Бессилыш (СИ) - Рымин Андрей Олегович

— Двинемся на полудень, — прошептал наловчившийся говорить почти тихо Ло. — Там, ближе к морю, горы ислинов заканчиваются. За узкой полоской песков сразу степи пойдут. Ещё дальше лес, но туда нам не надо. К Великой свернём. Река разделяет Сушь надвое. От неё до города, если к устью поближе, рукой подать. Всю дорогу к нему по таким местам пройдём, где не ходит никто. В смысле, люди не ходят. Людей через Песчаное море только рыжие водят. Тот маршрут нам пересекать не придётся.

— Отлично! Можно будет не прятаться.

— О нет, Избранный. Прятаться всё равно нужно. В теории мы всё-таки можем встретить того, кто потом расскажет про нас тем, кому про нас знать нельзя.

— Значит будем сидеть, не высовываться.

— Это не так уж и сложно. Слишком много не пейте, чтобы часто нужду не справлять, а пока вы сидите в гнезде вас не видно. Ну? Пробуем?

Ло, по-прежнему лежащий на земле, замолчал, дожидаясь ответа. Сейчас будет вставать. Из-за Зайки он меня давно уже Избранным кличет. И все остальные слова подбирать нам приходится. Всего при Шуше не скажешь. Гахары, конклав, наше общее прошлое — всё не вяжущееся со сказкой про посланника Матери-Ночи теперь под запретом.

— Давай! — Вцепился я в волосяные петли.

Заодно и приобнял Зайку. Шуша прямо передо мной сидит. Убрала хвост в сторону и спиной упирается в мою грудь. Ло — сама осторожность. Поднимается аккуратнее некуда, держит голову прямо. Зря боялись — всё плавно. А, как будет на ходу?

Тоже сносно вполне. Каждый шаг ощущается, но качка терпимая. Спать вполне себе можно. Но, понятное дело, по очереди. У меня за спиной есть подпорка из связанных между собой кос. Откинулся — и дрыхни себе. Только первой пусть Зайка попробует. Оно ей нужнее. Малой, если вдруг то понадобится, силы боб не вернёт, а мне запросто. Пусть привыкает. Колдун будет всю ночь напролёт шагать. Причём, каждую ночь. В темноте его новые глаза видят прекрасно, а вот нас до утра точно никто не заметит, хоть что мы тут делай.

— Ну, как вам? — пробасил снизу Ло.

— Отлично! — наклонился я в сторону левого уха гиганта, чтобы не орать.

— Шуша, а ты как? — поинтересовался колдун.

— Не страшня! Мне нравится!

— Прекрасно! Тогда держитесь покрепче. Попробую пробежаться. Готовы?

— Давай!

Нас рвануло. Топорщащиеся перед нами волосья гиганта немедля скакнули назад, накрыв нас кудрявой копной. Сразу стало почти ничего не видно. Я попробовал немного раздвинуть закрывшие обзор патлы и едва не слетел с башки Ло. Петли лучше не отпускать. Мотыляет конкретно.

— Ой!

Один из лежащих в пляшущей перед Зайкой волосяной корзинке плод выскочил из плетёного кузовка и куда-то улетел. Похоже, колдун увидел куда. Ходок резко остановился, от чего нас ощутимо дёрнуло.

— В бороде всё на месте, — сообщил Ло. — А вот сверху, смотрю, выпадает добро. Сами как?

— Если недолго, то можно, — ответил я за обоих. — Минут пять мы продержимся точно. Да, Шуша?

Волосяной кузовок мы завтра подвяжем, чтобы не выпало ничего, хоть Ло кувырком через голову прыгай. Но всё упирается в Зайку. Я-то долго держаться смогу, а вот мелкая не такая выносливая.

— Пять минуть — это дольго? — повернулась ко мне озадаченная мордочка Шуши.

Вот же йок…

— Это, как тебя дух, ещё будучи Рохусом, на дерево на спине поднимал, — быстро нашёлся я.

— Поняля. Столько дя — продержусь.

— Хорошо, — пробасил слышавший нас колдун. — Это на крайний случай. Без веских причин бегать не стану. Ходок должен идти.

И мы шли. Вернее, Ло шёл, а мы ехали у него на башке, со временем приноровившись к такому способу передвижения. Надо сказать, очень быстрому, безопасному и удобному способу. В гнезде сидеть просто. Хочешь — спи, хочешь — по сторонам смотри сквозь волосья, хочешь — с попутчиком негромко болтай, хочешь — ешь, хочешь — пей.

От лишнего рта мы избавились, так что еды и воды у нас много. На последнюю, правда, нельзя налегать. Остановок всего пара на сутки. Одна поздним вечером, после заката, другая перед рассветом. Справляем нужду исключительно по темноте. Благо, Зайка пьёт мало и ходит по малому редко, а я в этой жаре так потею, что всё лишнее, кажется, кожей выходит.

Скорость у ходока, даже если он шагом идёт, замечательная. Сравнима с моей лёгкой трусцой. С учётом того, что ночью колдун тоже топает, за сутки нам удаётся отмахать под две сотни вёрст. Такими темпами мы эту Сушь за неделю-другую осилим. Уже вторым днём добрались до изгиба реки, где Живая начинала постепенно клониться к восходу и, долго не думая, переправились на другой берег.

Ходоку это просто. Ло выбрал место пошире, где должно быть помельче, и, ломая камыш, потопал к воде. Местные родичи панцирников в порождении Бездны не видят добычу. Для порядка подплыли, зубами поклацали, хвостами подёргали и, когда великан одного из ящеров приложил кулаком по башке, тут же отстали от нас. Да и что они такой туше сделают? Вода колдуну и до пояса не дошла. Только нижнюю часть бороды промочил, что не страшно. Тайник у нас в верхней.

Дальше уже по другому берегу шли, постепенно от реки отдаляясь. Сейчас в сотне с небольшим вёрст от нас слева тянется мимо красноватая полоса гор, справа едва пробивается сквозь полуденное марево оставленная нами зелёная. Мы идём вдоль границы песков. Как скала, у которой можно встретить ислинов, закончится, будем сворачивать. Ло не хочет подходить к их горам.

С приближением ночи место поворота достигнуто. Колдун откуда-то знает, что в этих краях Песчаное море заканчивается. По его разумению к утру мы должны покинуть барханы, так что запаса воды на пересечение самой сухой части Суши нам хватит.

Так и вышло. Рассвет явил нам лежащую впереди равнину, постепенно меняющую свой цвет с серо-жёлтого на жёлто-зелёный. Степи. То есть, Трава, как зовут эту область пояса местные. Земли рыжих зверолюдов, с которыми я так и не познакомился, остались позади. Последние две скалистых горы растворяются в дымке у нас за спиной — одна слева, другая справа. Мы прошли чётко между.

Теперь ищем воду. Вокруг с каждой новой верстой появляется всё больше и больше растительности. Постепенно колючки и чахлые кустики уступают место траве, которая становится всё выше и гуще. Впереди показались отдельно стоящие тут и там здоровенные, похожие на толстопузые вазы с цветами деревья. Кое-где видны небольшие рощи других, тонкоствольных.

Зверя тоже теперь вокруг валом. Рогатая мелочь гуляет стадами, какие крупнее — те бродят по несколько штук с редкой молодью. Тут есть длинношеие на не менее длинных ногах, что пасутся у рощиц, объедая листву. Есть толстокожие туши с рогами на мордах. Есть похожие на облысевших мамонтов, ушастые длинноносые великаны с большими торчащими изо рта и бивнями. Эти просто громадины. При взгляде на этих гигантов охотник во мне негодует — такие сердца и пусты.

Хищников в Траве тоже хватает. И обычных, и злых. На глаза попадаются уже знакомые нам шестилапые львы. Также видим нет-нет здесь: шакалов, гиен, грациозных пятнистых котов, родню хортов с клыкастыми красными рожами. Останься Ло в теле Рохуса, на своих двоих мы бы здесь не прошли. Слишком много зверья.

К ходоку же никто не пытается лезть — он невкусный и слишком большой даже для самого крупного хищника. Великану уступают дорогу, но не то, чтобы сильно боятся. К порождениям Бездны, извечно куда-то бредущим по этим краям, здесь привыкли. Путешествуя на голове колдуна, мы уже трижды видели вдали ходоков — одного на том берегу реки, второго, когда топали вдоль песков, третьего сегодня с утра. Тот гигант шёл на нас из Травы встречным курсом, и колдун взял левее, чтобы мы разминулись с ним на дистанции в несколько вёрст.

Ходоки для нас больше не представляют угрозы. Друг к другу их не тянет совсем. Специально один к другому не подойдут никогда, а случайно приблизиться к нам порождению Бездны не даст Ло, нынче видящий ночью, как днём.