества Вангеров. Поэтому появился в этих краях практически одновременно с вами. Надеялся, что удастся переговорить с бароном Майером, за которого принял мой слуга вашего кучера.
– Послушайте, господин Вангер, или мне всё-таки стоит обращаться к вам «барон Вангер» или «господин барон» раз вы полностью вступили в наследство?
– Лучше оставьте прежний вариант.
– Как скажете, господин Вангер. Вы можете мне объяснить, что такого в этом озере, что даже несмотря на любовь, которую сохранили к почившей супруге, можете не отрицать, это у вас на лице было написано, когда упомянули о ней, готовы были залезть в мою постель?
– Оно имеет ценность для одного дорогого мне человека. Это всё, что могу сказать.
Глава 33. Минус на плюс
– Вы же понимаете, что это не ответ. Вернее, даже не так. Я вижу, что вы, в принципе, неплохой человек, просто горе, которое коснулось вашей семьи, сильно вас подкосило, но при всём желании, не зная, о чём речь, не смогу вам помочь. Если на дне озера спрятано сокровище, которое поможет вам выкупить принадлежащие мне дом и землю, то ныряйте на здоровье. Хотя боюсь, что вы его лишитесь, так как вода явно чем-то отравлена, причём настолько, что рыба либо продолжает дохнуть, либо вырождается в настоящих монстров. Не смотрите на меня так: всё, чего я хочу – спокойной жизни для себя и Софи, а за этот дом держусь по той простой причине, что иного жилья у нас с ней нет и не предвидится в ближайшем обозримом будущем, так как содержание от Ойгена дочери не положено. Ведь для того чтобы получить развод, мне пришлось признать свою вину в том, что она родилась такой, хотя причина её, скажем так, немощности, совершенно в другом.
Мне на самом деле было жаль Вангера, попавшего в такую ситуацию, что врагу не пожелаешь. У меня самой была не намного «веселее». Пусть он повёл себя чересчур бесцеремонно как во время первой встречи, так и второй, но чувствовалось, что на негодяя он не тянет. На человека, которого хорошенько приложила жизнь по голове – да, на растерявшегося из-за этого и до сих пор не пришедшего в себя – тоже да.
Вангер помрачнел, услышав про озеро: – Вы уверены в том, что сказали насчёт воды и рыбы?
– Абсолютно. Могу одолжить вам свою лодку и дать сеть, если не верите на слово, – я рукой махнула на хлипкий причал.
– Вы действительно готовы пустить меня на озеро?
– Почему нет? Чем быстрее убедитесь в моих словах, тем скорее оставите нас с дочерью в покое. Раз не готовы объяснить, зачем оно вам понадобилось, то решайте сами: действительно ли оно продолжает сохранять для вас ценность. Если да, то обсудим условия для дальнейшего сотрудничества, если оно будет возможным после вашей проверки. Меня только смущает оставленная вами корзина, потому что не хочу быть обязанной вам.
– Если не готовы принять её в качестве извинений, то считайте платой за аренду лодки и сетей.
Такой вариант меня вполне устроил, поэтому я повернула к дому: – В таком случае, пока вы будете на озере, займусь дочерью и разбором корзины, чтобы вернуть её вам. Вот только конь ваш не убежит?
– Берг будет меня дожидаться ровно столько времени, сколько потребуется.
На том и порешили. Я не была уверена, что Вангер умеет обращаться с сетью, но это уже сугубо его проблемы. На кухне мы с Софи разобрали корзину, вернее, доставала продукты я, а она катала по столу яблоки. С учётом сделанных мной запасов, на неделю-полторы провианта точно хватит. А вот с водой вопрос стоял гораздо острее. Время от времени я подходила к окну в зале, дабы убедиться, что с Вангером всё в порядке. Не хватало мне ещё разборок с местными властями на предмет его гибели на моей земле. Это Майерам не составило бы труда скрыть причины моей смерти, выдав за несчастный случай, но кто знает, как отреагировали бы местные после всей той грязи, что выплеснул на меня Ойген своими письмами.
Услышав деликатный стук во входную дверь, я подхватила Софи на руки и пошла открывать.
– Лодку вернул на прежнее место, а сеть развесил на перилах, так как она мокрая, – отчитался Вангер, а затем оглушительно чихнул и попытался протереть глаза.
– Даже не вздумайте так делать! – я остановила его, слегка схватив за рукав. – Так ещё большее раздражение получите. Вам нужно срочно умыться чистой водой.
Мужчина кивнул и послушно пошёл за мной на кухню. Пока Софи грызла понравившееся ей яблоко, я зачерпнула ковшом воды из бочки и полила над раковиной Вангеру на руки.
– Там действительно невозможно находиться долгое время. И вся рыба... Обезображена настолько, что едва похожа на саму себя... Вы правы – эти земли для меня действительно теперь не представляют никакой ценности.
Повесив ковш на гвоздь, я протянула Вангеру чистое полотенце: – Ну вот, вы сами убедились, что мои разговоры про состояние озера и его обитателей – это не мелочная месть обиженной на ваши слова и действия женщины.
– Ещё раз прошу прощения за моё недостойное поведение. После того как вы ясно дали понять, что ошибся насчёт вас, я навёл справки и выяснил, что всё написанное вашим бывшим супругом, ложь, – снова извинился Вангер.
Увидев, что дочь уснула прямо за столом, даже не доев яблоко, я задала вопрос, который мучил меня всё это время: – Простите за банальное любопытство: многое удалось разведать? А то каждый день узнаю о себе столько нового, что не перестаю поражаться, насколько разносторонней личностью являюсь, имея при этом такое количество пороков, что страшно становится.
– Ничего особенного. Большую часть своей жизни провели в пансионе, потом вышли замуж, родили ребёнка и пределы поместья мужа почти не покидали. А если учесть, что родственники Ойгена Майера тщательно контролировали каждый ваш шаг, то обвинения в измене выглядят более чем абсурдно. Не понимаю только, зачем ваш бывший муж решил опуститься до такой гнусной лжи, которую так легко опровергнуть?
