Загадка башни (СИ) - Коган Мстислав Константинович

Солдаты мрачно кивнули, снова подхватили девушку под руки и поволокли её в сторону бараков. Она больше не дёргалась. Лишь глухо стонала и периодически мотала головой, пытаясь прийти в себя. Удар Лейна всё-таки выбил из неё дух.

К нам подвели пленника. Один из конвоиров сорвал с его головы мешок, обнажив худощавое, покрытое кровавыми подтёками лицо. Парня били. Били без моего приказа. И с этим тоже предстояло разобраться. Но уже после.

— Прошу, — его губы едва шевелились — их покрывала растрескавшаяся корка запёкшейся крови, — Я… Понимаю, что вас подвёл. Всех подвёл. Я думал, что воин. Что готов сражаться. Но оказалось, что нет. Мы… — его голос заметно дрогнул. Испуганный, умоляющий взгляд вцепился в меня словно клещ, — Мы просто уйдём. Оставим всё. Жалованье. Имущество. Как… — парень на мгновение замялся, пытаясь вспомнить нужное слово. Похоже, он заранее готовил свою речь. Или кто-то из тюремщиков ему в этом помогал, — Возмещение за проступок. Всё оставим что есть. Там достаточно… Этого должно хватить… — он начал нервно всхлипывать и давиться словами. Я стоял неподвижно, сверля его холодным, ничего не выражающим взглядом. Эмоций не было. Они остались где-то там… В далёком прошлом. На их место пришла холодная решимость, прокручивавшая у меня в голове одну-единственную фразу: «Дело надо закончить».

Я посмотрел на конвоиров и молча кивнул им на плаху. Те поняли меня без лишних слов. Подволокли парня и уложили его грудью на пень. Для верности один из бойцов придавил ему спину подошвой своего сапога. Чтобы приговорённый не дёргался и не пытался сорвать процесс.

Я вытащил из ножен меч. Ещё раз обвёл взглядом своих бойцов. И повернулся к пленнику.

— Йонтек из Валенхайма. Мы приняли тебя в отряд. Мы дали тебе кровь и делили с тобой хлеб. Мы прикрыли твою спину, когда законники девяти башен начали тобой интересоваться. Ты же ответил нам предательством. Бросил своих братьев умирать на поле боя. Позорно сбежал, надеясь сохранить свою шкуру. Ты просил о пощаде. Просил отпустить тебя. Но мы не прощаем предателей. Я, сир Генри Отважный, выношу тебе смертный приговор.

Пленник заскулил от страха. Дёрнулся. Раз. Другой. Третий. Попытался упасть с плахи и откатиться в сторону. Но парни держали крепко.

Я отошёл назад. Поднял над головой меч, схватившись за рукоять обеими руками. На несколько секунд задержался, затем выдохнул и рванул лезвие вниз. Брызнула кровь. Послышался хруст разрываемой плоти. Лезвие бастарда вошло в шею на треть, застряв в позвонке. Пленник заорал от боли и страха.

Я рванул меч вверх. На мгновение замер, пытаясь унять дрожь в руках и прицелиться поточнее. Затем ударил снова. Послышался хруст ломаемых позвонков. Крик сменился невнятным горловым бульканьем. В грязную лужу перед плахой заструилась вязкая, тёмно-алая кровь.

Снова вверх. Выдох. Удар. Сталь с хрустом разорвала остатки плоти. Отрубленная голова ударилась об пень, повиснув на лоскуте кожи. Из перерубленной шеи толчками выплёскивалась дымящаяся на холоде кровь. Дело было сделано.

Я шумно выдохнул. Сунул окровавленный клинок в ножны. Несколько секунд помедлил, а затем со всей силы ударил уже мёртвого пленника подошвой сапога в висок. Послышался влажный треск разрываемой кожи. Голова мотнулась в сторону, отделилась от тела и шлёпнулась в лужу крови, перемешавшуюся с грязью. Безвольно обмякшее тело так и осталось лежать грудью на плахе.

Я повернулся к своему отряду. Поймал на себе разочарованный взгляд Тура. Испуганный — Роберта. Взволнованный — Айлин. И одобрительный от Бернарда. Мрачно ухмыльнулся и нарушил, разлившееся в воздухе молчание.

— Я надеюсь, что мне никогда не придётся делать этого вновь, — голос всё ещё был холодный и отчуждённый, но слова давались уже легко. Не застревали липкими комками в глотке, не путались в голове. На смену копившемуся напряжению пришли отнюдь не муки совести. Пришло облегчение. Такое резкое и внезапное, что у меня чуть колени не задрожали от неожиданности.

— Вас никто не держит в отряде против вашей воли. Вы можете покинуть его до боя, если вам не нравятся наши порядки. Вы можете покинуть его после битвы, если сочтёте, что командиры бездарно распорядились вашими жизнями. Но любой, кто попытается сбежать с поля боя, станет для нас предателем и сам подпишет свой смертный приговор. Сегодня вы в этом наглядно убедились.

Отряд ответил угрюмым молчанием. Некоторые бойцы смотрели на меня со страхом во взгляде. Другие — с осуждением. Но на лицах большинства теперь отчётливо читались скука и безразличие. Бернард старался не набирать в отряд желторотиков. Большинство было привычно к крови. И всё, произошедшее сейчас здесь, было для них лишь небольшим спектаклем, для кого-то, возможно, расставившим все точки над «и». Но теперь спектакль был окончен. И они не понимали, почему их не отпускают по своим делам.

— Брандон, бери свою десятку и пару телег. Ваша задача — нарубить дров для погребальных костров. Парней надо достойно похоронить. В лес сильно не углубляйтесь. Рубите так, чтоб вас было видно с крепостной стены. А и да… — я бросил короткий взгляд на обезглавленный труп, — Эту падаль тоже с собой заберите. Вывалите где-нибудь там в канаву. Он не заслужил нормальные похороны.

— Так точно, — кивнул десятник и махнул рукой своим людям.

— Одрин, твоя десятка посменно стережёт Мериль. Только осторожно, она сейчас не в себе и может наделать глупостей. Как себе, так и вам. Не забудьте её покормить и помните, что она не пленница, потому бить я её запрещаю. Но не выпускайте её до моего распоряжения.

— Слушаюсь! — ответил десятник.

— Остальные свои задачи уже знают. До вечера можете быть свободны.

Бойцы начали понемногу расходиться. Двое схватили под руки обезглавленное тело и поволокли его к телегам. Один забрал голову. Пурпурная десятка с арбалетами наперевес и туго набитыми колчанами болтов направилась к одной из надвратных башен. Ребята хотели поучаствовать в местном «соревновании». Быть может, им даже удастся выиграть жбан пива. Остальные потопали либо в сторону кухни, либо обратно в казармы. Есть, бездельничать, резаться в кости или «превосходство» и ждать момента, когда Бернард вновь пинками и матюгами погонит их всех на плац.

— Ты как? — ко мне подошла Айлин и осторожно тронула меня за плечо.

— Пойдём сядем, — устало улыбнулся я, — В ногах правды нет.

Мы неторопливо дошли до старой, потёртой не одной сотней задниц завалинки возле барака и уселись на неё. Я достал из поясной сумки кусок грубой мешковины, вытащил меч и принялся протирать перепачканное в крови лезвие. Да уж, глупость, конечно, сделал, сунув его в таком виде в ножны. Теперь и их придётся очищать. Ну да и хрен с ним. Времени у нас полно, так что будет хоть чем заняться.

— Ну так…

— Нормально, — я равнодушно пожал плечами, — Знаешь, это… оказалось проще, чем казалось поначалу. Я больше сам себя накрутил.

— Не жалеешь? — в голосе девушки всё ещё звучали тревожные нотки. Похоже, она думала, что у меня внутри сейчас идёт какая-то моральная борьба. Но её не было. Осталось лишь чувство облегчения и освобождения. Этот долг упал с моих плеч.

— Нет, — я невольно хмыкнул, перевернул меч и принялся протирать другую его сторону, — Что сделано, то сделано. Голову обратно ему уже не приставишь. Проблема дисциплины тоже решилась. По крайней мере, на время. Так что и жалеть тут не о чем.

— А что будет с Мериль?

— Зависит от неё самой. Ни я, ни отряд против неё ничего не имеем, — я отложил очищенный меч в сторону и внимательно посмотрел на ножны. На кромке их металлического обруча остались следы крови. На коже внутри — вероятно, тоже. Оставлять всё как есть — не годится. Металл клинка может начать ржаветь. Блин, чем бы таким туда подлезть-то, чтоб вычистить эту пакость…

Я отложил в сторону ножны и опёрся спиной на мокрую стену барака.

— Если она захочет остаться в отряде после случившегося — то её право. Правда, я попрошу нескольких ребят за ней последить какое-то время, чтобы не натворила глупостей. И к готовке, пожалуй, пока не допущу. Если решит уйти… Что ж, выплатим ей выходное пособие, компенсацию за убитого любовничка и высадим в каком-нибудь селе поспокойнее.