Старый, но крепкий 5 (СИ) - Крынов Макс

— Китт, — кивнул настоятель. — Ты знаешь, зачем тебя сюда вызвали?

— Даже не догадываюсь, господин. Я могу присесть?

От разрешения или запрета будет понятно, насколько тяжела предстоящая беседа.

— Конечно, — шевельнул плечами Свен Дэй.

Дождавшись, пока я займу место, настоятель продолжил:

— Китт, будь добр, объясни нам, почему ты не согласовываешь эксперименты со своим учителем?

— Вы имеете в виду Сталевара?

Зельевар сидел в двух креслах от меня с кубком в руке и задумчиво смотрел на середину стола.

— Верно. Или у тебя есть другие учителя?

Сталевар в самом начале протестировал мои навыки (когда я его вообще застал в лавке), предоставил лабораторию, сказал: рецепты — там, книги — там, варить, чтобы пользоваться тем и тем — столько раз в неделю. И будто исчез. Максимум, на что я мог рассчитывать — наблюдение за его опытами. Зачастую мои вопросы (когда, опять же, удавалось застать Сталевара в лавке) вызывали тяжкие вздохи, и только потом следовало нехотя данное объяснение. Потрясающий зельевар, но отвратительный педагог. Нет, Сталевара учителем не воспринимаю. Однако объяснить это я попытался как можно мягче:

— У нас с самого начала сложились такие отношения. Свободное обучение — мне показали, где брать рецепты и книги, рассказали про разнарядку. По большей части я старался не мешать своему учителю и не докучать ему вопросами.

Свен Дэй кивнул, и тут вмешался сам зельевар:

— Эк завернул. Так и скажи, что не обучал тебя толком. Здесь все знают мое отношение к ученикам, так что присутствующих это не удивит.

— В общем, понятно, — кивнул Свен Дэй, перебивая зазвучавшие шепотки. — Китт, я должен тебе сказать, что сегодня ты нарушил определенные правила. Есть те области зельеварения и алхимии, которые трогать нежелательно, и экспериментировать с ними тоже не нужно. И усиление духовных тел практиков — одна из таких областей.

Настоятель замолчал. А я растерянно переводил взгляд с одного человека на другого, а потом наконец сказал:

— Не понимаю. Почему? Я верю, что алхимия — это не угроза, а возможность стать сильнее. Мы живем в мире, где сила определяет всё. Разве не так? Мои исследования и эксперименты могут дать нам преимущество.

— Преимущество? — переспросил Кайрон. — Ты оскверняешь древние пути, юноша. Алхимия — это путь слабаков, которые боятся пройти через испытания и стать сильнее!

— Разве метод важнее ранга? Если алхимия дает возможность стать сильнее — почему её нужно отвергать? — я посмотрел на Свен Дэя и спросил уже его. — Почему мы должны слепо цепляться за традиции только потому, что так принято? Я дал вам массажные техники, с моей помощью секта получила драконье яйцо, получила идеальную начальную технику усвоения энергии. С моей помощью был убит Ян Стап! И теперь я слышу…

Зал наполнился гулом голосов, и я осекся. Мастера шептались между собой, либо смотрели на меня с осуждением. Но настоятель поднял руку, и тишина вернулась.

— С твоей помощью секта получила массу полезного, — кивнул Свен Дэй. Голос мужчины был ровным, спокойным. — Мы благодарны: если хочешь, в награду за совершённое тебя проведут в хранилище и позволят взять там реагенты для твоих экспериментов. Однако я боюсь, что эту череду счастливых и хороших поступков прервут как раз твои изыскания.

Остановить опыты⁈ Что за бред?..

— Я могу готовить эликсиры, но не применять их и не продавать, — нехотя сказал я. Однако настоятель качнул головой:

— Не сможешь. Слишком большой соблазн и, если честно, слишком большая сила в одних руках. Сейчас ты ставишь опыты на добровольцах под присмотром целителя. Потом, возможно, подумаешь, что целитель излишне дорог и не нужен, раз все получается. А затем решишь, что и согласие испытуемых тоже не всегда необходимо.

Я хмуро нахмурился, стиснув зубы:

— Такого не будет.

— Такое УЖЕ БЫЛО, — не дрогнув, ответил Свен Дэй. — Такое происходит раз-другой в десятилетие, я сам не единожды наблюдал это своими глазами. И каждый из тех, кто в будущем становится безумен, говорит, что уж он-то через людей не перешагнет.

В помещении воцарилась тишина, в которой отчетливо чувствовалась тяжесть сказанных слов.

Я медленно вдохнул, стараясь не дать эмоциям взять верх:

— Я умею справляться с соблазном. И опыты на людях без их согласия я ставить не буду.

Свен Дэй не сводил с меня глаз. Если я полыхал эмоциями, то голос настоятеля был чуть скучающим, спокойным.

— Ты наверняка сейчас думаешь: «Не сожрала ли старость и закостенелость их мозги? Я предлагаю им легкую мощь, с помощью которой можно быстро усилить людей и сделать секту куда сильнее, так почему они отказываются от силы?». Дело в том, что такие разговоры происходят каждые три–пять лет. У нас есть причины опасаться таких опытов. Было время, когда алхимики бесконтрольно ставили эксперименты, и тогда все закончилось ужасающими жертвами. Из-за ученых наш мир вплотную подошел к краю пропасти.

Свен Дэй встал с кресла, подошел к столу, сложив руки за спиной. Пришлось задирать голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Ты знаешь о веке Позора? О том времени, когда алхимики правили миром?

— Не слышал, — соврал я. Точнее, не совсем соврал. Про век Позора я читал в библиотеке, но совсем немного: у меня создалось впечатление, что информация о нем вымарывалась из книг. Кажется, именно тогда возникли Дом Крайслеров и парочка других Домов.

— Тогда алхимия цвела. Зельевары обещали силу всем: слабым, ленивым, тем, кто не хотел трудиться. К ним шли толпы, и кто-то даже уходил на своих ногах, не искалеченный. Они создавали зелья, которые разгоняли Ци до немыслимых пределов. Но закончилось это печально. Век Позора стал темным пятном в истории культивации. Алхимики создали искусственные пути к силе, но тела людей разрушались под тяжестью силы, к которой они не были готовы. Разум становился нестабильным. Мир погрузился в хаос. Я не хочу повторения этого ужаса, — продолжал настоятель. Его голос стал жестче. — Я не хочу этого века Позора, когда старых учителей и их школы, культы и секты начинают шатать молодые и дерзкие босяки, разгоняющие Ци эликсирами и мощными дозами опия. Это уже было, Китт. И это едва не уничтожило всё то, что мы строили веками. Чтоб ты знал, именно тогда король приказал создать новый Дом. Крайслеры взяли на себя ответственность за изготовление и продажу алхимии и зелий. Они следят за тем, чтобы подобное не повторилось. И привлекать внимание Дома — могущественного Дома, мы не станем. Ты прекратишь свои эксперименты по усилению духа практиков. Создавай зелья регенерации, исцеления, работай над всем остальным. Но не экспериментируй над созданием зелий, влияющих на культивацию.

Я мог бы сказать, что времена изменились, а я — не безрассудный алхимик прошлого. Мои исследования основаны на точных расчетах и контроле. Даже риск нивелируется описанием зелий. Но я уже как-то спорил со Свен Дэем, и к хорошему это не привело. Что я услышу: что слишком самонадеян? Что играю с силами, которые мне не понять? Что отнимаю у целителя его хлеб, и именно он должен контролировать и проводить усиления практиков?

— Хорошо. Я оставлю эти эксперименты.

Но вместе с тем понимаю, что экспериментировать я точно не прекращу. Другое дело, что с опытами придется быть осмотрительнее. А насчет потери человечности и экспериментов на людях ради силы — этого со мной точно не будет. У меня есть искушение в виде навыка кражи воспоминаний, и я этому искушению вроде бы не поддался. Уж точно не строю планы по вытаскиванию навыков и памяти главы секты, мастера Линя и прочих.

— Да будет так, — кивнул Свен Дэй. — Любое нарушение данного тобой слова может привести к вратам секты беду, а ты клялся, что твои поступки не будут идти во вред секте. Помни это.

Я чувствовал, как по спине пробежал холодок. Нужно быть осторожнее. Если экспериментировать, то вдалеке от секты, под маскировкой, и самое главное — не оставлять никаких следов. В случае успеха запоминать рецепты и сразу уничтожать записи и эликсиры.