Перекресток воронов - Сапковский Анджей

Что-то в коридоре излучало магию.

Ведьмак поднял руку, складывая пальцы в Знак. Вокруг мгновенно стало светло. Он приблизился и присмотрелся внимательно. Пришлось практически упереться лицом в стену, но в конце концов он увидел.

На стене, тонкой и едва видимой линией начерченный углем, виднелся контур. В форме двери. И сомнений не оставалось – именно этот контур и был чародейским.

Ни один из известных Геральту бестиариев не приписывал водникам магических способностей. Все, однако же, подчеркивали их незаурядный ум и хитрость, а также соглашались в том, что всё, водниками увиденное, те могли копировать словно обезьяны.

Если водник раздобыл магический амулет или иной артефакт, сорвав его, скажем, с утопленника – мог бы он таковым воспользоваться? Геральт не знал. Но решил проверить.

Свет Знака ослаб, а через минуту совсем погас. Геральт отступил на несколько шагов, скрылся за углом коридора. Ждал в полной неподвижности и абсолютной темноте, замедлил даже дыхание.

Долго ждать не пришлось.

Медальон сильно завибрировал. Контур на стене разгорелся и засветился, начерченная углем дверь открылась, и из нее что-то вышло.

Геральт отреагировал молниеносно. Одним прыжком догнал пришельца и ухватил его хваткой богомола. Однако пойманный оказался недюжинным силачом. Почти без усилий он разорвал хватку и мощным броском швырнул ведьмака в стену. И добавил кулаком. Геральта спас его ведьмачий рефлекс; кулак вместо того, чтобы попасть в висок, лишь скользнул по голове. Геральт ответил ударом в корпус, после чего вновь бросился в схватку. Он уже понимал, что пришелец никоим образом не водник. Не совпадали размеры, да и запах был не тот, вместо ила и аира – едва ощутимый запах рома и трав.

Оба рухнули на пол, покатились по нему. Пришелец оказался внизу, но сумел приподняться и локтем от души заехать Геральту в висок. У ведьмака засверкало в глазах. Но хватки он не ослабил; сам, коротко размахнувшись, ударил противника в челюсть, добавил еще раз. Думал, что этого хватит. Ошибался. Пришелец обмяк не более чем на секунду, а потом ответил размашистым – и точным – крюком. Затем обеими руками схватил Геральта за горло и стал душить, не обращая внимания на удары, что ведьмак наносил ему вслепую и куда попало.

Внезапно отовсюду засверкали качающиеся огни фонарей, заплясали тени, в коридоре стало людно. Крепкие руки подхватили Геральта и оторвали его от противника. Тот также забился в хватке сильных рук.

– Отпустить ведьмака! – выкрикнул Диего Марс. – А этого держать! И связать его! Связать, я сказал!

Фонарей и факелов все прибывало, в коридоре собралась уже целая толпа. Противника Геральта вздернули на ноги, связали и приперли к стене. Ведьмак поразился, насколько тот был молод. Казался не более чем ровесником Геральта.

Диего Марс подошел, посветил связанному фонарем в лицо. Связанный зажмурил глаза. Он был чисто выбрит, чем и объяснялся запах рома на травах – модники использовали его как лосьон после бритья.

– Ну и ну, – протянул сенешаль, не скрывая удивления. – Вот это неожиданность. Господин граф Финнеган. Здесь, в Торнхалле. Каким же это случаем и чудом? Жаль, жаль, милсдарь граф, что без предупреждения. Но что же, добро пожаловать. Вы четверо, берите его. Идем наверх. Остальным разойтись! А тебя, ведьмак, я попрошу остаться. Ты идешь с нами.

Грохот, шум и суета достигли, очевидно, и верхних этажей, поскольку в открытой двери их уже ждала Враи Наттеравн с фонарем в руке, в белом медицинском халате. Комната за ее спиной была освещена несколькими подсвечниками.

Марс подал знак, стражники втащили связанного внутрь. Магичка, сенешаль и Геральт также вошли.

В огромном кресле со спинкой, почти доходящей до потолка, сидел Фредерик Вайкинен, граф, сын маркграфа Озерной Мархии.

У графа были длинные светлые волосы, завивающиеся в кудри, как у девушки, длинный острый нос и нехороший прищур зеленых глаз. Из-под укрывающей плечи соболиной накидки виднелась обнаженная худая грудь, крест-накрест перетянутая бинтами – через оба плеча и под мышками. Ноги у юноши также были голыми, а левое колено тоже обмотано бинтом.

Близ кресла стоял небольшой столик, на котором Геральт заметил бинты, флакончики и никелированный шприц. Очевидно, это были медицинские аксессуары Враи Наттеравн. Несмотря на позднее время, она, видимо, как раз перевязывала пациента.

– Ваше сиятельство, – заговорил, поклонившись, Диего Марс. – Докладываю, что мы неожиданно поймали…

– Да уж вижу, кого вы поймали, – прервал его Фредерик Вайкинен. Голос у него был еще неприятнее, чем выражение лица.

– Благородный господин Редферн Финнеган, – продолжил Фредерик, вглядываясь в связанного, – изволил почтить нас своим визитом. Ночью. Как преступник. Как грабитель. Яблочко от яблони недалеко падает. Разбой и бандитизм, как известно, семейные традиции Финнеганов. Но ты ведь не ко мне пришел, Редферн. Не со мной ты хотел повидаться, а с моей сестрой. А нельзя было, как человек культурный? Днем? Прийти с цветами и подарком? Попросить разрешения на свидание?

– А ты… – Юноша, пахнущий ромом, дернулся в руках стражников. – Ты бы дал такое разрешение?

– Нет, – рявкнул граф Фредерик. – Собаками бы велел тебя затравить.

– Ясно. Ибо такова семейная традиция Вайкиненов. Живодеры!

– Пасть тут на меня не разевай, сучье отродье! – заорал Фредерик, приподнимаясь с кресла.

– Сам ты сучье отродье, Фред! А вообще пошел ты в жопу.

– Да я тебя… – захлебнулся от злости сын маркграфа. – Я тебя… Я тебя сейчас проучить велю… Батогом, как суку. А потом на воротах тебя велю повесить… Марс! Ко мне!

Диего Марс подошел к графу, наклонился, зашептал ему что-то на ухо. Фредерик Вайкинен побагровел.

– А чего ты мне тут отцом козыряешь? – закричал он гневно. – Что это тебя на умиротворение потянуло? На добрые советы? В жопу их себе засунь! Отца здесь нет, он в Ард Каррайге, а когда его нет, приказываю тут я! Понимаешь? Приказываю я! И сделаю с любовничком что захочу!

Сенешаль поклонился, но не сказал ничего.

– Тебе, видать, кажется, – отозвался Редферн Финнеган, – что ты меня можешь испугать, Фред. Не старайся. Не получится.

– Да? – Граф Фредерик сорвался с кресла, сбросил с плеч соболиную накидку, заковылял к связанному. – Я тебе сейчас по морде дам, Редферн! Я тебе…

– Я запретила тебе вставать, – резко сказала Враи. – Ты перечеркиваешь результаты лечения. И мои усилия.

– Больно смело ты выступаешь, чародейка! – обернулся к ней Фредерик. – Больно много себе позволяешь! И про титул забываешь! Ко мне обращаются «ваше сиятельство»!

– Вижу, – холодно ответила магичка, – что больше я тут не нужна. Раз так, я прощаюсь. Утром покину остров.

– Счастливого пути. Марс, заплати ей.

– Нет необходимости. Я рассчитаюсь с маркграфом Сириусом. Финансовые вопросы я привыкла решать с серьезными людьми.

Ее слова и уход все же оказали некое влияние на молодого графа, ибо тот уселся обратно, немного посопел, но явно успокоился.

– Марс.

– Да, ваше сиятельство.

– Финнегана под замок. В темницу. И идите отсюда все к чертям.

Несмотря на обещание, Враи Наттеравн не покинула остров рано утром. Лишь около полудня она собралась в путь. Геральт пришел на пристань, чтобы попрощаться.

Магичка поправила сумку на плече, смахнула с лица волосы, взглянула на небо и чаек. Долго молчала.

– Искусство исцеления, ведьмак, – сказала она наконец, не глядя на него, – имеет и обратную сторону. Такой, скажем так… реверс. Я могу унять боль суставов, но могу сделать и так, чтобы они начали мучительно болеть. Могу обезболить ноющий зуб, но могу и вызвать зубную боль. Даже всех зубов сразу. Могу кому-то вылечить геморройные узлы, но могу и обеспечить этому человеку настоящий ад в заднице. Могу еще много разного в этом духе, сам додумай. Знаешь, почему я это тебе говорю?

– Нет.

– Потому что еще минуту назад я планировала что-то из описанного устроить тебе. Ибо я была на тебя очень зла. Ты разрушил мои планы, поставил под удар мою репутацию и мои доходы. Догадываешься, как.