Изумруды для (не)любимого (СИ) - Иванова Ксюша

Закрыв ладонью глаза, я стояла посередине шатра. То есть, получается, я сама, своими руками, подарила ему камень отторжения? А он тогда так сказал потому, что с Эсми у них всё было очень плохо в отношениях, и он как бы ожидал от нее чего-то подобного?

Но Дэймон неплохо разбирался в камнях! А значит, не мог не увидеть потом, в походе, на следующий после отправления из дома день, например, ЧТО за камень я ему дала!

То есть он знает, что я подарила ему такой ужасный камень? И всё равно признавался в любви. И ни слова не сказал мне. То есть либо камень не сработал, либо сработал не так, как должен был, либо... либо сработал, но это пока не проявилось? Или, может, он его просто выкинул?

К тому моменту, как закончился этот бесконечный совет, и Дэймон с Гринвилдом вернулись в наш шатер, я извелась и намотала столько кругов по небольшому пространству шатра, что ноги гудели от усталости. Но ходьба отвлекала от неприятных, расстраивающих мыслей, поэтому остановиться, как ни уговаривала Пиппа, и присесть, я не могла.

Странное, странное чувство испытала я, когда он вошел, отодвинув полог. Смятение, волнение и печаль, потому что казалось, весь мир против нас и, как ни крути, а придется расстаться. Но в то же время и радость от того, что вот он, рядом, здесь, и я могу его видеть сейчас, могу коснуться, если он позволит!

Он отряхивал снег у порога, а я, забыв о том, что вокруг нас куча народа, во все глаза любовалась высокой широкоплечей фигурой, волосами, густой копной разметавшимися по плечам, уставшим, но ласковым взглядом потрясающе голубых глаз, которые даже в полумраке шатра, кажется, сверкали не хуже звезд на небе.

— Ох-ох, господин, посторонитесь, — дрожащий и съежившийся от холода Гринвилд протиснулся вслед за Дэймоном и начал оббивать снег меховой варежкой. — Ну, и холод! Околеть можно!

— Ну, что?

— Что решили?

Донеслось из разных концов помещения. Мне тоже не терпелось знать, что с нами всеми будет дальше.

— Завтра утром мы уезжаем домой, — сказал Дэймон, снимая кольчугу и ставя ее ближе к очагу. — В нашем замке и его окресностях решено строить лекарню и нам поручено начать ее строительство в ближайшие дни. Лардас будет ковать мечи и снабжать ими всех воинов. Шортс должен наладить добычу камней. Да только от Шортса не было представителей. Эдвард, говорят, нездоров. И даже, якобы, там что-то вроде переворота произошло. Я послал отряд в Шортс, чтобы они отыскали Брендона и передали князю, кто бы он там сейчас ни был, послание с решением Совета... Но по такой метели вряд ли они смогут выдвинуться в путь раньше утра.

— А ширбасы? Что теперь будет с войной?

— Хвала Богам, — Гринвилд поднял вверх, к потолку, обе ладони, а потом и взгляд. — Господин Дэймон и ярл Грэйв по настоянию Совета подписали мирный договор сроком на пять лет. Здесь, в Вардании, будет создана система обороны, будут тренироваться воины, которым рано или поздно нужно будет сдержать наступление ликаев. Все княжества, даже те, которые находятся за Южным морем, Совет обязал предоставить воинов на борьбу с общим врагом. Не все, правда, были согласны... Но Верховный Совет ослушаться не может ни один князь...

— Гринвилд, старый ты хитрец, — Пиппа, ставившая на небольшой столик в центре шатра немудреный ужин для мужчин, толкнула старика в плечо. — Столько лет жили бок о бок, а он ни словечком не обмолвился, что в сам Совет входит! Оё-ей! Ну ты подумай только!

— Достаточно и того, что это знал наш господин, — рассмеялся Гринвилд. — Да и не уполномочен я был тогда говорить всем и каждому о своей миссии.

— И какая ж это была миссия? — пробурчала Тея. — Следить за всеми в княжестве и передавать в Совет.

— Ой, ну, ты бы молчала! — тут же вступила в перепалку Джоди. — Сама-то, сама шпионила для князя!

— Так я и не скрывала этого! Для того маги к княжествам и приставлены! — зашипела магичка.

Мысленно пообещав себе, в будущем стараться делать так, чтобы Тея и Джоди пореже оказывались рядом друг с другом, я решилась спросить:

— Я так понимаю, что я такая не одна, да? В смысле, раз меня призвали сюда каким-то там чудесным образом, то, видимо, есть и другие, подобные мне? Они тоже обладают даром?

Но с уверенностью ответить на этот вопрос мне никто не мог.

48 глава. Искренность

Все, кроме Гринвилда, которого вызвали в Совет снова, едва он успел поесть и выпить отвару, лишь отдаленно напоминающего чай, уже спали. И только мы с Дэймоном уснуть не могли.

Я видела, чувствовала, какой он был уставший. Я замечала новые ссадины и гематомы на его плечах и руках, когда помогала снимать одежду и протирала его тело тряпочкой, смоченной в воде. Я знала, что у нас так мало времени осталось — завтра обратно будем возвращаться только я и мой маленький отряд, а Дэймону с его воинами предстоит отправиться на стену, чтобы оценить, сможет ли она выдержать натиск ликаев, если вдруг они решат нападать. И мне было больно от этого! Мне казалось, я готова идти на стену, к врагам, да хоть в самое пекло, лишь бы только не расставаться с ним!

Я не знаю, испытывала ли я когда-нибудь в своей жизни такую душераздирающую, такую щемящую нежность к кому-нибудь! Я не знаю, бывало ли со мной такое когда-нибудь, чтобы сердце пропускало удары от прикосновения пальцев к коже мужчины! Бывало ли со мной такое когда-нибудь, чтобы в жар бросало только от взглядов!

Впрочем, он так смотрел, что удивительно, что горела только я одна!

На его шее всё также висел мой изумруд на кожаной веревочке...

Я не знала, как спросить... Я не знала, как оправдаться! Да, естественно, я ничего не знала о камнях! Ну, практически ничего! Но если последствия, действительно, будут такими, как сказала Тея, то разве нужны мне самой, да и ему, какие-то там глупые оправдания?

— Интересно, — грустно улыбнулся Дэймон, накручивая на палец прядь моих волос. Отблески огня в очаге играли на его лице, делая черты более грубыми и жесткими, но это видимое впечатление уже не могло меня обмануть. Не был он ни грубым, ни жестким. Ну, может быть, с врагами и был... Но не со мной... — А каков он, твой мир? Похож на наш? И куда делась настоящая Эсми? Я так понимаю, вы с ней просто, как бы, поменялись местами. Судя по тому, что именно говорили мне маги.

Хотелось спросить, что сказали маги о том, как можно вернуться обратно и возможно ли остаться здесь. Но во-первых, он не заговаривал об этом, а мне было стыдно снова спрашивать! Потому что... страшно узнать ответ! Потому что... страшно было показать, насколько сильно мне хочется остаться... А во-вторых, настоящая Эсми, какой бы она ни была, возможно, хочет вернуться домой...

Я попыталась выбросить из головы навевающие тоску мысли и представить ее там, у себя, в моей квартире.

— О, я думаю, она была шокирована еще больше, чем я, когда очутилась здесь! У нас вместо лошадей по улицам передвигаются в автомобилях, по небу летают не только птицы, но и самолеты. По телевизору можно посмотреть в картинках то, что пишут в ваших книгах. А посредством телефона поговорить с человеком, который находится в сотнях километров. А еще моя квартира находится на пятнадцатом этаже. Чтобы ты понимал, если из окна выглянуть на улицу, то люди внизу, на земле кажутся муравьями. И спускаться нужно на лифте...

Я говорила и говорила, о заводах и армии, об оружии и о том, что в современных супермаркетах было можно купить практически всё, что угодно — от гвоздей, до авторских тортов. Я рассказывала о своем мире, желая поразить, восхитить Дэйма. И у меня получалось! Глаза Дэймона улыбались, и он явно очень старался не пропустить ни слова.

Но... Я и сама понимала, что жить в моем мире проще и комфортнее, что развлечений больше, что легче и всё такое... А здесь — холодно, опасно, темно, ни электричества тебе, ни горячей воды. А сердце кровью обливалось, стоило только представить, что завтра я проснусь в своей удобной постели... И больше никогда не увижу всех тех, кого узнала здесь! И в первую очередь Дэйма...