Я не сдвинулась с места. Отец использовал грязный прием – ребенка. Я не понимала пока, чего именно он хотел добиться, но девочка рядом с ним – отличный способ оказать на меня давление для принятия нужного для него решения.
- Папа! Это котик, смотри! Он с тетей сидит, как будто собачка, только без поводка.
- А мы с тобой с этой тетей сейчас поговорим, спросим, что за котик с ней, - ласково сказал отец девочке и потрепал ее по головке.
- Здравствуй, тетя! - сказала малышка, - а зачем ты котика с собой взяла?
- Здравствуй! Он сам хотел погулять, а я не умею отказывать друзьям.
- Он что, говоря-я-ящий? – изумилась она.
- Не только говорящий, но еще и ученый.
- Я хочу погладить его! – надула губки моя сестренка и посмотрела на нашего с ней папу, не обращая внимания на меня, - Папа, я хочу его погладить и поиграть с ним.
- Конечно, поиграй с ним и поговори, вдруг он расскажет тебе какие-нибудь тайны, - усмехнулся отец, - а я поговорю с тетей.
- Ты нас не представишь? – я с вызовом спросила его.
- Зачем? Девочке не нужно знать всех моих знакомых, которых я встречаю в городе.
Я думала, что меня сложно удивить! Ошиблась. С изумлением я наблюдала, как девочка гладит и воркует с моим котом, а отец выжидательно выгибает бровь и кивком головы, как собаке, просит отойти с ним в сторонку. Осталось только постучать по бедру и сказать: «Место!»
«Мои порывы сдерживает лишь ребенок, и хоть он ведет себя как последний хам, я не имею права отправить его куда-нибудь подальше. Ведь, он позвал же меня для чего-то?» - успокаивала я себя.
Мы отошли на несколько метров от скамейки. На воротнике его рубашки были две броши в виде ромбов глубокого холодного зеленого цвета. Смутное узнавание мелькнуло у меня, но отец отвлек меня щелчком пальцев перед носом и произнес:
- Здесь твоя сестра, Дарья.
- Да-а-а? А ей ты даже не представил меня.
- В этом нет необходимости, - он повел плечами.
- Тогда к чему этот перфоманс? Что ты устроил?
- Я хочу, чтобы ты посмотрела на сестру и поняла, что твой приезд, твои выходки в моем офисе и провокации в отношении Лены, в конечном итоге усложнят жизнь не то, что мне и моей жене, но прежде всего твоей сестре.
- А у нее есть имя? Ты его назовешь?
- Зачем? Я очень надеюсь, что ты уедешь из города, чтобы не портить жизнь не мне, не Лене, а сестре. Она не виновата в том, что произошло много лет назад. Я смог перешагнуть через твое предательство, которое убило Веру, советую и тебе начать все заново.
- Ты думаешь, что я могу нанести вред ребенку?
- Лена убеждена в этом. Ты была у старшей ведьмы, которая тебе покровительствует, из-за тебя уволили другую ведьму. Лена отчаянно боится тебя и как следствие нервирует ребенка. Напомню, что когда-то ты прокляла ее, что мешает тебе сделать это в отношении нашей дочки?
Привести сестру навстречу мне, чтобы потребовать исчезнуть из его жизни.
И не нужно ему знать, кто сказал маме о его измене! Он давно убежден в той версии, где виновник ее смерти – его старшая дочь. Напрасный труд разговаривать с глухим. Если я узнаю правду, то только для себя. Я закрою эти окаянные гештальты и уеду из проклятого города с осознанием, что точка в этой главе «Староградская история» поставлена. И, если и буду возвращаться, то только, чтобы поклониться последнему пристанищу мамы.
- Ты вообще меня любил? – последнее, что хочу от него узнать.
- Ты моя дочь. Я очень любил тебя, я дал тебе жизнь, о которой многие мечтают и не все имеют. Ты не имела права вмешиваться не в свои дела, и я еще раз тебе скажу: ты убила Веру, и нет тебе прощения.
- Я не дам тебе никакого обещания, кроме того, что сказала несколько дней назад: докажу тебе, что не я открыла маме глаза на твою измену. Только после этого, я возвращусь домой. Использовать одну свою дочь для унижения другой, и как способ избавиться от нее – не самый омерзительный твой поступок. Но, несомненно, жестокий и беспринципный. Браво, пап!
Я подошла к сестре и посмотрела в ее чистые счастливые глаза. Расставаться с моим котом она очень не хотела. И я предложила ей обмен.
- Ты вернешь мне котика, а я тебе отдам кое-что волшебное?
- Да-а-а? – ее глазенки округлились. Детское предвкушение счастья!
- Шари-вари-трали-вали! Тары´-бары´! – загундосила я, рисуя в воздухе круги ладонями, - Пусть появятся…
- Шары! – запрыгала малышка. Я передала ей пять разноцветных шариков. Не великий дар – но мое сердце отзывается на зов крови.
- Тетя – фокусница, - обратилась она к отцу, - как в цирке.
Ей понравился Семен, но, получив новую игрушку, она великодушно мне разрешила забрать котика. Я взяла его в руки и подмигнула Егору.
- Это тоже не он, - услышала я расстроенный голос моего «злыдня».
Отлично, двоих мы уже исключили. И как же я рада, что не отец – тот, кто ведет такую страшную войну со мной. Папоротник нам в помощь.
ГЛАВА 24. Каждый борется за место под солнцем.
- У нас с вами сроку – неделя, - говорила я коту и «злыдню», - Я теперь из принципа докажу отцу, что о его кобелиной натуре сказала маме не я. Боже! Ребята, мне кажется, что я попала на телеканал «Домашний» и теперь меня с моей неказистой жизнью штампуют как сериал!
Я собиралась поехать к своему старому дому, из которого меня так торопилась выкинуть тетушка. Дольский снова предложил свою компанию. Когда он, и каким образом работает, я не спрашивала. Большой мальчик вообще-то – сам отвечает за себя. Иногда он позволял в моем присутствии отвечать на рабочие звонки, и все разговоры были такого рода:
- Поставку нужно принять сегодня. Все документы должны быть у меня вечером. Да, положи. Подпишу. Да. Нет, это мне нужно посмотреть самому. Я проверю.
Думаю, что и толику его забот он не позволял мне узнать, зато окунулся в мои проблемы с лихвой. Я и не возражала. Такое положение вещей я желала бы видеть и в будущем, возможно и не с Дольским, а с другим мужчиной – быть за спиной мужчины и быть под его опекой. Однако быть на содержании мужчины и принимать его помощь для меня понятия разные.
Не дожидаясь его прихода, я спустилась в фойе и села на небольшой диванчик. На меня нещадно дул кондиционер, и я пересела в кресло к окну. Июль в этом году вел себя разгульно, с барского плеча дал солнечных и даже жарких дней, перемежаемых дождями ровно столько, сколько нужно оголтелым дачникам.
За окном прыгала парочка воробьев, подбиравших крошки после чьего-то пиршества – на бумажном пакете был оставлена заботливо покрошенная булка. В детстве у меня был попугайчик, и он тоже любил поедать маленькие крошки. Мама ругалась, что я выпускала его из клетки, а папа разрешал, и авторитет отца мама никогда не позволяла оспорить. Отец – глава семьи.
Я вспомнила маленькую сестричку, имя которой, по мнению отца, я была не достойна узнать.
От грустных мыслей меня отвлек постучавший в окно Караваев. Он улыбался и зазывал меня выйти к нему, показывая на свой «Лексус», и имитировал управление машиной, держась двумя руками за воображаемый руль, и, видимо, изображал гудение машины, потому что смешно растрепал губы.
Я покачала головой. Он прижал руки к сердцу и склонил голову. «Твое сердце ничем не пробьешь», - подумала я. Нет ему веры, он прихвостень моей мачехи.
От Дольского пришла смс-ка, что он никак не может составить компанию, и поэтому просит перенести поездку на другое время. Конечно, с ним было бы веселее, но я могла справиться и самостоятельно. Я сбросила ему в ответ «хорошо», и направилась к своей машине.
- Я могу тебя подвезти, - рядом со мной нарисовался Караваев.
- Куда? – грубо спросила я.
- У меня есть свободное время, и почему бы не сопроводить туда, куда тебе нужно. Кстати, а куда тебе нужно?
- В Общину, твоя клиентка новую жалобу подала! – соврала я.
- Нет, - очень натурально удивился Караваев, - это не возможно, она выдала мне доверенность на ведение своих дел. Черт!
