Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле (СИ) - Гуда Хелен

– От него вы тоже планировали избавиться? – я снова бросила взгляд на Дюбуа, но тот, словно подбадривая меня, едва заметно кивнул.

– Его мы планировали сдать властям, – ответил мужчина. – Слишком большое количество смертей вызвало бы излишнее количество вопросов.

– Действительно, – я горько усмехнулась. – Вокруг вас река крови.

– Они сами виноваты! – вдруг вышла из себя Элоиза и, взвизгнув, оскалилась. В ее глазах вспыхнула ярость. – Я заслужила эти деньги! Они мне нужны!

– А как вы планировали получить все наследства разом? Ваш отец оставил документ у поверенного, из-за которого все имущество должно перейти Натали, и он умер позже нее, – я прищурилась, пытаясь разгадать их замысел.

– О, это не документ, а так – бумажка, – отмахнулась Элоиза, успокоившись и присев на свое место. – Если бы он оставил завещание, то тогда все верно, мы бы не смогли ничего этого провернуть, а так, это всего лишь распоряжение. Мы обыграем все так, словно он покончил с собой. А как известно, посмертные распоряжения самоубийц не рассматриваются, – самодовольно улыбнулась Элоиза. – Да и вы верно заметили, он умер позже Натали, так что даже если никто не поверит в историю про самоубийство с горя, то все равно денежки останутся в семье.

– Но почему? – я удивленно вскинула бровь.

– Потому что Александра Эвергрина-старшего признают душевнобольным, – ответил Дюбуа. Он впервые вступил в наш диалог, и это вызвало на губах Элоизы довольную улыбку, словно все это время она только и делала, что добивалась от него реакции.

– Совершенно верно, господин Дюбуа! – радостно улыбнулась девушка. – Все деньжата липового дядюшки отойдут Натали, по распоряжению Натали они перекочуют старому хрычу, а его денежки останутся с нами. Правда, любимый? – и девушка с наигранной любовью посмотрела на мужа.

– Правда, – ответил тот и страстно припал к ее губам. Меня чуть не стошнило от мерзости этой сцены. Они были отвратительны в своей лжи и цинизме.

– А через какое время после получения наследства вы планировали избавиться от мужа? – мой вопрос, кажется, заставил Элоизу измениться в лице, а Алекса – нахмуриться.

– Не слушай их, любимый, – промурлыкала Элоиза, мгновенно сменив тон на медово-льстивый. Она вцепилась в мужа, обхватила его лицо ладонями и, заглянув в глаза, прошептала: – Ты слышишь меня? – ее взгляд, обычно острый и колючий, сейчас казался почти нежным, но я чувствовала фальшь каждой частицей. – Они хотят вбить клин между нами, заставить нас усомниться друг в друге. Не позволяй им, Алекс.

– Вы планировали несчастный случай, я так полагаю, – вставила я, чувствуя, как нарастает адреналин. С каждой секундой мне все отчетливее виделось дно этой бездны лжи и жестокости. Я понимала, что копаю себе могилу, но молчать больше не могла. Они оба смотрели на меня, словно на надоедливую муху, но я знала, что мои слова – яд, который медленно, но верно разъедает их союз.

– Замолчи, – прошипела Элоиза, не сводя хищного взгляда с Алекса. Ее пальцы судорожно сжимали его щеки, оставляя красные следы. – Не смей ему лгать. Алекс, милый, поверь мне, я никогда… слышишь, никогда бы не причинила тебе вреда. Ты моя жизнь, мое все, – в ее голосе звенели слезы, но я заметила, как на ее лице промелькнуло торжество, которое она быстро стерла.

Алекс, словно марионетка, смотрел то на жену, то на меня. В его глазах, обычно пустых и равнодушных, сейчас плескались растерянность и зарождающееся подозрение. Что-то внутри него сломалось, треснуло под грузом услышанного.

– Я… я не понимаю, – пробормотал он, словно сквозь сон. – Почему она так говорит?

– Потому что она лжет! – выпалила я, не выдержав. Слова вырвались, как крик отчаяния. Я чувствовала, что сейчас решается все, и от решения, которое примет младший Эвергрин зависит не только моя жизнь. – Она с самого начала планировала использовать тебя как кошелек, а потом просто избавиться. Ты для нее – средство, а не цель, Алекс.

– Это неправда! – взвизгнула Элоиза, отдернув руки от мужа. Ее лицо исказилось гримасой ярости, превратившись в маску ведьмы. Она бросила на меня испепеляющий взгляд, полный ненависти, способный, казалось, убить на месте. – Алекс, не слушай ее! Она завидует нашему счастью.

– Хватит! – рявкнул Алекс, отстранив от себя Элоизу. В его голосе впервые прозвучала сталь. – Я хочу знать правду. Ты… ты собиралась меня убить?

Лицо Элоизы дернулось, как будто ее ударили. Она потеряла контроль, сорвалась с цепи. В глазах вспыхнул безумный огонь. Она бросилась на Алекса с кулаками, крича что-то нечленораздельное, перемежая проклятия с истеричными рыданиями. Алекс отбивался, пытаясь ее успокоить, но в его движениях чувствовались растерянность и страх. Атмосфера в часовне накалилась до предела, словно предвещая взрыв.

Именно в этот момент Дюбуа, воспользовавшись всеобщей суматохой и тем, что все внимание было приковано к разгорающемуся скандалу, незаметно вынул из-под плаща небольшой, искусно сделанный предмет, напоминающий свисток из слоновой кости, и дунул в него. Звук был тихим, почти неслышным, словно шепот ветра, но я почувствовала, как по телу пробежала дрожь, словно по венам разлилась ледяная вода. В тот же миг в небе над часовней вспыхнула ослепительная синяя искра, пронзив ночную тьму, словно кто-то зажег огромную сигнальную ракету, посылая отчаянный призыв о помощи.

Не прошло и минуты, как тяжелые дубовые двери часовни с грохотом распахнулись, сорвавшись с петель, и внутрь ворвалась группа людей в черных глухих одеждах и плащах, скрывающих лица в тени капюшонов. Впереди отряда, словно воплощение самой смерти, шагал высокий худощавый мужчина с суровым немигающим взглядом. Это был инспектор королевской Инквизиции Герхард Шмидт, чье имя наводило ужас на каждого, кто хоть раз переступал черту закона.

– Именем короля! – прогремел его голос, раскатываясь под сводами часовни, словно гром среди ясного неба, заглушив крики и ругань. – Остановитесь! Вы арестованы по обвинению в убийствах. Сопротивление бесполезно.

Атмосфера изменилась мгновенно. Ярость и страх супругов сменились леденящим душу ужасом. В глазах Элоизы и Алекса застыло понимание: их игра окончена.

Глава 13.

Электрическое поле, словно прозрачный кокон, удерживающее нас в своей власти, погасло, и воздух вокруг перестал потрескивать, отдавая слабым запахом озона. Меня тут же обдало волной такой изматывающей усталости и горького разочарования, что ноги подкосились. Победа была одержана. Да, но какой ценой? Сколько всего сломалось внутри меня, пока я вытаскивала наружу правду? Рядом со мной Дюбуа. Он, словно почувствовав мое состояние, ободряюще приобнял за плечи, и я, почти не раздумывая, ответила на его объятия. Его тепло сейчас казалось спасительным маяком в этом хаосе.

– Почему? – выдохнула я, отстраняясь от него и глядя в его усталые, но по-прежнему спокойные глаза. – Почему ты не вызвал подкрепление раньше, Жофрей? Мы могли избежать всего этого… этого кошмара. И ради всего святого, когда ты успел договориться со Шмидтом о штурме?

Дюбуа вздохнул, проводя рукой по взмокшему от напряжения лбу. Его обычно безмятежное лицо сейчас казалось измученным и постаревшим.

– Не мог раньше, Мари. Шмидт – человек… особенный. Ему нужны железобетонные доказательства, а не одни лишь предположения и догадки. А связаться… – он осекся на полуслове и достал из кармана своего неизменного жилета знакомую мне серебряную подвеску, от которой исходил едва различимый свет. Ту самую, которую он так задумчиво крутил в руках во время нашего странного нервного разговора с этими убийцами. – Я отправил Шмидту экстренное сообщение, когда мы были в следственном управлении, Мари. Я попросил отследить нас, чтобы в случае опасности он мог прибыть как можно быстрее. Но, признаться, я не был уверен, что он успеет. Поэтому я пытался тянуть время, задавал Элоизе наводящие вопросы… Но у тебя это вышло куда лучше. Ты медленно, но верно выманила из нее признание. Эта штуковина – записывающий артефакт. У нас есть их признание, Мари. Все, что они говорили об убийствах, о своих грязных планах. Без него мы бы не смогли ничего доказать в суде. Веских улик, кроме наших подозрений, у нас не было, а сейчас им не отвертеться.