Практикантка (СИ) - Абдуллова Екатерина

— Как прежде не будет. Будет либо лучше, либо никак. — Он затянул шнуровку на тунике и попытался пригладить волосы. — А если «никак», то, может, и к лучшему, а? Ленора — та еще змея, ей палец в рот не клади.

Утихшая было злость снова всколыхнулась. Шон предупреждающе сощурился, но Дилан, воюя с торчащими вихрами, ничего не заметил.

— Положишь палец, а оттяпает всю руку. Метко, правда? Мне Вэлэри сказала…

— Заткнись! — не выдержал Шон. — Просто заткнись! Не хочу даже слышать это имя! И Ленору не смей упоминать! Выдумал поводок, а сам бегаешь за Дартс, прихоти ее выполняешь. Разве не видишь, как она помыкает тобой? Использует! Оставь ее одну, и кто она? Никто! Пустышка!

Дилан тоже вскипел:

— Это ты — слепец, а Ленора твоя — пустышка! Шайсе… Тебе объяснять, что в Бездну плевать!

Круто развернувшись, рыжий направился к выходу. Хлопнул дверью, как недавно сам Шон, и сердитые шаги его быстро стихли.

Шон остался один.

Пнув кровать Дилана и пройдя туда-сюда по комнате, он обессиленно замер у окна. В саду сгущалась удушливая, неподвижная тьма… Всё из-за Дартс! Она, как камень в жерновах!

Попрощавшись с возницей, Лера с кряхтеньем выбралась из коляски и поковыляла к гостинице. От долгого сидения ноги затекли, жара и усталость кружили голову, и неимоверно хотелось пить.

В котомке, закинутой за плечо, бренчали в такт шагам пустые фляжки. Звук разлетался по безлюдному двору, повисал в раскаленном воздухе, но если в другое время он вполне мог бы вызвать муторное чувство апокалипсиса, то теперь Лера слышала в нем лишь одно: никто не помешает ей добраться до вожделенной воды. Напиться, наконец, вдоволь и смыть с себя этот липкий пот и пыль! А потом кроватка… Мягкая! В ней можно лежать и молчать. Вот оно, блаженство…

Взгляд, бездумно скользящий по каменным плитам под ногами, уперся вдруг в колесо.

Путь к блаженству перекрывал чей-то роскошный экипаж. Длиннющий, закрытый, с окнами, завешанными светлой, полупрозрачной тканью, он стоял напротив входа в гостиницу и загораживал ступени.

— И тут мажоры, — под нос проворчала Лера на русском. И так сил никаких, еще обходи его.

Внезапно занавеску отдернули, и в окне показалось худощавое загорелое лицо дэра Вастеса.

— Лиа Вэлэри, — протянул он, щурясь от яркого солнца. — Выглядишь, будто пустыню пересекла.

— Я и чувствую себя так же, — вздохнула Лера и, вспомнив о манерах, коротко поклонилась: — Светлого дня, дэр Вастес.

Тот взглянул на небо, поморщился:

— А я бы дождя пожелал, да не могу… Подожди!

Выйдя из кареты, он завел разговор о горках, и о том, что еще пара владельцев озер захотели устроить у себя такие же.

— Но у них не настолько удобное положение и песок обычный. Мой-то песок прадед завез. Особый, белый… Ты заметила, он совсем не обжигает? И еще, я решил, что нужны горки для детей, так что мы с лэром Маркусом едем выбирать место. Завтра планирую их построить. Три штуки. Повыше, пониже и совсем для малышей.

Лера опустила фляги на землю. Хоть и пустые, но тяжелые,— все руки оттянут, пока дэр Вастес плещет энтузиазмом. А дэр Вастес недоуменно нахмурился:

— Корни собралась здесь пустить? Иди быстрее, собирайся!

Вяло шевельнулось недовольство, и Лера, не особо скрывая его, буркнула:

— Куда?

— С нами поедешь.

— Зачем?

Дэр Вастес изумленно уставился на нее. Ну да, вопросы задавать ей по статусу не положено.

— Всякое случается! — он все же снизошел до пояснений. — Вдруг изменения в чертеж потребуется внести!

— У вас же архитектус есть. Дэр Вастес, я, правда, ужасно устала, а завтра снова в поле. Мне надо силы восстановить.

— Ничего, не умрешь. Отдохнешь в карете. Там прохладно, есть освежающие напитки и еда, а диван уж точно мягче гостиничной кровати. Всё, иди, приводи себя в надлежащий вид.

Коротко поклонившись и подхватив фляги, Лера побрела наверх. Что толку спорить с дэром Вастесом? Только время терять. Лучше поговорить с Маркусом, он один тут нормальный и не потащит измотанного человека рассматривать холмы и песок. Нет, приятно, конечно, что ее ценят и зовут с собой, но, ей богу, сейчас казенная комнатушка милее всех лимузинов мира… Этого мира.

Она как раз поднялась на верхнюю ступеньку, когда из гостиницы вышел Маркус.

— Лэр Маркус! — тут же воскликнул дэр Вастес. — Вы ведь тоже считаете, что ваша клиентка должна отправиться с нами? Уверен, у нее найдется хотя бы один полезный совет.

Лера закатила глаза. Да, да, она очень полезная… Она собиралась уже сказать Маркусу, что не поедет, однако тот прошел мимо. Глянул только свысока и небрежно бросил:

— Зачем она там? Ей восстанавливаться надо.

Лера застыла. «Зачем она там?» «Зачем?» Да она и сама не хотела! Сдались ей эти горки! Медленно обернувшись, она посмотрела на Маркуса. Он спускался легким уверенным шагом человека, сделавшего все правильно.

Рука судорожно дернула с плеча фляги. Те застучали о каменную плиту, и Лера, отметив, как стремительно Маркус развернулся, улыбнулась:

— Ничего, не умру. Отдохну в карете.

В карете, как и обещал дэр Вастес, было прохладно и уютно. Лера, умытая и в чистом платье, с бокалом напитка в одной руке и вилкой, которой она цепляла мелкие пирожки, похожие на большие жареные пельмени, в другой, слушала дэра Вастеса.

Тот расстелил на столике чертеж, доведенный до ума архитектусом, и карту, где тремя крестиками были помечены возможные места строительства.

— Тут хороший склон, — показывал он на один крестик, — но дно углубилось из-за родников. А здесь мелководье, но холм далековато…

Лера краем глаза следила за Маркусом, сидящим напротив. Тот или дремал, или только делал вид. В любом случае его скрещенные на груди руки ясно говорили, что он недоволен ее выходкой.

— Лучше всех третий вариант, — продолжал меж тем дэр Вастес, — но придется обходить озеро кругом. Как бы эссы не решили, что им легче присматривать за своим подопечными на знакомых пляжах, чем бегать за ними здесь. К тому же, оттуда недалеко до взрослых горок. Опасно…

Экипаж остановился у скал, окружающих Каплю, и дэр Вастес предложил подняться на стену.

За три дня, что минули со строительства горок, тропу наверху очистили от мелких камушков и мусора, с валунов то ли смели пыль, то ли вовсе их вымыли — такими яркими и блестящими они стали, но больше всего изменилась площадка на краю стены. Теперь тут стояли диваны, кресла, пара низеньких столиков, а вокруг в гигантских кадках, замаскированных под камни, зеленели пальмы и кусты.

Один из диванов спинкой упирался в тот самый валун, на котором были нарисованы дирижабль и шар.

Лера покосилась на Маркуса — не волнуется ли он, что кто-то разгадает их наскальное творчество. Однако Маркус выглядел спокойным, и причину его спокойствия Лера обнаружила, когда с видом праздного туриста обошла валун кругом: все рисунки были исчерканы и превратились в непонятные каляки-маляки. На секунду даже смешно стало — представилось, как ночью, в темноте, ее патрон пробирается сюда и, озираясь, царапает камень. Но потом Лера подумала о причине, по которой Маркусу так нужны эти дирижабли, и смеяться расхотелось.

Сев на диван, она откинула голову и закрыла глаза. Хорошо как… Шелест пальмовых листьев над головой, далекие, доносящиеся с горок крики, негромкий разговор Маркуса и дэра Вастеса — все слилось в убаюкивающий шум. Перед внутренним взором замелькали опостылевшее плетение вспушивания почвы и сама почва, бугрящаяся черными комьями…

Дремота резко оборвалась, когда мужчины вдруг замолчали и до Леры долетел стариковский неприятно-пронзительный голос. Звучал он так ясно и отчетливо, что она не сразу поняла, что говорят не здесь, а внизу, у подножия стены.

— … наследник ван Саторов займется такими пустяками. Платный вход, надо же! Впрочем, видал я как-то его деда, дэра Авитуса… — Невидимый старик скрипуче хихикнул: — Один в один мой покойный отец, чтоб мы больше с ним не встретились! «Черепаший панцирь», так его все назвали. За глаза, конечно… Так что не удивлюсь, если дэр Авитус не дал внуку ни медяшки из семейного фонда.