Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис

— Так и обращаться: король Златек Лучезарный. Пожелай ему этого… Ну, что там вы обычно у себя желаете? Тепла и света? Или мира дому? Всё пойдёт, главное — проявить уважение. На живот падать не надо.

Произнеся последнюю фразу, Горек не удержался и снова захохотал.

— Это не смешно, — сказал я.

— Нет, — возразил горан. — Смешно.

— Вы тут смейтесь, а я пойду отдохну, — со злостью произнесла Ясна и быстро вышла из горницы.

— Надеюсь, она не сильно обиделась? — спросил меня королевич.

— А сам-то как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос. — Ты бы на её месте сильно обиделся?

— Нет, я бы на её месте посмеялся. Но я вас понимаю, мои шутки никто не любит.

— То есть, не все гораны такие, как ты? — с надеждой спросил я.

— Гораны вообще почти не шутят, — вздохнув, произнёс королевич. — И разговаривать не любят. Я думал, что с вами, с людьми, удастся пошутить и поболтать. Мне ужасно скучно.

— Поболтать можно, — сказал я, смягчаясь. — И пошутить тоже, но надо же как-то понимать, над чем шутить, а над чем не стоит. Мы тебя нормально попросили объяснить, как себя надо вести, а ты начал какую-то дичь нести.

— Я думал, это весело. Откуда мне знать, что вы примете это всерьёз? Давай уже сменим тему, я же извинился.

— Вообще-то, нет. Ты не извинился.

— Но это уже не важно, раз мы сменили тему. Расскажи мне лучше, как ты хочешь шептокрылов прогнать?

— Я всё расскажу королю.

— Но я тоже когда-нибудь стану королём.

— Вот как станешь, тогда и приходи.

Горек вздохнул, поняв, что «не прокатило», а я уже еле сдерживался — похоже, этому парню действительно было очень скучно, и он не знал, как ещё развлечься, кроме как, донимать случайно забредших к нему в королевство людей. Он, конечно, делал это без злобы, но всё равно страшно бесил.

— Ты вчера обещал показать, как живой огонь добываешь, — снова сменил тему королевич. — Покажешь?

— Прямо здесь? — спросил я.

— Можно и здесь, но лучше пойти в каминный зал.

— Хорошо, пойдём, — согласился я, решив, что усугублять ситуацию не стоит, и ничего со мной не случится, если я разок разведу огонь.

Я взял свою сумку, закинул в неё нож, не пригодившийся во время завтрака, и мы, покинув горницу, отправились в путь по длинным и тихим коридорам королевского дома. Шли довольно долго, пока не оказались в большом зале — том самом, куда попали, когда впервые переступили порог этого дома. Из этого помещения другим коридором — коротким и широким пошли к каминному залу. Дверь, ведущая в него, располагалась в самом конце. Когда мы подошли к ней, Горек взялся за массивную бронзовую ручку и толкнул дверь. Та со скрипом отворилась. Королевич вошёл первым, я — за ним.

Каминный зал оказался больше и просторнее, чем я ожидал. Я сделал несколько шагов, огляделся. Высокий сводчатый потолок подпирали массивные мраморные колонны, стены были облицованы глухими панелями из чёрного дерева, через каждые два метра на них располагались светильники с магическим огнём. Но горели они все довольно тускло, и это создавало в помещении мрачноватую атмосферу.

Пол был выложен гладким каменным плитняком, на нём не было ни ковров, ни шкур, ни половиков. Конечно, как бывший пожарный, я мог только похвалить хозяев за такое соблюдение правил противопожарной безопасности, но, надо признать, с той же медвежьей шкурой на полу, зал выглядел бы уютнее.

У дальней стены располагался сам камин — массивный, глубокий, выложенный из тёмного, почти чёрного камня. Внутри тлели угли. Совсем мало — видимо, остатки горевших ночью дров. Перед камином стоял низкий резной стол из красного дерева, рядом с ним — пара деревянных кресел, крайне неудобных на вид.

Горек подошёл к камину, указал на площадку перед ним и сказал:

— Вот! Здесь можешь показывать.

Я кивнул, подошёл к камину, поставил сумку на площадку и присел на корточки. Достал из сумки трут, кусок промасленной тряпки, кварцит и нож. Веточками и щепками озадачиваться не стал — моей задачей было не костёр развести, а показать, как я добываю огонь. Горек тем временем уселся в кресло и с интересом наблюдал за моими действиями. А я разложил на камне трут, расправил его, распушил, после чего взял в руки кусок кварцита и нож.

Несколько коротких ударов, и куча искр засыпала трут. И тут же от него пошёл тлеющий дымок. Я нагнулся и осторожно подул. Почти сразу же появился первый язычок пламени. Я дал огню немного разгореться и поднёс к нему промасленную тряпку. Пламя тут же за эту тряпку ухватилось, перешло на неё и стало разгораться.

— Вот так я добываю огонь, — произнёс я, положив горящую тряпку на каменный пол. — Когда нужно развести костёр, заранее собираю мелкие веточки, траву, кору, щепы, чтобы на них пламя перекинуть. Ну а дальше уже ветки, дрова. Но ты этот принцип и без меня знать должен, раз вы пользуетесь обычным огнём.

— Знаю, — ответил горан, вставая с кресла.

Он подошёл ко мне, тоже присел на корточки и протянул ко мне руки. Я молча отдал ему кусок кварцита и нож. Горек постучал ножом по камню, высек кучу искр, усмехнулся и сказал:

— Гораны раньше, очень-очень давно, тоже так огонь добывали. Или примерно так. Но это тяжело и долго. Хотя идея со специальными тряпочками мне понравилась. Надо будет запомнить.

— А как вы сейчас огонь разводите?

— Огнявками. Это самый лёгкий способ.

— Чем?

— Не чем, а кем! — поправил меня горан, усмехнувшись, и вышел в небольшую едва заметную дверь, что вела в какое-то смежное помещение.

Вернулся он почти сразу же и нёс в руках нечто среднее между аквариумом и клеткой — коробку из металлических прутьев со стеклянными стенами и деревянным полом. И судя по тому, что внутри сидела ящерица, это был такой своеобразный террариум.

Ящерка была странной — я таких раньше не видел. Строение тела у неё было самое обычное, размеры тоже не впечатляли — в длину около пятнадцати сантиметров, половина из которых — хвост. Но вот цвет меня поразил: ярко-оранжевый, ровный, без каких-либо оттенков и пятен. Лишь зелёные глазки-бусинки да чёрные коготки выделялись на этом ровном оранжевом фоне. И обруч из какого-то синеватого металла, покрытый непонятными знаками и закрывающий рептилии почти всю шею.

— Огнявка! — представил мне Горек ящерку, да так официально, что я уже ожидал и ответного представления меня зверюшке, но обошлось.

Королевич осторожно достал ящерку из террариума, нежно погладил её по голове и обратился ко мне:

— Достань свою тряпочку, положи на пол.

Я выполнил просьбу горана, и он тут же поднёс свою ящерку к тряпке. Так, что мордочка рептилии находилась буквально в пяти сантиметрах от неё. А затем королевич надавил ящерице на шею, туда, где заканчивался обруч. Бедная зверушка тут же громко и пронзительно запищала, а из её пасти вылетел поток огня — самого настоящего огня, который я называю обычным, гораны — живым, а все остальные жители Девятикняжья — диким.

Такого я не ожидал. Увиденное пламя и услышанный писк ящерицы в комплексе аж заставили меня вздрогнуть. И видимо, температура у выпущенного огнявкой пламени была очень высокой, потому как моя тряпочка вспыхнула мгновенно и сразу вся. Действительно, неплохой способ — живая зажигалка.

— Это называется «последний крик», — пояснил Горец. — В обычной жизни, когда огнявка понимает, что ей не убежать от врага и не победить его, она все свои силы тратит на крик, который часто оглушает врага. Пока тот приходит в себя, огнявка убегает. Пустые огнявки до сих пор так и делают.

— Пустые?

— Не каждая огнявка может огонь извергнуть. Только особенные, те, что живут в местах силы, там, где чары настолько сильны, что часть их переходит в огнявку. Другие звери в такие места даже не заходят, а огнявкам там хорошо.

— Ящерицы, владеющие чарами — о таком я раньше даже и не слышал, — признался я.

— Они не владеют чарами, — поправил меня Горек. — И пользоваться они ими не могут. Точнее, могут, но всего один раз в жизни, потому что чары убивают особенных огнявок. Точнее, не чары, а огонь, который они извергают. Когда особенная огнявка сталкивается с врагом, она, как и пустая, кричит, только для неё этот крик становится последним, так как вместе с ним выходят и все чары, что накопились в ней. Почему они выходят именно в этот момент и почему в виде огня, никто не знает. Но так происходит, поэтому крик и назвали последним.