Разум — это не плоть, конечно: заметно более сложная субстанция. Именно поэтому лезть в свой собственный грязными, грубыми инструментами не хотелось.
Поэтому я принял решение ограничиться исключительно теми практиками, которым когда-то меня научил дракон. Эффекта они давали мало: но, к моему удивлению, всё же давали!
Достаточно быстро мне удалось осознать, что раздвоения личности у меня нет и наблюдается: хотя этого и легко было ожидать. А затем я обнаружил, что благодаря сохранившейся, пусть и тонкой, связи я могу использовать обе части сознания по отдельности. И вот это было уже очень странно.
Смотреть, как твоя левая рука двигается определённым образом по твоему же приказу без твоего усилия - действительно нестандартное зрелище.
Чем больше я изучал новые возможности, тем больше плюсов находил: может показаться, что иметь два разделённых сознания в одном теле неудобно, но полная подконтрольность над ними дала впечатляющие результаты.
Я мог сотворить две высших техники искусства смерти одновременно. Мне и раньше мне неплохо это давалось: однако, заминка всегда присутствовала. Ты не можешь создать одновременно покров и удар: между ними происходит мысленное переключение, пусть быстрое, неуловимое, но всё же…
Вдобавок к этому это всерьёз решало проблему дистанции. Для того чтобы создать что-то мощное и масштабной далеко от себя, любому магу требуется немало сил и внимания: кажется, где-то даже был закон, описывающий предельную дистанцию. И хотя даже по нему я был близок к пику благодаря своей мощи, возможность приказать части своего разум сотворить что-то в отдалении от себя, одновременно сосредоточившись на поле боя это очень и очень много.
Ни один враг не ожидает двух разных ударов с двух разных сторон от одного противника одновременно. Этого не демонстрировали даже быстрейшие из древних магов, что я встречал, даже крылатые твари, что отбросили меня от Кордигарда…
Будь у меня такие возможности в том бою, как знать, может, они бы кончились раньше, чем мои силы.
В какой-то миг мне казалось, что из этого боя я вынес сплошные плюсы. Однако в тот день, когда мы подошли к очередному городу, выйдя вперёд и вскинув руку, чтобы снести ворота, я замер.
Замер, потому что не хотел ничего делать. Я стоял так несколько секунд, вглядываясь в обречённый страх в глазах стражников: но так и не смог заставить себя нанести удар, потому что не смог найти в душе причины делать это.
Медленно опустив руку, я обернулся к ученикам, с трудом заставив себя сказать что-то:
— У меня есть идея получше. Покажите, на что вы способны. Покажите, чему научились за эти месяцы…
И они ударили: все вместе. Не колебаясь ни секунды. Воздух вокруг меня словно зазвенел от силы смерти. Молнии, потоки серо-чёрного тумана и волны антрацитового мрака чудовищным ударом обрушились на городские ворота, смешиваясь между собой.
Барбакан над ними просто перестал существовать вместе с частью стен вместе с ближайшими к воротам домами: осталась лишь воронка проклятой земли, и крики множества людей поодаль, что остались живы, но теперь в агонии умирали от остаточной силы проклятий этого удара.
Объединённый удар моих учеников не уступил моей собственной силе: даже с учётом того, что они ударили каждый по отдельности, не вкладывая силы в объединяющий их удар или ритуал. А затем мёртвые легионы вступили на проклятую землю, входя в город.
Я не участвовал в зачистке этого города. Просто стоял и смотрел, часами, на провал проклятой земли, пока армия мёртвых под командованием членом моего культа перерабатывала население. И стоял так до тех пор, пока ко мне не подошёл Улос.
— Они делают успехи, правда, милорд? — с довольными, отческими нотками в голосе спросил меня старый слуга.
— Верно. Делают. — эхом отозвался я.
— Это последний крупный город Юга. Полагаю, мы скоро можем выдвинуться к столице. — заметил Улос.
Некоторое время я молчал. Не потому, что не знал, что ответить: а потому, что не хотел.
— Я отдам приказ. — наконец, разлепил губы я. — А пока оставь меня.
Верный лич исчез: бесшумно, так же как появился. Некоторое время я ещё стоял, бездумно, бесцельно, безмятежно… А потом, стиснув зубы, усилием воли заставил себя размышлять.
Подобное поведение ненормально. Более того, запредельно тревожно. Апатия, долгие бездумные медитации, даже нежелание вставать с кровати: всё это, похоже, было симптомом повреждения, которое я ранее не идентифицировал.
В голове словно заскрипели шестерёнки. Я напрягал разум изо всех силы, пытаясь уловить, в какой его части я получил рану, медленно, тщательно прощупывая каждую часть своих потоков сознания.
Но они, пусть и разделённые, работали хорошо и чётко. Если какие-то повреждения и имелись, медитации драконов помогли привести их в норму, пусть и не срастили их в единое целое. Чистый, спокойный разум…
А затем я понял. По-хорошему, это открытие должно было привести меня в ужас: но даже поняв, я не почувствовал ничего.
Всё было просто, если присмотреться. Не знаю как и в какой момент, но, похоже, тёмный бог просто выжег или мой разум, или мою душу изнутри. Потому что больше я не чувствовал ничего. И не хотел ничего.
Я всегда любил власть больше, чем что бы то ни было на свете: но теперь, глядя на очередной завоёванный город, вспоминая о столице Ренегона, видя бесчисленные легионы мертвецов, готовы поставить для меня всю людскую расу на колени - я не чувствовал ничего. Я даже не хотел отдавать им приказ идти куда-то. Я даже не хотел больше быть королём: мысль о том, чтобы отдать кому-то власть даже не вызвала внутреннего протеста. Она вообще ничего не вызвала…
Не было ни гнева, ни ярости. Не было злобы на врагов и жажды власти. Не было даже простых, человеческих желаний: внезапно я понял, что даже не ел ни разу с момента той битвы, хотя прошли долгие недели, просто обновляя своё тело бессмертием, даже не задумываясь о пище.
И даже истовая, казалось бы, неугасимая жажда мести к демону, что привёл в этот мир и пытался отнять мою душу своим обманом, утихла.
Так не должно было быть, но так было.
Иногда я задавался вопросом, как будет действовать свободный, чистый, холодный разум человека. Что же, похоже, мне выдался шанс испытать это на себе.
Машина будет ведома директивами, задачами, поставленными при её создании. Но директивы человека диктуют его желания, его эмоции. На миг мне показалось, что я представляю из себя машину, лишённую пилота: которая двигалась по инерции, следуя осколкам старых желаний. Но эта инерция кончилась здесь и сейчас.
Первым делом я проверил наличие собственной души. Вероятность того, что я не заметил её отсутствия, существовала: при встрече с тёмным богом возможно всё. Сосредоточившись, я чётко и уверенно принялся перебирать привязанные к себе клятвы и нежить. Всё было на месте. Все было привязано ко мне. Этот вариант можно было отбросить: моя душа всё ещё при мне.
Все составляющие моего я при мне. Расколотый на две части разум, душа, и бессмертное тело. Первым делом следует отследить источник ненормальности.
