Кодекс Императора II (СИ) - Молотов Виктор

— Я вас раньше не видела на приемах. Как так?

Видимо, не узнала меня. Да и не должна она меня знать — здесь развешены портреты только австрийских правителей, а не наследников Российской империи, а не все дамы высшего сословия столь скрупулезно следят за иностранными новостями, чтобы запомнить оттуда младшего из Романовых.

Позади нее стояла подруга в коротком красном платье. Та взяла ее за локоть, заставляя обернуться.

— Ты что? Это наследник престола Российской империи, — сказала она ей на том же языке.

— Да? Он же нашего языка не знает?

— Конечно, там все на русском говорят, вряд ли он нас поймет.

— Жаль, а мне он показался симпатичным…

Я слегка улыбнулся и сказал на немецком без какого-либо акцента:

— Почему вы думаете, что я вас не понимаю? Прекрасно понимаю. А почему вы меня здесь раньше не видели? Думаю, должны понимать, что мне не доводилось часто бывать в вашей империи.

Девушка в бежевом платье слегка покраснела, а ее подруга со смущением ответила:

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Но мне доводилось видеться с вашим старшим братом, а он ходил исключительно с переводчиком, вот я и подумала, что в вашей империи знание иностранных языков не в почете.

— У Григория и вовсе не в почете учиться чему-то новому, — пожал я плечами.

С другой стороны зала раздались крики, и девушки отправились посмотреть, что там происходит. Мне же было неинтересно наблюдать, как разгорается второй конфликт за вечер, а гвардейцы даже не пытаются вывести дуэлянтов на улицу. Хотя, возможно, все это спланировано для того, чтобы отвлекать публику.

С одной стороны, сказав подобное о брате, я его опустил в глазах девушек, и скорее всего эта информация разнесется дальше, как снежный ком. Обычно девушки очень говорливы, особенно, когда узнают нечто подобное.

Если бы Григорий знал хоть один иностранный язык, я бы мог ответить иначе, но и врать я не собирался, брат мой ничего не знает. В детстве всех нас пытались обучить основным иностранным языкам, и Гриша был единственным, кто постоянно сбегал от преподавателей, так что потом гвардейцы до конца времени занятий искали его по всему дворцу.

Но это не я опозорил семью своими словами, это сделал Гриша своей необразованностью. Черт побери — ездить на приемы заграницей, чтобы ходить там с переводчиком!

Во времена моей первой жизни до таких поездок не допускались те, кто не владел языками, за исключением экстренных случаев, таких, как пожилые родители решили поехать на свадьбу своего сына. И то, они бы взяли с собой спутников, которые знают язык принимающей страны, но не в открытую — переводчика, это считалось дурным тоном… С тех пор многое изменилось, и не все изменения я согласен принять.

Как другие будут уважать мою империю, если ее власть не уважает сама себя? А никак — ответ очевиден.

Я взял с подноса бокал шампанского, когда ко мне подошёл один из слуг со словами:

— Фридрих Шестой хочет с вами поговорить.

— Хорошо, — спокойно ответил я.

Слуга вывел меня из банкетного зала, и мы прошли в один из кабинетов на первом этаже дворца.

— Прошу! — сказал гвардеец, открывая предо мной двери.

Я кивнул и вошел внутрь.

Возле стен просторного кабинета стояли шкафы с книгами. В основном это были старые, коллекционные издания с названиями на немецком языке, которые довольно хорошо сохранились… в основном потому что даже от полок фонило магией, такую систему используют и в Главной Московской библиотеке.

Фридрих шестой сидел за столом, заставленным бумагами, это явно был не его кабинет — он принадлежал кому-то из министров. Насколько помню, именно министр культуры в Австрии отличался подобной любовью к литературе.

Я взглянул в глаза в императору и сказал:

— Если это намек на покушение, то очень банальный.

— Мы подобным не занимаемся, — он усмехнулся одним уголком рта. — Да и покушение — дело тонкое, мы бы никогда не стали действовать столь открыто.

Это была правда. Насколько я знал австрийского императора, он предпочитал более изящные методы убийства. Причем его люди все обставляли так, что концов найти было практически невозможно. На него работали настоящие профессионалы, но мои люди все-таки были опытнее.

— А вы достаточно прямолинейный человек, — отвечаю я.

— Дмитрий Алексеевич, буду краток. Я бы хотел организовать небольшую пресс-конференцию. В соседнем зале нас уже ждут журналисты. Сами понимаете, нам задают очень много вопросов касательно того, почему я никак не реагирую на казнь моих людей. Нужно это уладить.

— Хорошо, я готов помочь вам в этом вопросе, — киваю я.

Для меня это было несложно, однако в просьбе чувствовался подвох, собственно, как и в любом разговоре с австрийским правителем.

Мы вышли к журналистам, которых отдельно собрали в большом зале, но они не спешили задавать вопросы без разрешения.

Я и Фридрих Шестой встали на небольшой подиум, где уже были подготовлены микрофоны. И австрийский император начал свою речь:

— Мне невероятно жаль, что наша империя понесла потери, но так случается. И Дмитрий Алексеевич Романов сделал всё возможное, чтобы урегулировать этот вопрос.

Фридрих Шестой кивнул, разрешая задавать вопросы, и репортер в коричневом костюме поднялся:

— Что он сделал, Ваше Императорское Величество?

— Он выдал виновных в данном происшествии, и их ожидает казнь.

Журналисты ахнули и начали судорожно что-то записывать в свои блокноты. Один из них продолжил задавать каверзные вопросы:

— Он передал вам граждан Российской империи? Всё верно?

— Да, всё так.

— Дмитрий Алексеевич, а смогут ли Ваш поступок понять в вашей империи? — спросила у меня женщина в черном деловом костюме.

Я сразу ответил:

— А почему меня не должны понять? Я отдал группы чиновников — исполнителей, которые забыли, что они должны служить на благо Российской империи. А не подчинятся группе аристократов, которые играют в свои игры. В вашей империи тоже есть такие личности, которым скучно и безопасно живется. Также не стоит забывать о том, что сейчас в Российской империи активно идет борьба за власть.

— Подскажите, что это за личности?

— Я не могу назвать имен, но уверяю вас: они также получат по заслугам.

— У меня нет причин сомневаться в словах Дмитрия Алексеевича, — поддержал Фридрих Шестой.

— Ваше Императорское Величество, вы считаете, что конфликт полностью урегулирован или Российской империи следует сделать что-то еще для того, чтобы полностью решить этот вопрос?

— Жизни наших людей бесценны, но Дмитрий Алексеевич сделал все, что мог, чтобы уладить этот конфликт. Да, сейчас он не император, а наследник российского трона, но он также переживает за империю, как и я переживаю за свою. Он провел хорошие переговоры, и если честно, я даже не ожидал подобного серьезного отношения к вопросу. Мне начинает казаться, что мы похожи. Оба душой и телом болеем за интересы и благополучие наших империй. И когда Дмитрий Алексеевич станет императором, я думаю, что наши страны смогут лучше сотрудничать. Мне нравятся его старания, и, возможно, мы сможем взаимодействовать так же крепко, как и в старые добрые времена.

— Но у Дмитрия Алексеевича невелики шансы стать императором, — возразил один из журналистов.

— Это все глупости. Я же вижу, парень умный, и его полностью поддерживаю. Буду безумно рад, если он станет императором. Не если… а когда!

Фридрих Шестой придумал довольно хитрую стратегию — не зря я ожидал подвоха. Своими хвалебными речами он невзначай подставил меня самого.

Если между нашими странами начнется война или ухудшатся отношения, то виноватым в этом посчитают меня. А если все будет налаживаться, и я стану императором — Фридрих Шестой тоже выиграет. Он выигрывает при любом раскладе.

Я вернулся на бал, который продолжался без происшествий. Ко мне подходили дамы и приглашали на танец — я никому не отказывал.

Сразу видно, что после пресс-конференции аристократы получили приказ меня не трогать, поэтому все прошло без дуэлей и провокаций. Удивительно, что впервые за этот год на балу меня никто не вызвал на дуэль. Мне даже непривычно.