Женщина тяжело вздохнула.
- На Сереже лица не было после того, как Вера погибла. Он любил ее, а тебя простить не смог. Если бы мы тогда против него пошли, жизнь бы у нас под откос пошла.
Вполне возможно, что папуля был готов развестись и выводил имущество из-под раздела. Как? Кто может объяснить этот процесс – сложный или простой, - когда из любящего заботливого человек становится жадным, мстительным и жестоким? Есть ли критерий, чтобы это можно было определить?
В комнату вошла маленькая рыжеволосая девочка с двумя тоненькими косичками. Она уверенно, но без звука, что удивительно для ребенка этого возраста, прошла в комнату и уселась передо мной.
Зеленые, как у меня глаза, веснушки на носу и очень осмысленный взгляд … маленькой ведьмы. Причем ведьмы, которой был передан дар. Дела, однако!
- Ты кто? – спросила я.
- Внучка моя, со мной живет. Внука, ведь, сын и невестка воспитывают, а Ксенечку мне скинули.
Видимо, именно с внуком тетя гуляла в парке, когда мы встретились.
- Почему скинули? – удивилась я такой формулировке. С такого возраста в семье изгой? Мне казалось, что возрастной ценз начинается с двадцати двух лет и после славной битвы с любовницей отца. Как у меня.
- Она аутист. В полтора годика выяснилось. Признайся, Дашка, прокляла ты нас за то, что квартира Вадиму моему перешла? Если прокляла – то знай, что грех на душу взяла, невинный ребенок пострадал.
К роли черной овцы в нашем семействе мне не привыкать. В одной забытой книге одна из героинь просила прощения у другой за испытываемое счастье. Сейчас мне казалось, что все ждут покаяния от меня за то, что я сумела сохранить осколки своего прошлого и сделать из него приемлемую для себя мозаику настоящей жизни.
Не задумываясь, что беда, упавшая на малютку Ксенечку никак не связана со мной, а только результат неведомых человеку комбинаций природы и генетики, тетка обвинила меня. Путь к спокойной жизни усеян кирпичами обид и оскорблений.
- Ксенечка сама может проклясть, - спокойно сказала я, - она ведьма, это очевидно.
Тетя Юля застыла в немом ужасе, у нее даже рот перекосился. Только бы не инсульт!
Я подошла к ней и заглянула в глаза. Теткин взгляд прояснился, и вместе с осознанностью вернулись и привычные для моего уха упреки.
- Ты с ума сошла! Какая она тебе ведьма, у нас только ты в семье как отродье какое-то. Но уж это не по нашей линии, - она нервно покачала пальцем передо мной, - Это от Веры, из ее семьи. Я сразу матери сказала, что ты принесешь в семью беду, а она только на внучку от Сереженьки нарадоваться не могла.
Все мои дела в этом старом доме, полном воспоминаний о прежней жизни, были закончены.
Я намеревалась так же уйти через окно. Но я обернулась, чтобы поймать ледяной взгляд тетки.
- Вы можете провести несложный даже для вас эксперимент: замесите дрожжевое тесто, а потом сделайте несколько замечаний внучке. Сделайте их от души, с присущей вашему характеру склочностью и истеричностью. Через минут десять попробуйте тесто. Если оно скиснет, берите Ксенечку под руку и идите в Общину ведьм. Думаю, что аутизм найдет самое необычное объяснение.
ГЛАВА 25. Обряд на открытие замков.
- Тебе нужно уехать из этой чертовой гостиницы! – разошелся Дольский не на шутку.
Все бы ничего, но я, видимо, напрягла связки на ноге, пока лезла к тетушке в гости, и теперь чуть-чуть прихрамывала. Мой «почти Донской» припомнил мне жалобу в Общину, убитого котенка, встречу с Леной и выдал выдающуюся по наивности для мужчины его возраста и стажа работы в деловых кругах формулировку:
- Ты постоянно ищешь приключения на свою пятую точку.
Милый, милый Дольский, при чем тут пятая точка! Там целый хвост, на него авантюрных похождений можно намотать как клубок ниток на моталку. Кстати, было у нас третье свидание, пора хвост показывать?
О чем я только думаю? Мы знакомы без году неделя – а я туда же! Тьфу!
- Я повезу тебя в травмпункт! – заявил Дольский.
Раскомандовался! Но мне было несказанно приятно. Когда мужчина ведет себя авторитарно в интересах женщины – это так…трогательно. Бородатый сердитый мужик насупил брови и пытался меня «приструнить». Зайка мой. Но в данный момент он уверен, что выглядит сурово и пещерно как настоящий мужик. Зайка – мне со стороны виднее.
- И, вообще, что рядом с тобой ошивается Караваев?
Ага, мой невидимый охранник, все-таки доложил.
- Мы с ним знакомы, и даже с его братом. Они на меня жалобу в Общину написали. – делюсь я событиями недавнего времени.
Дольский засопел в бороду: «И почему я не удивлен?»
По моей просьбе мы поехали к Старшей ведьме, где я хотела получить совет и отказаться от ее более чем странного предложения войти в Общину ведьм. Нужно было сделать это корректно и мягко, не хочу старушку обижать.
И снова здравствуйте! Старшая ведьма стояла на крылечке и пыхала из трубки. По-моему, обалдел даже Дольский. Худенькая, маленькая старушка без намека на седину с безупречными яркими ногтями держала трубку и выдувала в воздух колечки. Довершал образ черный брючный костюм и лоферы на большой подошве.
- Ей лет сто? – поинтересовался Дольский, как только пришел в себя.
- Да уж прям! – обиделась я, - Ольге Никифоровне девяносто пять лет. Выглядит она роскошно.
- Не поспоришь. Она и меня переживет. Я, надеюсь, что в ее возрасте ты будешь выглядеть не так… вызывающе. Елки-палки, прямо Сталин в юбке. Бр-р-р. Я предпочитаю мягкость и женственность. Даже в девяносто пять лет.
Показав ему язык, я направилась к уважаемой Старшей ведьме.
- А-а-а, ведьмица! – закряхтела она, - Ну-ну, молодец, что пришла. Я уж думала, что по телефону мне скажешь: «Нет, старая кошелка, крутитесь в своей Общине без меня». А ты решила глаза в глаза правду сказать. Так ведь?
Она повела меня в свой кабинет и снова, не слушая мои вялые «отнекивания», поставила чайник. Она поставила передо мной чашку с красным цветком и золотой сердцевиной. Я могла ей помочь, но было очевидно, что накрыть пред гостьей – не такой уж и дорогой и почетной – для нее в радость.
- Давай, - сказала она, подливая кипяток к заварке, - жги, как говорит молодежь.
- Да вы уже все знаете. Я, правда, не могу войти в Общину. Ваша протекция для меня много значит. Но… я не готова.
- И никогда не будешь готова – вот в чем штука! Ответственности не хочешь, да и порхаешь еще по жизни как бабочка, а возраст-то скоро поджимать начнет.
- Так и есть, Ольга Никифоровна. И порхаю, и ответственности боюсь. Все так. Да и сейчас не вовремя говорить об этом. Все как-то…
Ее морщинистая и красивая рука с толстым золотым кольцом, модным в молодости моих бабушек, накрыла мою руку.
- Детка, я все понимаю. Мало ли что я хочу? Я на своем месте, ты – на своем. Каждый одну и ту же ситуацию видит по-разному. Думаю, что у тебя все еще впереди. И по моим мыслям, детка, Община не здешняя, а другая, к примеру, Лесовская, без тебя не обойдется. Как думаешь?
Я улыбнулась. Она придвинула мне чашку с сухофруктами, сказала, что через месяц уходит на пенсию и уезжает на дачу «на постоянку», будет сидеть с внуками, разобьет цветник и станет попыхивать трубкой в беседке.
- Я за вас рада. Хорошо, когда складывается по душе.
Мы замолчали, в тишине раздался звук ложки, помешивающей сахар в чашке. Я вздохнула.
- Мне нужна ваша помощь, Ольга Никифоровна. Помните, на Купальскую ночь я в лес ходила?
- С кавалером своим? – подмигнула она, - видела его. Он не турецких кровей будет? Черный весь такой, с бородкой. Еще уедешь с ним в Стамбул.
- Нет, он почти Донской. Дмитрий. Дима. Он и сейчас в машине меня дожидается. Но дело в другом. Мы с Димой нашли в лесу цветок папоротника. С первого раза – невероятная удача! С приключениями, конечно, отбились от вредных русалок, даже не заблудились ни разу. Он у меня в берестяной шкатулке хранится, живой, бьется как сердце. До сих пор горит как в первый день в лесу, и самое время мне обряд на открытие замков сделать, а я не помню. Да и не могу я найти его, записи школьные достала, книжки по магии – не нашла ничего.
