Город, которого нет 4 (СИ) - Мантикор Артемис

Не смотря на то что дом был не очень высоким, квартира Михаила занимала два этажа, так что внутренний сад был высотой в два этажа.

Где-то вдалеке слышался детский крик смех и топот детских ног.

Я с удивлением смотрел на своего начальника.

— Ты… показываешь мне свой дом? — удивился я. — А потом сотрёшь мне память, или как?

— В этом нет необходимости. Это место защищено намного сильней, чем тебе кажется. Без приглашения ты его всё равно не найдёшь.

— Хм, тогда ладно, — меня это объяснение действительно успокоило.

— Я поставлю чай. Может, хотите перекусить? — спросила она.

— Не нужно, Алина. Мы сами всё найдём, если что.

— Тогда я к Андрюше. А вы отдыхайте, — солнечно улыбнулась девушка и пошла навстречу к вышедшему поздороваться малышу. Вернее, не совсем — здороваться он ни с кем не собирался. Ребёнок похоже во что-то играл и окружающего мира для нег ов этот момент не существовало.

Ему было около двух лет, но в душе видимо жил дух великого воина, потому как он выстрелил из садовой брызгалки в спину изрядно подмоченному коту. Зверь же, пльзуясь возможностью. сразу же упал и принялся вылизываться.

Мы прошли в широкую кухню. Наверное, как вся моя стартовая квартира. Всё в той же стилистике — кирпичные стены, паркет из красного дерева, барная стойка, высокий серебристый холодильник, кофейный автомат, как у Мирта. Высокие потолки поддерживали ощущение, будто мы в загородной усадьбе.

Вид из окна тоже внушал уважение. Дом стоял рядом с тремя такими же, образуя коробку, внутри которой был источник с бассейном. А находился он чуть северней центра, около холма, неподалёку от железной дороги. И вдалеке можно было увидеть светящееся поле на окраине.

При слове «дорогое жильё» в прошлом мире мне представлялись всякие пафосные виллы, вроде тех где рассказывают про имущество каких-нибудь политиков. Но здесь был реально райский уголок будто не из этого мира. Город очевидно подстраивал понятие идеальной жизни индивидуально под каждого.

А как выглядит моя идеальная жизнь?

— Сколько у тебя инкарнации, Миш?

— Шесть, — не стал скрывать он.

Вместо чая мне достался кофе с ароматом корицы. Затем из холодильника на стол перекочевали тарелки с домашним тортом, нарезка сыра с плесенью и бутерброды из него, крекеров, помидора и свежего базилика.

— Вот, всего по чуть-чуть. Угощайся, — предложил он.

Что я и сделал. Желание прокачать инкарнацию росло. Всегда считал себя аскетом, который ни в чём таком не нуждается. Но возможно, в прошлой жизни я просто неправильно понимал роскошь.

— Что ты хотел мне показать? — спросил я. — Поесть могли заказать в офис.

— Не спеши, Полярис. Как я уже сказал, я вижу, что движет людьми. Не всегда, конечно. С Ральфом вышла осечка, — мрачно усмехнулся Михаил. — Но обычно получается. Теперь я могу об этом всём говорить открыто, хуже тебе это уже не сделает.

— А в офисе было нельзя?

— Не спеши, — повторил Миша.

— Последний вопрос. Мирту ты это всё тоже рассказывал и показывал?

— Не всё, — уклончиво сказал он.

— Почему тогда ко мне столько доверия?

— Мирту было позволено жить с верой в реальность Города. Он сам сделал выбор в пользу лицемерной морали. Вот она — действительно последний проводник зла в этот мир.

— Поэтому мне никто не сообщил, что я имею нехилые шансы стать овощем после того, как пропущу кучу маны, удерживая воплощение несколько часов?

— Да, именно поэтому, — ничуть не смутился Михаил. — Тебя пугает то, что за рай нужно иногда чем-то жертвовать и бороться?

— Дело не в этом, а в подставе. Я имел право знать, что рискую.

— Если так нужно для дела, то зачем? — удивился Миша.

— И тебе это кажется нормальным?

— Если… Когда я окажусь на твоём месте, я просто сделаю, что должен, вот и всё. И когда ты поймёшь, что пришла моя очередь, не говори мне. Это честно.

— Мирт тоже мне задвигал про долг.

— Почему-то слово «долг» вызывает у всех негативные чувства. Но ведь долг это не то, что на тебя кто-то взвалил принудительно. Это уже называется другим словом. Долг — это то, что выбираешь ты сам. Если тебе не нравится тот долг, о котором тебе говорят неспящие — значит это просто не твой долг.

Я не стал отвечать. Занял паузу дегустацией бутерброда с крекером и сыром, ещё больше вдохновился тем, чтобы поднять уровень инкарнаци.

— Интересный подход. И чем твой долг лучше? — наконец спросил я, когда пауза затянулась.

— Город надолго завис в две тысячи седьмомом. Для многих этот период был лучшим в жизни. В две тысячи пятом году у меня появился сын. С женщиной, которую я всем сердцем полюбил. Не знаю, чувствовал ли ты такое когда-либо… На высоких эхо иногда встречается раса тари. У них был похожий термин… означавший вторую половинку души. Так было и у нас. Молодой врач и пианистка, игравшая в составе оркестра. Ты когда нибудь любил так сильно?

Я пожал плечами.

— Может быть.

Пожалуй, ближе всего будет то чувство, что я испытывал к Тане. Но мне особо не с чем было сравнивать. Да и дела были поважнее.

— При чём здесь это? — добавил я после паузы.

Михаил закинул в рот ещё один кусочек торта. Я повторил за ним. Хотел бы отравить — давно бы уже это сделал. На вкус — необычно. И конечно, в креме было полно корицы.

— Сейчас на дворе август две тысячи седьмого. Для меня этот год не был лучшим. Каждый год своей жизни после него я проклинал своё существование. Четырнадцатого марта пьяный придурок на дороге оборвал их жизни. А я остаток жизни провёл на дне бутылки. Врачебную практику, само собой, прекратил… Мою судьбу украли, получается. Так что для меня мир перестал существовать задолго до апокалипсиса.

Он улыбнулся. Мягко и на этот раз искренне.

— Город их вернул, — подтолкнул я. — Как и тех, кто был дорог мне. Спасибо, что поделился. Но по словам неспящих, это всего лишь другие люди, которым переписана память.

— Нет, Полярис. Это — полная, откровенная, наглая и подлая ложь, — произнёс он спокойно, но… свет на кухне почему-то стал более зловещим и будто приобрёл едва заметные зелёные оттенки.

— Тогда как Город возвращает людей к жизни? Я был на магических. Человек без души — это зомби.

— Я возвращался назад тысячи раз, и знаешь что? Мой сын говорит слово в слово то же, что говорил в нулевом мире. Да, с поправкой на эхо, но то же самое.

— Ты уверен, что не выдаёшь желаемое за действительное?

— Это… та же душа. Я знаком с аниматургией и провёл множество исследований на высоких эхо. Находил Алину раньше, и наш сын становился старше. Бывало даже не встречал её. Но всегда, когда у нас были дети — на свет появлялся Андрей. Та же душа, что была в нулевом мире.

— В нулевом ты тоже был аниматургом?

— На высоких эхо есть техники, позволяющие работать с прошлым. Даже с таким.

— Значит неспящие по этому поводу мне таки солгали, — сказал я. — Да и Мирту наверняка тоже. — А как быть с теми, кто переродился в вымышленных персонажей?

— Такое перерождение лучше, чем стать камнем, не находишь? С учётом того, как действует Город, скорее всего роли были предложены тем, кто не только на них подходил, но и доволен занимаемым местом. К тому же, это вообще может быть душа того, кто не успел дожить до апокалипсиса и много выбора не имеет…

— А как же те, кто… будут переработаны им? — задал я вопрос. — Души тех, кто погиб в нулевом мире. Что с ними?

— Я думаю, что Город не создаёт новые души, а берёт их из некоего пула.

— А те, кого точно не было? У меня в универе учится девчонка из моего любимого аниме.

— В таком случае Город подыскивает среди реально существующих душ аналог, которому не находится своей роли и даёт новую.

— Это насилие, — заметил я. — Я слышал, людей превращают крыс, кусты и камни.

— Да, это так. И чем это отличается от верований буддистов? У Города достаточно большой пул душ, если учесть доступ к мёртвым. Он оценивает, кто и какое место может занять в Городе и запускает в виде пробуждённого, непися или чего-то ещё. Это наш второй шанс. Послание свыше, чтобы начать заново, с момента, когда в мир ещё не ступил первый всадник и не допустить конца времён, переродившись новым, прекрасным раем.