Он поцеловал мою руку — чуть ниже костяшек пальцев. Всего лишь мимолётное касание тёплых сухих губ. Но усугубил его — провёл по месту поцелуя большим пальцем и задержал мою руку в своей.
— Любовь в браке всё только портит, — сказал он, глядя мне в глаза.
Я попыталась забрать руку, но он меня не отпустил.
— Вы были женаты?
— Да, наш брак с Гризельдой продлился год. Она умерла, в некотором смысле по моей вине, хотя я бы сказал — по вине собственных, отказавшихся повиноваться ей чувств. Была магическая дуэль, сейчас уже неважно с кем и по какой причине. Моя жена не выдержала и вмешалась, получила смертельное проклятье вместо меня. Трагедия в том, что я был готов отразить нападение. Она погибла зря. Её погубили те самые чувства, о которых вы так красиво говорили.
— Постойте, — я потянула руку к себе, но он вновь меня не отпустил. — Вы сейчас говорите о ком-то другом, не о Чёрной невесте.
— Аврора — моя вторая попытка создать семью. Дочь Андерсона — последняя. Как человек с опытом, скажу, что любовь — опасное чувство. И когда любят вас, и когда любите вы. Она толкает совершать ошибки. Потому мне не нужна любовь в браке, достаточно уважения. В крайнем случае, страха.
— Вы не могли бы отпустить мою руку? — попросила я прямо.
— Пока не хочу, — ответил он, не моргнув глазом. Вновь провёл большим пальцем по месту поцелуя. — Мне нравится с вами говорить. Иногда ваши утверждения абсурдны и смешны, но, признаюсь, что с вами нескучно. Думаю, и в постели вы будете хороши. По крайне мере, вы знаете, что там делать. Остальному я вас научу.
Стало более чем очевидным, куда он клонит.
— Не смейте этого говорить.
Пусть Макария не любит его, но такой разговор при то ли невесте, то ли жене — полный позор и скандал, отвратительный и неуместный. Не говоря о том, что я никогда не соглашусь на его предложение.
— Не указывайте, что мне делать, Лина. Не обманывайтесь моим добрым к вам отношением.
Валентайн крепче сжал мои пальцы. Наклонился ко мне, и его длинные тёмные волосы скользнули вперёд по плечам.
— Вы мне нравитесь, и я выбрал вас. Рано или поздно вы окажетесь в моей постели.
— Никогда.
— Скорей рано, чем поздно. Не обманывайтесь, если я захочу разбудить вашу страсть, вас не смутит даже присутствие здесь этих девушек.
Шумно выдохнув, я рывком попыталась освободиться от его захвата. Он не отпустил, причинив мне не такую уж лёгкую боль.
— А я начала считать вас приличным человеком.
— Приличным? — Он усмехнулся. — Меня не волнуют чужие представления о приличиях и прочая высокоморальная чепуха.
— Достойным уважения человеком, — исправилась я. — В любом случае я ошиблась. Ведь имею дело с негодяем.
— Не дразните меня, Лина. Вы в любом случае будете делать то, что я захочу.
Он отпустил мою руку, когда карета начала поворачивать. Мне пришлось постараться не съехать по сидению и удержать Люську. Спустя минуту карета встала.
— Наш разговор не закончен, — сообщил Валентайн. — Подумайте пока о том, в каком вы находитесь положении, от кого зависит ваша жизнь.
Он резко наклонился вперёд, и между нашими лицами осталось не более ширины ладони. Его тёплое дыхание согрело мои губы.
— Мне нравятся дерзкие женщины, но только в постели. Вне неё, Лина, придержите язык. И покажите уже мне свою мудрость.
53
Глава 18. Перепутье
Мы стояли у небольшой придорожной гостиницы. К вышедшему наружу герцогу мигом подбежали какие-то люди, началась суета. Кричать о том, какой он гад, не имело смысла.
— Он сильно увлечён вами, леди Лина, как я и говорила, — торжественно заявила Макария, резко открывая глаза и садясь прямо. Погружённую в интимный полумрак карету осветила её широкая улыбка.
Как я и думала, девушка лишь притворялась спящей, а значит, наш с герцогом разговор не прошёл мимо неё. Финальную часть с его скандальными намёками она точно слышала. И теперь улыбалась мне, явно пребывая в отличном настроении — мягко говоря, нетипичное поведение для невесты.
— Тебя это радует?
— Конечно, миледи. Если он будет интересоваться вами, не мной, то я ещё смогу... — она осеклась, когда дверь кареты распахнулась.
Незваной гостьей оказалась служанка. Из-под коротковатой меховой шубы виднелось шерстяное коричневое платье и передник, соперничающий со снегом по белизне. Таких румяных и полных девушек лет сто назад изображали на рождественских открытках. Служанка дружелюбно всем улыбнулась.
— Господин приказал накрыть столы к чаю, — простодушно сообщила она, — уже всё готово, только вас нет. Прошу, леди, а то всё остынет.
— Сейчас, мы скоро придём. Спасибо за приглашение.
Макария попыталась избавиться от незваной гостьи, но женщина в переднике не позволила захлопнуть дверцу кареты перед её носом, легко победила в споре и Макарию, и Инес.
— Господину не понравится ваше самоуправство, — твердила служанка. — Он приказал привести вас в дом и напоить горячим чаем. Идёмте, всё стынет.
Я прекратила разгоревшийся спор, первой спустившись на снег. Люську в карете решила не оставлять, опустила её на расчищенную дорожку и накрутила на левую ладонь поводок.
— Ничего-ничего, — сказала я в ответ на укоризненный взгляд милой лентяйки, — тебе полезно пройтись.
— Какая красавица, — восхитилась служанка. Принялась с кошкой сюсюкать, попросила разрешение погладить, и когда избалованная любовью семьи, не самая доверчивая к чужакам Люська вытянула голову, позволяя себя гладить за ушками, моё отношение к служанке изменилось в лучшую сторону. Ведь любящие животных люди обыкновенно добрей тех, кто даже с кошкой не может найти общий язык.
— Где мы? — спросила я, разглядывая строения впереди. Дорожка между сугробов вела к симпатичному двухэтажному дому из тёмного дерева и камня. Тёплый жёлтый свет лился изо всех окон первого этажа.
— Это моего папеньки придорожный трактир, — живо откликнулась служанка. — Называется «Огненный пони». Мы когда-то держали кошмаров, разводили даже, теперь больше занимаемся выпечкой. Дочерей у папеньки много, а вот сыновей боги не дали. Так что от кошмаров пришлось отказаться. Папа не молодеет с годами, а с этими извергами справиться, сами понимаете, тяжело.
Очевидно, кошмары — это не зловещие пугающие сны, а что-то, верней, кто-то иной. Я не стала спрашивать напрямик, не желая выдавать своё невежество. Но можно ведь задать вопрос и иначе.
— А каких кошмаров вы разводили?
— Да самых обычных. Таких, знаете, вороных с огненной гривой. Они самые лучшие. С ними хоть договориться можно, они дрессировке поддаются, а вот красноглазые — настоящие звери. Как их приручить и заставить ходить под седлом, вообще не представляю. Но умельцы находятся, да, — заметила она другим, как будто более завистливым и чуть раздражённым тоном. Вздохнула и пригласила нас идти за собой.
— Кошмары — это такие лошади с крыльями, — сообщила мне Инес, улучив возможность, когда, зайдя в дом, мы снимали одежду. — Думаю, герцог имел в виду именно их, когда говорил о сюрпризе, и нам придётся не ехать, а лететь к Чёрному замку.
— Сидя в седле? — спросила я тихо. Ни разу за всю жизнь не сидела в седле. А уж на летающей лошади — м-да, только если в кошмарах.
— Нет, миледи. В карете, запряжённой кошмарами. Я только слышала об этом, сама никогда так не путешествовала. Но говорят, ощущения от такого полёта незабываемые.
У Инес ярко блестели глаза. Похоже, в замке Андерсонов она умирала от скуки и однообразных обязанностей и событий.
Макария, услышав о кошмарах, наоборот, стала более напряжённой. Её улыбка исчезла, лицо стало отстранённым.
Пока мы пили горячий чай с пышной выпечкой, я всё поглядывала на задумчивую девушку. Не участвуя в разговоре, Макария планомерно уничтожала булочку. Не съев ни кусочка, превратила её в высокую кучу крошек на блюдце.
— А где уборная? — спросила она у гостеприимной дочки хозяина дома. Узнав необходимое, встала из-за стола и пошла к выходу из зала.
