Леденцы босоногой графини (СИ) - Семина Дия

Вроде же спокойный мужик был, любовь-то что творит, и подполковник в мальчика превращается. Вот и сейчас пришёл ко мне в баню, вроде помощь оказать, да чай принёс с оладьями. И так ласково — романтично предложил уединиться, но под совершенно безобидным предлогом:

— Наташа, а что, если нам прокатиться на лесопилку? Посмотреть всё своими глазами, пора её уже запускать, не заметим, как лето пролетит.

— Да у меня уже и дел вроде как нет, солод настаивается, варить его завтра начнём, мне Маруся теперь помогает. Поехали, посмотрим, что за зверь такой, наша лесопилка. Кстати, а там охранника нет?

— Федот сказал, что был мужик деревенский, присматривал. Сейчас непонятно. Но вроде бы всё целое. Мы подъедем, глянем и назад. А уже основательно вернёмся и всё осмотрим с новыми работниками из Полтавки, как со старостой договорились.

— А Полтавка — это что? — встаю с рабочего места, отряхиваюсь. Обмыться бы, да много времени потеряю, после прогулки решила в баню сходить как надо, да с новым душистым мылом…

— Так деревня, где храм-то! Ты совсем ничего не помнишь из местной жизни, но откуда-то знаешь, такие удивительные вещи, что мы все диву даёмся, и про стройку, и про леденцы, и про обеды, и говоришь очень мудро, порой ловлю себя на мысли, что в любом деле с тобой надо совет держать.

— А мне сны волшебные снятся. Поспешим, — быстрее сменила тему, снова он пытается докопаться до моей великой тайны. А я уже решила молчать, как рыба. Ничего хорошего не выйдет из наших отношений, если он узнает правду. Всё равно ничего уже не изменить.

Поправляю косынку, передник сняла и повесила на гвоздь в бане, прогнала кур и пошла к коням. Фрейю мы не запрягаем, а вот Изумруда часто выгуливаем, но не я, а Миша или сам Петрович, кажется, настал мой черёд прокатится на пепельном красавце.

— Помогу тебе, — крепко взял меня за талию и осторожно подсадил на коня. Впервые прокачусь на своём красавце. Побаиваюсь его прыти. Но чувствую, что это ещё и проверка Петровича, все, кто знал меня прошлую, говорили, что я на Изумруде так же легко носилась по округе, как любой мальчишка.

Сижу, крепко вцепившись в уздечку и в голове какой-то хаос. Ёлки-палки, ведь Фрейя меня с полуслова понимает, я подумаю, просто немного дёрнусь вперёд, и она идёт. Чуть натяну узду, она тормозит, скажу стой, стоит.

А этот совсем иной.

Кажется, настал тот самый момент в моей теперешней жизни, когда нужно объявить о провале.

Пытаюсь сдвинуть норовистого коня с места, но Изумруд так и стоит как вкопанный.

— Милая, мы едем?

— Ага! — и ничего не происходит.

— Скажи ему хоть что-то…

— Но, пошёл! — и слегка толкнула его пятками в бока…

Это как со старых «Жигулей» пересесть в новую машину, пусть не самую дорогую, но скоростную. Только коснулся педали газа, и машина уже летит по трассе.

И конь оказался таким же «прокаченным», и без переключения скоростей.

Как его тормозить, я не понимаю.

— Стой! Тпру!

Куда там…

Летим, благо не по кустам, а по тропе, только успеваю пригнуться, вот и широкая дорога. Я в секунде от того, чтобы завопить, помогите-спасите!

— Да стой же ты! Овса не дам, Марку в рабство отдам, понял. Кому сказала, не беги…

Так, зло ему прорычала в ухо, что он опомнился и убавил шаг.

— Вот так-то лучше.

Нас, наконец, догнал испуганный Петрович. Молча поймал недоуздок, остановил Изумруда, слез со своего спокойного коня, меня пересадил на гнедого работягу, сам влетел в седло Изумруда. И только тогда выдохнул.

— Наташа, ты ничего не хочешь мне сказать? Мы скоро станем самыми близкими людьми в этом мире, и я чувствую, что у тебя есть какой-то секрет. Уже все кому не лень говорят, что ты стала совершенно иной. Я тебя прежнюю не знал. Но то, как ты боишься своих любимых коней, заставляет задуматься.

— Вот и думай! — с гнедым у меня уже успели сложиться кое-какие отношения, его я не боюсь, пятками поддала и вперёд, прекрасно понимая, что Изумруд гораздо быстрее. Но и до лесопилки недалеко.

Мчимся по дороге, и я выигрываю, вот кусты, дальше река, замечаю прекрасный пляж на другой стороне за кустами. Но не торможу, не хочу снова услышать тот самый вопрос, отвечать на который не собираюсь.

Вот и лесопилка. Промчалась вперёд. И сама спрыгнула, ну хорошо, не спрыгнула, а сползла с коня, держась за седло.

— Ух! Пойдём, привяжу тебя…

Даниил чуть придержал Изумруда, и едет неспешно, видимо, пытается осмыслить произошедшее, или слова подобрать для продолжения разговора, ему осталось всего метров сто до «шлагбаума».

Я с деловым видом прохожу вперёд и замираю от ужаса.

Прямо передо мной свора огромных псов дворянской породы. И они очень злые, не лают, а скалятся и медленно идут на меня.

Петровичу ещё ехать и ехать, а этим два прыжка и мне конец…

Знаю я, деревенских одичалых псов, они слов не понимают, а я для них враг.

Вытягиваюсь в струну, тело от страха онемело, дышать не могу. Единственное, что я пытаюсь сделать, это устоять на месте. Дёрнусь, и они нападут быстрее, чем подоспеет…

Секунды не прошло, за спиной раздался тяжёлый «Бум!», это Изумруд перелетел через «шлагбаум», и, поднимая пыль, ворвался в пространство между мной и псами.

Вжить! Бум! Вжить!

И вой, лай, псы заскулили, попытались напасть на коня, но бич Даниила не оставил им шанса…

Увлечённые яростной борьбой с основной стаей, ни он, ни я не заметили, что сзади ко мне подкрался ещё один пёс, благо, что он напал на меня со спины, и вцепился в юбку, пытаясь оттащить и завалить.

— А-а-а-ай! — завопила, падая навзничь в дорожную пыль, перемешанную с истлевшими опилками.

Снова над моей головой свист хлыста и псина, завизжав, умчалась куда-то в подворотню.

От испуга, пыли, поднятой копытами Изумруда, я закашлялась и начала задыхаться. Псы, может быть, и сбежали, но мне совсем плохо. В глазах потемнело…

Кажется, моя недолгая жизнь в теле сиротки Наташи подошла к концу.

Кто-то решил, что я для этого мира сделала достаточно и пора на покой.

Последняя попытка сделать вдох, и я теряю сознание…

Глава 30

Воскрешение

— Очнись! Ну, ну, не сдавайся! Пожалуйста, дыши…

Кто-то делает мне искусственное дыхание рот в рот, с силой заставляет дышать. И как-то холодно, мокро…

Я всё ещё в воде?

Я же утонула, спасая поросят!

Меня нашли?

Начинаю кашлять, первая мысль, как дети, вторая, остался ли дом или его смыло…

— Мальчики знают, что я жива, сыновьям сообщите, что нашли меня… Диме позвоните…

Сквозь рыдание и кашель, первое, о чём подумала, о том и спросила спасателей.

Снова приступ кашля и меня кто-то приподнял, держа за спину, легонько постучал между лопаток, позволяя продышаться.

Открываю глаза, и первые секунды вообще не понимаю ничего.

Какой-то мужик меня откачивает, я лежу в реке, вся мокрая, только одежды какие-то странные, я же была в спортивном костюме и куртке…

— Ты кто такой? Что случилось? — хрипло выдавливаю из себя звуки слов. От увиденного у меня снова перехватывает горло, ком душит.

— Наташа! Милая, это я, Данила, твой муж. Прости, как же… Наташа…

Он не выдержал, крепко обнял меня и зарыдал.

— Я Валя…

— Только не умирай, я люблю тебя, милая моя, люблю.

Его не остановить, кажется, он принял меня за другую, спутал…

Пытаюсь высвободиться из его хватки, но не могу, как медведь, обнимает, наклоняется и целует меня в губы. Долго, нежно ласкает мой рот страстью, словно этот поцелуй, последнее, о чём он просил…

Нет сил сопротивляться, раз спас, пусть целует.