Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

Элай нисколько не удивился, узнав воина. Сплюснутое лицо, узкие прорези глаз, красные волосы, прежде заплетенные в косы, свободно лежали на плечах, покрытых полосами чешуи — драконья кровь в нем сильна. Элай мысленно перебрал воспоминания о прошлых стычках с дикарем: как ловко тот уклонялся от стрел и огня, как чутко реагировал его ящер. Поединок обещает быть интересным.

Дымок зарычал, зависнув над площадкой как летучая мышь. Ветер взметнул красные волосы воина, и Элай почуял запах дыма, пота и сухих трав.

Можно было бы просто легонько толкнуть дракона коленями, командуя атаку. Клацнут острые зубы — и бой будет окончен. Но это недостойно великого дракона. А Элай к тому же не выяснил, каков дальнейший порядок действий. Вот он побеждает красноперого, а затем?

Поэтому он спрыгнул с дракона и опустился на площадку, развернув собственные крылья, и на всякий случай не стал их полностью складывать, прикрывшись от возможного нападения. Дымок, недовольно рявкнув, уцепился за серый склон, вызвав небольшой камнепад, и грохот еще долго разносился эхом над скалами. Элай подождал, пока все стихнет, и произнес на степном наречии:

— Приветствую кровь дракона.

— Приветствую кровь дракона, — отозвался дикарь.

Наследник престола и вождь степного клана. Принц и дикарь. Их разделяла пропасть, но сейчас они признали друг друга равными.

Элай мельком оглядел площадку, но при неясном свете звезд сумел оценить лишь ее размеры.

— Ты принял вызов, — сказал очевидное воин.

— Ты очень наблюдательный, — похвалил его Элай. — Скажи, вскормленный кровью дракона, что будет после того, как я убью тебя?

Дикарь улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Когда я убью тебя, то отнесу твою голову в круг, где собираются вожди кланов, — ответил он.

Элай поморщился.

— Скажи, где этот круг. Я принесу туда тебя целиком, — пообещал он.

— Боишься испачкать руки? — насмешливо спросил дикарь. — Какой из тебя дракон, если ты боишься крови?

— В осквернении врага нет чести, — выкрутился Элай.

Хотя ему и правда не хотелось отрезать голову красноперому. Одно дело — честный бой, и совсем другое — варварство.

— Я сделаю это с уважением, — ответил воин. — Не собираюсь волочь тебя по скалам. Ты кажешься тяжелым.

— Тебе не придется, — заверил Элай. — Как тебя зовут, враг?

— Сайгат, — ответил тот.

— А я…

— Черный Огонь, — сказал Сайгат. — Мы зовем тебя так. Но сегодня ты погаснешь.

— Пусть боги решат, кто из нас великий дракон, — произнес Элай.

Ему подумалось, что это слишком смелая заявка. Два дурня встретились на скале и решили подраться. Если боги и решат посмотреть, то разве что с усмешкой. И уж точно они не обязаны выбирать великого из тех, кто сам назначил себя на эту роль.

Сайгат поднял руки к небу, прикрыл глаза, пропел нараспев молитву, слова которой подхватил ветер. Элаю хотелось обернуться и посмотреть на крепость — туда, где осталась Вив, но он не стал поворачиваться к воину спиной. И правильно сделал. Движение дикаря было таким быстрым, что почти смазалось в темноте. Лезвие чиркнуло по плечу и улетело.

Элай поцокал языком, провел пальцем по царапине. Нож летел ему точно в сердце, но инстинктивный взмах крыльев сбил направление.

— Это ты называешь честным поединком? — с укором спросил он.

Дымок зарычал, сорвался со скал и подлетел ближе, но Элай оттолкнул чешуйчатую морду. Если вмешать Дымка, то нечего будет предъявлять кругу вождей. Ящер красноперого взвизгнул как собака, пытаясь забиться под камни, и Сайгат, бросив на него презрительный взгляд, решил пояснить:

— Это не мой дракон. Мой Ркхутан погиб в Драхасе. Я видел там рыжую женщину. Она твоя? Когда я убью тебя, то полечу в крепость снова и заберу твою женщину в свой шатер.

— Это вряд ли, — усмехнулся Элай. — Зачем ей мужчина, который слабее ее? Она врезала тебе. Моя женщина. И ты еще посмел вызвать меня на бой? Одумайся, Сайгат, признай мою силу, отведи в ваш круг вождей и стань под мое крыло.

А то ходи потом по степи с трупом врага, ищи тот самый костер…

Сайгат молча бросился на него. Похоже, это означает «нет».

Дикарь двигался очень быстро. Если бы млечники получали знаки, как кровники, то красноволосый воин наверняка мог бы похвастаться знаком стрелы, как у Ингрид. Странный удар — с растопыренными и согнутыми пальцами — будто кошачьей лапой, подрал рубашку, и Элай мысленно добавил еще один знак — коготь. Осмелев, Сайгат оказался ближе, попытался его схватить и тут же отпрыгнул, потирая ладони и шипя, точно потрогал раскаленные угли.

— Ты жжешься! — воскликнул дикарь.

— Сюрприз, — сказал Элай.

— Так нечестно! — произнес Сайгат с какой-то детской обидой в голосе.

— Еще раз тебе говорю — давай решим по-хорошему, — предложил Элай, смахивая крылом очередной ножик, летящий ему в грудь. Сколько же Сайгат их припрятал в этих камнях? — Где круг вождей, в котором ждут победителя боя?

Воин попытался ударить его ногой, но Элай уклонился и вмазал ему сам. От души. Сайгат влетел спиной в камни, хрипло застонал, и на миг Элай испугался, что прикончил беднягу, так и не выяснив, куда должен прийти великий дракон.

— У меня знак меча, — терпеливо пояснил он красноперому, хватающему воздух открытым ртом. — Драконья кровь дала мне сильный удар. Сдавайся, Сайгат. Нет никакого позора в том, чтобы склониться перед сильнейшим.

Узкие глаза кочевника остановились на нем, и суровое лицо воина исказила гримаса.

— Я должен стать великим драконом. Я! Мое имя означает Большая Удача! Ни твой меч, ни огонь не принесут победы, если боги будут на моей стороне! А меня они любят! Я верну себе клан! А потом взлечу выше! Тень моих крыльев накроет весь мир!

— Верну клан? — задумчиво повторил Элай, отмахнувшись от летевшего в него камня. — Тебя что, выгнали?

— Когда я принесу твою голову, все изменится, — произнес Сайгат спокойнее.

Он перевел дух и пошел круговым шагом, двигаясь плавно, как хищный кот, выжидающий удобный момент, чтобы напасть. А Элай выругался на чужом языке, который никогда не использовал в жизни. Он даже не был уверен, в какой стороне живет народ, говорящий на странном наречии, где слова будто выдавливались сквозь зубы, но для ругательств этот язык подходил идеально.

— Я не понял тебя, — сказал Сайгат.

Элай и сам толком не понимал. Непереводимая игра слов, из которой следовало, что это племя не любило гусей и с опаской относилось к пещерам.

— Кто-нибудь знает, что ты вызвал меня на бой? — вновь перешел он на язык кочевников.

— Узнают, когда я спущусь в степь с твоей головой.

Элай еще раз ругнулся, а за спиной загудел колокол. Ну вот, теперь Хильда подняла тревогу на ровном месте. Пора кончать с этим красноперым бараном, пока весь дозор не примчался на выручку. И Вив, наверное, разволновалась…

— Выходит, если я принесу им твое бездыханное тело, то никто не признает во мне великого дракона? — уточнил Элай, не желая расставаться с надеждой.

Сайгат осклабился и, после обманного движения, кинулся на него, сжимая в руке очередной нож.

Элай ударил по нему огнем — по ногам пока что, добавил подсечку и оплеуху, от которой воин откатился назад.

— Отвечай! — приказал Элай.

Сайгат сучил ногами, сбивая огонь, сорвал сапоги и отбросил подальше. Элай шагнул ближе, сгреб его за сальные патлы, заставил подняться и добавил еще пару тычков — для ясности.

— Никакой ты не великий дракон, — прошипел ему в лицо Сайгат. — В твоем теле горит пламя, но его нет в твоей душе. С такой силой ты уже давно мог бы подчинить себе Айдану. С огнем — покорить хоть всю степь или сжечь ее дотла.

В чем-то дикарь был прав. Пока в его жизни не появилась Вивиана, Элай словно не видел перед собой цели. Но теперь-то все изменилось.

— Даже сейчас ты договариваешься со мной, — усмехнулся Сайгат, облизнув разбитые губы. — Великий дракон приказывает. А все падают ниц.