Девушки бури и тени - Нган Наташа

Король зашёлся отрывистым кашлем. Его лицо исказила судорога боли, он схватился за шею и сжали её, пока лёгкие разрывались от кашля.

Аоки хотелось обнять его, прогнать поцелуями боль. Но она знала, что сейчас он этого не оценит, поэтому ждала, прикрывая простынёй грудь и смотря на него заплаканными глазами.

Когда кашель утих, его голос звучал ещё более нервно, чем раньше:

– Слишком многие из вас, девушки, предавали меня. Я думал, ты не такая, Аоки.

– Я действительно не такая! – её сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Его единственный глаз посмотрел на неё и мрачно блеснул. Мгновение спустя гнев сошёл с его лица. Он опять расслабился на подушках, протянул руку и уложил Аоки обратно на сгиб своей руки. Он прижал девушку к себе, чуть крепче, чем следовало, но она не возражала. Она закрыла глаза и прижалась к нему, чувствуя головокружение от облегчения.

– Простите меня, – прошептала она.

– Нет, – сказал он, знакомое мурлыканье в его голосе проступало сквозь грубость. – Ты была права. Ты не такая, милая Аоки. Ты всегда была не такой. На самом деле, я должен поблагодарить тебя.

– Меня?

– Да. Ведь это ты рассказала мне, что две девушки стали любовницами. Если бы не ты, я бы не был готов к их второму предательству. Наверное, тогда мне было бы ещё больнее, – теперь его рука действительно сильно сжималась. – Ты помогла мне, дорогая. Спасибо тебе.

Аоки онемела. Она попыталась поднять голову, но рука Короля лежала у неё на затылке и прижимала её к своей груди, так что она видела только его торс и ноги – их обнажённые тела, переплетённые во множестве осколков зеркала, окружавших комнату, напоминали сломанный панцирь какого-то гигантского жука.

Тишина пульсировала.

Она прерывисто вздохнула:

— Я... я ничего о них не знала, – солгала она.

– Милая Аоки, не нужно стыдиться, – фыркнул Король. – Мне известно, что она была твоей подругой. Может быть, ты даже любила её. Но я знаю, что ты любишь меня больше, – он говорил так успокаивающе, так нежно, как только позволял его надломленный голос. – Ты же помнишь – это было в один из вечеров, которые мы провели вместе за пару недель до Лунного Бала. Я спросил тебя, как дела у других девушек. Ты сказала, что беспокоишься о… – он запнулся. Рука на её затылке дёрнулась. – …о подруге, – продолжил он через несколько секунд, хотя обоим было ясно, что он имел в виду Леи. – Ты говорила, что в последнее время она усталая и какая-то отстранённая. Ты сказала, что давно с ней не общалась, а когда я спросил тебя, почему вы в последнее время не общаетесь, ты замолчала и покраснела. Ты стала такой же, как и когда я целую тебя — или когда ты говоришь что-то, чего не стоило говорить.

Аоки будто окатило ледяной водой. Она снова попыталась поднять голову, и на этот раз Король помог ей, почти болезненно повернув ей шею и приблизив к себе. Он улыбался, но его единственный глаз был холоден. Он очень нежно провёл шершавым пальцем по её щеке.

— Я ничего такого не имела в виду... – слёзы навернулись ей на глаза.

– Ты помнишь, что сказала мне потом? Когда я начал выпытывать, с кем ещё она дружит, ты назвала Майну-чжи и снова очаровательно покраснела, – он скользнул рукой по её щёчке, запустив пальцы в волосы. – Конечно, это было не всё. Ты мне рассказала ещё много чего, но кое-что я заметил и сам или услышал от других. Но именно тогда я и понял, что происходит. Уже на следующий день я послал солдат в Сяньцзо, чтобы её семью привезли на Лунный Бал.

Аоки чуть не стошнило. Её сердце бешено колотилось, по щекам текли слёзы, она смотрела на Короля, которого так сильно любила. Как и голос, его лицо сильно пострадало от того, что произошло в ночь под Новый Год. Но кроме того, он казался оскорблённым. Теперь она ясно это видела. Что-то в нём было не так. Тьма, которой она раньше не видела, вырвалась на свободу внутри него, как будто шаман наложил проклятие на его душу.

Чувство вины пронзило её, едва она подумала об этом. Но она не могла этого отрицать.

– Мне ж-жаль, – хрипло сказала она. – Мне не хотелось причинять вам боль.

– Тише, – Король привлек её к себе, вытерев слёзы кончиками пальцев. – Я знаю, милая. Ты пыталась защитить меня. Вот как ты меня любишь. И я делаю всё это для тебя, потому что тоже тебя люблю. Ты ведь это понимаешь, не так ли?

– Конечно, – пробормотала она, прижимаясь к нему дрожащими пальцами.

– Вот почему я держу вас, девушек, в Бумажном Доме. В мире много жестокости. Многие готовы причинить боль вам, чтобы добраться до меня. Я не вынесу, если это случится. Ты ведь тоже не позволишь этому случиться, правда, милая Аоки? Ты останешься с остальными девушками в доме, чтобы я мог обеспечить вашу безопасность?

– К-конечно, – выдохнула она. — Мне так жаль, так жаль...

– Тише, – снова проворковал он. – Моя милая, сладкая Аоки. Скоро всё закончится. У меня есть план. Те, кто восстал против меня, будут наказаны, а такие, как ты, кто продолжает быть верными мне, будут вознаграждены. Так что тебе не о чем беспокоиться, не так ли? Ты всегда была верна мне.

Слёзы текли по её щекам на мех Короля.

– Д-да, – пробормотала она, запинаясь.

Это не было ложью, но и не было до конца правдой.

Потому что плакала она не из-за себя или Короля. Аоки думала и о Леи – прекрасной, храброй подруге, благодаря которой она чувствовала себя во дворце в безопасности и была любима ещё до того, как её полюбил Король. Леи всегда окружала Аоки добротой, смехом и заботой. Леи доверяла ей свои секреты, но Аоки рассказала самую большую её тайну Королю.

Она снова задалась вопросом: что случилось с подругой? И снова страх удержал её от вопроса – не только из-за того, насколько ужасным может оказаться ответ, но и из-за осознания того, что она сама, пусть и невольно, сыграла свою роль в произошедшем.

15.

Никто из Белого Крыла не пришёл проводить нас на следующее утро. Собственно, другого я и не ожидала. После смерти Эолы во дворце воцарилась гнетущая тишина, и мы оставшиеся часы держались подальше от траурного клана. Пока Цаэнь и Меррин обсуждали логистику нашего следующего шага, Нитта и Бо всячески развлекали нас бессмысленной болтовнёй и играми, а Хиро, как обычно, замкнулся в себе. Притворившись уставшей, Майна большую часть спала — или, по крайней мере, пыталась. Большую часть времени, когда я заходила проведать её в нашей комнате, она не спала и смотрела в потолок тусклыми глазами, круги под которыми были немного темнее, чем раньше.

Было неудобно находиться во дворце, когда клан скорбит. Сама атмосфера была отвратительной, горькой. Отполированные мраморные стены, которые когда-то придавали дворцу солидность и элегантность, теперь создавали ощущение холодной пустоты мавзолея.

После завтрака в наших комнатах командир Тео и пятеро её стражников ведут нас через дворец.

– Мы держим несколько экипажей в караульном помещении у подножия гор, – объясняет она, ведя нас на нижние уровни. – Мы доставим вас вниз по воздуху.

Похоже, никому из нас не хочется снова подниматься в воздух.

– А здесь нет лестницы? – спрашивает Нитта с надеждой. – Или какой-нибудь системы лебёдок?

– Может, какая-то тележка? – предполагает Бо.

– Есть лестницы, – хладнокровно отвечает командир Тео. – Можете спуститься по ним — там 15 тысяч ступенек.

На мгновение кажется, что леопарды действительно задумались.

Едва мы выходим на одну из веранд у основания дворца, меня обдаёт ледяным воздухом. Веранда похожа на ту, на которую нас принесли – широкая каменная платформа, открытая спереди и по бокам, с колоннами, подвешивающими его к верхнему этажу. Горничные сбиваются в кучу, сгорбившись от ветра, врывающегося с открытых сторон.

– Наши рюкзаки, – с удивлением говорит Майна, когда служанки передают их нам. – Вы забрали их с вершины горы?

– Мы вернулись за ними, как только леди Дуня пригласила вас остаться, – подтверждает командир.