Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

— Улос. Позови ко мне Лию. — приказал я. — Кажется, я давненько не был с женщиной.

Порождаются ли эмоции человека одной лишь химией? Получило ли моё бессмертное тело повреждение в этом плане? Я смотрел на зажмурившуюся девушку, что лежала рядом, и не находил ответа.

Физиологические реакции соответствовали норме. Однако ощущения были… Странными. Неполными. Приглушёнными. Сложно было описать. Словно какая-то часть процесса отсутствовала.

— Лия, скажи мне, этот наш раз отличался от других? — спокойно осведомился я.

Девушка сладко потянулась, однако, увидев мой серьёзный взгляд, слегка задумалась.

— Каждый раз другой, если так подумать. — пожала плечами девушка. — Если говорить за сейчас… Мне кажется, ты был какой отстранённый. Словно делал всё механически, погруженный в свои мысли далёко-далёко отсюда. Королевские дела, я понимаю. Но мне всё равно понравилось.

Культистка доверчиво прижалась ко мне, улыбнувшись. Ну да, влюблённым много и не надо.

Я резко отстранился и принялся одеваться. Итак, тело, похоже, в порядке. Разум расколот, но стабилен: иначе я бы уловил повреждения в своих медитациях. Оставалась душа: она была на месте, но степень повреждений я установить не мог. Учитывая мнение женщины: возможно, что-то на запредельно тонком уровне, связанное с обменом энергией, тянущееся глубоко в корни, в саму суть моей личности.

Часом позже костяная гончая уже несла меня в город, где произошёл призыв. Легионы мёртвых продолжат зачистку и без меня: разобраться в себе было куда более важно.

Вымерший, опустевший город. Реки крови и части тел на улицах: убитые моими руками. Мёртвая тишина на улицах: всё это не волновало меня. Я ходил от улицы к улице, сопоставляя воспоминания. В этом доме я впервые коснулся этой твари и она заметила меня. Здесь произошёл первый бой. На этой стене на меня обрушилась ментальная мощь древнего бога…

Где же ты нанёс мне столь тяжёлую рану, тварь? В какой миг давление стало столь сильно, что задело саму мою душу?

Я помнил, как сражался, как выворачивал себя наизнанку, бросая вызов неукротимой воле тёмного бога. Помнил, как расколол свой разум на части, вырываясь из непреодолимой иллюзии. Но ответа не было.

В конце концов я остановился на площади: почти не пострадавшей. Лишь потрескавшиеся камни плитки говорили о том, что когда-то здесь на меня смотрело нечто. Нечто столь ужасное, что сам мир дрожал от одного его присутствия: пусть он и не ступил в его пределы, находясь за той тонкой гранью, что разделяло наши миры.

Медленно опустившись на колено, я неторопливо стянул кожаную перчатку, коснувшись рукой расколотого камня. Странное, неестественное чувство чужой силы, чей след несло это место, мурашками пронзило саму душу. Это случилось здесь. Здесь, где я посмотрел в глазе столь глубокой бездне миров, о существовании которой до недавних пор никто в этом мире не знал.

Как ты сломал меня? Что было в тебе такого, что сумело ударить меня так глубоко, в самое сердце моей души? Что способно погасить даже огонь моей ненависти, что я считал неугасимым?

Я поднялся, медленно перебирая воспоминания, холодным, бесстрастным разумом анализируя прошлого себя. Я всегда жаждал власти и силы. Это простое, естественное, человеческое желание. Оно было частью меня, делало меня человеком, сильным, решительным, своего рода исключительным представителем людского рода. И я всегда верил: на этом пути, на пути к абсолютной власти, нет и не может быть никаких правил, что способны сдержать идущего.

Любой закон существует лишь для тех, кто недостаточно силен, чтобы нарушить его, а последствия меня никогда не волновали и не пугали.

Это было для меня аксиомой. Непреложной истиной, тем, что не требует подтверждения. Своего рода стержнем. Верой… Если можно было так выразиться.

Тёмный бог, которому мне довелось посмотреть в глаза сквозь призму тонкой плёнки, что отделяла в тот миг наши миры, считал иначе. Он сдержал своё слово древнему мастеру смерти: хотя никто и ничто не могло его остановить от того, чтобы следом за ним сожрать и душу его бывшей возлюбленной, и остатки опустевшего мира.

Я жаждал власти, как никто другой, веря, что нет ничего лучше, чем властвовать над миром - или, кто знает — может, над целыми мирами.

Он отдал мне этот мир без колебаний, когда понял, что был призван по ошибке, потому что в его глазах то, что не отдано добровольно, не имело большой ценности. Я победил здесь, как защитник этого мира, не потому, что мой враг оказался слабее: а потому, что тот просто не захотел всерьёз нападать, отступив перед моей решимостью. Нет, он сожрал бы весь мир, если я бы я дрогнул… Но в то же время даже не стал давить.

То, что я мог считать атакой, было лишь лёгким любопытством, направленным на меня. То, что я считал необоримым прессом, сокрушающим разум и волю: всего лишь взглядом и вопросом.

Быть может, были и иные причины. Правила и законы самого мироздания, вплетённые в ритуал: как знать. Однако я отказывался в это верить, слишком всеподавляющим было присутствие этого существа. С такой мощью он мог разорвать любые оковы любого ритуала. Чтобы принудить подобную тварь исполнять свою волю, придётся принести в жертву далеко не тысячу жизней: а скорее целые миры… И не факт что получиться.

Никогда прежде я не встречал подобного существа: и само его существование, столь могущественного, столь непобедимого, и одновременно следующего непонятным правилам разбивало мою собственную веру в торжество силы над законом в принципе.

Это не было бы проблемой, с которой нельзя справиться: люди могут утратить свою веру и найти новую, выковать внутри себя новый стержень, измениться, но продолжить идти дальше. Смог бы и я, вне всяких сомнений.

Однако эта тварь была чем-то большим, чем просто дух или демон. Само её существование меняло мир вокруг себя: и концепции, что существо воплощало, становились реальностью даже без её воли.

Это был хороший урок того, что может представлять из себя божественность. Быть может, будь на этом месте кто-то подобрее, он бы не нанёс мне подобную рану: но сущность, что я призвал, не считала необходимым как-то сдерживать своё влияние на окружение.

И потому одного её взгляда хватило, чтобы сломать меня изнутри: слишком разными были, слишком убеждён я был в своей правоте, слишком непримиримо готов был её отстаивать. Но иначе это был бы уже не я…

Я неторопливо надел перчатку и зашагал прочь. Картина произошедшего была ясна, но способов исправить её на ум не приходило. Вероятность того, что повторный призыв может меня исцелить, стремилась к нулю. Даже если оно на это способно, мне просто нечего предложить взамен. Возможно, помогли бы иные боги, или кто-то, всерьёз умеющий латать души: но искать первых было неразумно, а вторых я просто не знал.

Рассказывать драконам о том, что я призвал тёмного бога в этот мир определённо не стоило. Нет, с этим мне придётся разбираться самому.

Запрокинув голову, я долго смотрел в безмятежные небеса. Где-то вдалеке, высоко, находилась неуловимая завеса, отрезающая королевства от чужих взоров.

Старый я не обратился бы к демону за помощью, это точно. Значит, и новый не должен. Холодный разум спокойно, бесстрастно, вдумчиво перебирал решения, планируя дальнейшие действия. Без единого желания, без единой ошибки, без единого спонтанного порыва.