Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина

Глава 17

Глава 17

…и многие слухи ходят в народе о некромантах. О том, дескать, что способны оборачиваться они, то волком, но непременно отчего-то хромым, то собакою, жабой или вот филином либо сорокою, коль речь идёт о женщине. Также уверены люди, что истинные некроманты имеют на теле отметку в виде перевёрнутого креста, а ещё хвост. Причём у молодых он голый, а с возрастом покрывается шерстью. И чем больше зла за жизнь свою некромант сотворил, тем гуще и глаже эта шерсть. Иные уверены, что в хвосте этом вся сила некромантическая и сокрыта. А потому, коль хвост отрубить, то и некромант этой силы лишится. Только сделать это можно лишь во сне, ибо тогда хвост становится виден, в прочее же время некроманты его прячут.

О людских суевериях. [1]

— И-извините, — просипел Николя, останавливаясь. — Я… понимаю… извините… просто…

Его лицо покраснело, и дышал он сипло, натужно.

— Вы… идите… дальше… а я…

Голос его утонул в раскате далёкого грома. Порыв ветра поднял мелкую труху, закружил, завьюжил и бросил в лицо.

— Никто никуда не пойдёт, — жёстко произнёс Шувалов-старший. — Переведите дыхание. Касается всех.

— Я… задерживаю. Сейчас… я попробую… силу внутрь… простимулировать… никогда не делал раньше, но… сугубо теоретически это не сложно. И… всплеска силы не будет. Не должно, — Николя опёрся на белое дерево и одёрнул руку. — Жжётся…

— Точно жжётся! — Орлов немедленно повторил опыт и повернул ко мне растопыренную ладонь. — Что за оно?

— А мне откуда знать? — я вот трогать непонятные деревья не стал. — Тут чего только не растёт, а я и близко не ботаник.

— Это мертвородник, — Татьяна явно с трудом сдерживалась, чтобы не подхватить жениха под руку. И на Шувалова глядела мрачно, словно он был виноват, что Николя не тренировался. Нет, оно так-то целителю и не очень надо, но вот с другой стороны, как показывает нынешняя ситуация, порой всё-таки надо. — Довольно редкое… создание.

— Растение? — я тоже перевожу дыхание.

И оглядываюсь.

Небо чёрное. И белесые стволы в этой черноте кажутся не просто белыми, они словно изнутри светятся. Вблизи видны тонкие тяжи-нити, протянувшиеся от земли к ветвям, сплетающиеся тяжами и косами. Видна и гладкая, будто глазированная, поверхность стволов.

Ни трещинки.

Ни разлома.

Словно покрыты они не корой, а блестящею кожей.

— Создание, — повторила Татьяна. — И нам не стоит задерживаться.

— Да, да… сейчас. Уже… уже много лучше… — Николя густо покраснел. И кажется, отнюдь не от того, что давление повысилось. — Я… иду…

— Мертвородник? — а вот Шувалов поглядел на деревца с немалым интересом. — Надо же… в естественном виде он выглядит совершенно… иначе. Весьма ценный ресурс.

— Да? — Орлов прищурился, окидывая ближайшее дерево оценивающим взглядом.

— Не трогать! — рявкнула Татьяна и так, что Орлов поспешно отскочил от мертвородника. — Во-первых, он ядовит.

— Чтоб… — Никита принялся судорожно тереть ладонь о штаны. — Занемела…

— Яд довольно слабый…

— Да. Конечно. Отвар мертвородника используют при операциях чтобы обезболить. Отличнейшее средство, но очень дорогое. Не всем доступно, — Николя успокоил дыхание и сам сделал шаг ко мне. — Идём. В другой ситуации эта роща…

— Принесла бы состояние, — завершил за него Шувалов. — Соглашусь… а можно будет как-то пометить?

Это он мне?

— Табличку поставлю, — мрачно огрызнулся я. Мы тут вообще-то спасаемся, а не на экскурсии. — Или вон, на коре можно вырезать. Здесь был Шувалов.

Орлов хихикнул. А вот некромант покачал головой и произнёс:

— Это варварство.

— К сожалению, — Татьяна поглядела на меня строго. — У Савелия есть некоторы… пробелы в воспитании. Но мы над этим работаем. Однако всё же я бы не стала сейчас трогать мертвородник. Это не дерево. Это животное…

— Да? — я всё-таки ткнул пальцем в ближайший белесый ствол. Ну да, листьев нет, но на животное это не похоже. Правда, и в прикосновении кора на кору не похожа.

Скорее уж кожа, плотная такая.

— Яд, выделяемый корой, смертелен для мелких существ, кроме того он тяжелее воздуха и потому накапливается у самых корней. И концентрация его порой весьма высока. Настолько, что наш далёкий предок, имевший неосторожность расположиться на отдых, писал о том, что начал ощущать серьёзную слабость, которая держалась весьма долго. Его тень настолько ослабела, что ему пришлось её спрятать. А ещё он писал о корнях, которые выбирались из-под земли…

Вот спокойный этот рассказ заставил нас всех прибавить шагу. И Николя больше не задыхался.

— … они добирались до добычи и выпускали тончайшие волокна, которые окутывали её плотным коконом. Волокна выделяли тот же яд, который не позволял проснуться, а ещё что-то вроде желудочного сока. Жертва постепенно растворялась, а корни мертвородника поглощали этот… бульон.

Орлов икнул.

А Демидов пробормотал:

— Не люблю бульоны.

— В дальнейшем тётушка… я рассказывала тебе о ней, изучала мертвородник и именно она пришла к выводу, что это животный организм, похожий на… забыла.

— Актинию? Коралловый полип! — радостно подсказал Николя. — Конечно… он тоже обладает визуальным сходством с растениями. Имеет неподвижное окаменевшее тело, представляющее по сути внешний скелет. Этакий дом, который создают…

Раз-два-три-четыре.

Идём.

Заодно и просвещаемся.

— … полипы. Это такие животные… из каменного тела торчат их щупальца, которые готовы захватить мельчайшие частицы пищи. А некоторые и жалят то, до чего дотянутся… безусловно! Это… это очень интересно! Я хотел бы сюда вернуться, если получится…

— Нам бы сначала туда вернуться, — не удержался я. — Если получится.

Вот же…

Снова громыхнуло, но как-то даже дальше. И я почти поверил, что гроза эта или не состоится, или пройдёт стороной.

— … никто и никогда не занимался всерьёз научными изысканиями… — голос Николя теперь звучал бодро, да и сам он держался неплохо. И не скажешь, что пару минут тому задыхался.

Цвет лица почти нормальный. И дышит вон ровно. И в целом держится неплохо.

Целительские штучки? Ну да, если он может воздействовать на других, то почему не может на себя?

— Всем интересны ресурсы, но не сам мир, как таковой. А мы ведь имеем уникальнейшую…

Ветер ударил в спину, резко, наотмашь, будто всё это время гроза ждала подходящего момента. И тяжело загудели, застонали столпы мертвородника. Захрустели ветки, выгибаясь, поддаваясь этому ветру. И всё-таки оказались недостаточно гибкими.

Раздался протяжный хруст.

И какой-то долгий заунывный стон. Белая ветка впереди качнулась влево. Вправо. И начала заваливаться. На мгновенье она повисла на белёсой длинной нити, не желая расставаться с деревом, а потом всё-таки кувыркнулась и, сорванная другим порывом, ухнула под ноги.

— Это… простите… я должен… я не имею права… — Николя бросился к этакому подарку стихии, явно не зная, как поступить. Ветка была немаленькой. Я бы сказал, приличной такой. Гладкая, завитая штопором, она смахивала на рог огромного единорога.

— Погодите, — Шувалов тоже остановился. — Согласен. Бросать нельзя. Дмитрий, ремень. И вы, молодые люди. В одиночку это не унести, но два ремня…

Ветер снова взвыл, заглушая слова. И примерившись, ударил. Наотмашь, раздражённо, заставляя покачиваться уже не ветки, но сами стволы. Я же услышал обиженный и, пожалуй, испуганный крик Призрака, который кувыркнулся и теперь пытался удержаться в небесах.

— Назад, — кинул я ему. — Ко мне.

Погода ныне нелётная. Надеюсь, что не только для него. Я попытался разглядеть в небе других тварей, но там закипали тучи. Чёрно-лиловые, они перекатывались огромными клубами, сталкиваясь и высекая белесые искры. И где-то там, внутри этой черноты, зрела первая молния.

Она сорвалась именно в тот момент, когда Шувалов с Николя поднимали треклятую ветку, а Орлов рассовывал по карманам обломки то ли коры, то ли скелета твари. Демидов, обхватив платком, поднял длинный обломок.