Мастер не приглашает в гости (СИ) - Ясная Яна

Альберт почти кричал, несмотря на то, что прилагал очевидные усилия, чтобы сдерживаться.

И что-то подсказывало мне, что о доброй половине сказанного сейчас он потом пожалеет. Только потом — это потом, а сейчас в комнате повисла наэлектризованная тишина.

Старший бешено дышал и раздувал ноздри.

Младший…

Молчал.

“Скажи хоть что-нибудь!” — мысленно взмолилась я. — “Хоть что-то, пусть это даже взбесит Альберта еще больше, просто скажи, чтобы этот разговор продолжался и, может быть, пришел, наконец, к какому-то логичному завершению!”

Было совершенно очевидно, что Альберт сорвался, озвучив накопившиеся обиды, а Кристофер…

Под этим шквалом он просто закрылся. Ушел в глухую ментальную оборону.

Мне было страшно подумать, что там сейчас вытворяла Эльза…

Тишина затягивалась.

А потом сэр Кристофер просто поднялся и ушел в мастерскую. В абсолютном молчании громко щелкнул провернувшийся замок.

Альберт перевел свой бешеный взгляд на меня.

Если бы и он попросил меня перевести, я бы сказала ему, что сэр Кристофер несомненно ценит все то, что брат для него делает. Вот только его забота иногда становится чересчур навязчивой, и он выставляет взрослого мужчину в чужих и в его собственных глазах как беспомощного младенца. И это не менее обидно и оскорбительно, чем предложение отчитываться перед экономкой.

Но мистер Фаулер о переводе не попросил.

Он зло скомкал бумаги, которые держал в руках и швырнул их куда-то в сторону урны, не сильно стараясь попасть. А потом покинул кабинет.

Я осталась стоять в кабинете одна, растерянно переводя взгляд с одной двери на другую.

Господи! Почему я не пошла работать укротителем тигров?

Хорошая же профессия!

И вакансии постоянно новые открываются…

А открыв дверь из кабинета, я даже не удивилась: стоило мистеру Фаулеру покинуть дом — и Эльза, не сдерживаемая более протоколом защиты гостей, устроила форменное буйство.

Тигры. Если мне придется снова искать работу — это, определенно, будут тигры. Хватит с меня службы экономкой в приличных домах, я хочу немного отдохнуть.

Мои пальцы почти не дрожали, пока я сводила их вместе и выплетала малый щит от физического воздействия. Как давно я этого не делала… Но, несмотря на это, формула далась легко, и, раскрывшись, привычно потянула силу из моего магического источника.

Я шла величественно и неторопливо, показательно игнорируя, что с каминной полки сыпятся статуэтки, гравюры падают со стен, а массивный, тяжелый стул с гобеленовой обивкой неведомая сила со скрежетом тащит по паркету.

Когда из книжного шкафа начали вываливаться книги, гулко шлепаясь на пол, мое сердце облилось кровью. В этот момент игнорировать происходящее стало особенно трудно.

Впрочем, стоит отдать Эльзе должное: требования хозяина она выполняла безукоризненно, и в моем направлении не полетел ни один предмет. Я остановилась. Показательно, демонстративно даже, сняла щит.

И все равно ушла на кухню: лояльность — лояльностью, а пережидать безумие лучше там, где у него меньше всего шансов задеть меня, пусть даже и случайно.

Кухня встретила тишиной и светом. Здесь была территория миссис Доул, свободная как от капризов дома, так и от требований его создателя — а сама миссис Доул любила свет. И еще — порядок.

Тяжело осев за кухонный стол, я сложила руки перед собой, сцепила их в замок.

Миссис Доул не задавала вопросов, и мы с ней славно помолчали.

— Часто дом устраивает подобный… разгром? — Спросила я, когда убедилась, что любое сказанное мной слово не обрушит платину самообладания и не вырвется наружу рыданиями и безобразным срывом.

Срывы не делают чести ни экономкам, ни хорошо воспитанным девушкам из приличных семей, ни магичкам. Пусть даже магичка я недоученная, а моя семья давно в прошлом.

— Не припоминаю, — в голосе мисс Доул, когда она мне отвечала, звучало явное сочувствие. — Так-то дом часто безобразничает, но все больше по мелочи, ровно ребенок: там напроказничает, тут игрушки разбросает… А чтобы эдакий бедлам учинить, нет, такого не было.

Что ж. Полагаю, раньше и размолвок таких между братьями не случалось.

А что, если это действительно я во всем виновата? Что, если вся эта болезненная ситуация, полная непонимания и обид, случилась из-за меня? Из-за того, что я пролезла в секретари, из-за того, что так рвалась к архиву… да просто из-за того, что влезла в отношения между двумя братьями, которые, до моего в них вмешательства, были вполне гармоничными? Что мне делать?

Нет.

Нет, не были.

Стоп, Анна, остановись.

Ты — не пуп земли и не центр мироздания. События не вертятся вокруг тебя, у них есть свои причины.

Сэр Кристофер фактически навязал мне должность секретаря — и он не сделал бы этого, если бы сам того не хотел.

Возможно, он действительно принял решение о ведении архива исключительно чтобы досадить старшему брату — но это тоже было его личным решением. Я никак не смогла бы его заставить.

И уж точно я не заставляла его приглашать для урегулирования конфликта с братом того человека, который брата раздражает с момента своего появления в доме.

А что касается их отношений… о какой гармонии в них может идти речь, если я и раньше замечала, что после визитов Альберта, Эльза, тонко чувствующая настроение создателя и исправно транслирующая его в мир, регулярно проявляла скверное расположение духа?

Касательно того же, что теперь делать… делать следует то, за что мне платят жалованье.

— Может, ликеру, мисс Ривс?

— Нет миссис Доул, благодарю.

Прислушавшись, я поняла, что больше из гостинной не доносится тех звуков, в сопровождении которых я сюда пришла. Звуков разрушаемой обстановки.

Я встала. Постояла немного, собираясь с мыслями. И решительно вышла из кухни в сторону разоренной гостинной.

Вошла в гостинную и прижав ладонь к стене, я потянулась к своей силе, направила ее из источника к руке. И когда она, сырая и неоформленная, потекла через место соприкосновения в энергоструктуру артефакта, спросила:

— Эльза, ты успокоилась, дорогая? Тебе стало лучше?

Дом в ответ молчал. Тишина была… Напряженно-виновато-воинственной.

Чудесная смесь, прекрасно мне знакомая. Так бывает, когда ты знаешь, что провинился и тебя обязательно накажут, но собираешься упорствовать в своей неправоте.

Я, впрочем, наказывать дом-артефакт не собиралась: даже если отбросить тот факт, что как-либо наказать Эльзу я не в состоянии, то мне просто никто не давал таких прав. Да и цели у меня совершенно другие.

Поэтому вместо нотаций я сосредоточилась на образе золотистой ящерицы и спросила:

— Надеюсь, Мистер Ящерица не пострадал? Кстати, где он?

В ответ на мой вопрос, который я постаралась сопроводить тщательно сформированной волной беспокойства, люстра в гостинной загорелась и погасла, вслед за ней мигнули настенные светильники в коридоре — сперва тот, что ближе ко мне, затем тот, что рядом с лестницей. Следом мигнуло освещение на втором этаже, в очередной раз доказав: эта ящерица способна о себе позаботиться получше многих двуногих и переждала бурю в отдалении.

— Спасибо, дорогая. Что ж, — обведя комнату взглядом, резюмировала. — Никаких невосстановимых повреждений я не вижу. Зато вижу ужасный беспорядок. Пенни, конечно, все уберет и расставит по местам… но есть одно “но”, дорогая. Пенни будет неприятно. Возможно она обидится. Я бы на месте Пенни обиделась.

Блуждающие души плохо понимают длинные пространные речи, их общение в большей степени строится на мысленных образах и эмоциональных посылах, а потому я старалась говорить короткими, простыми фразами. В подтверждение своих слов отправляя Эльзе внятную картинку вместе с ручейком силы.

— Пенни хорошо к тебе относится. Она терпит твои шалости и не жалуется на тебя сэру Кристоферу. — Иллюстрируя свои слова, я вспоминаю, как Пенни молча убирает разлитую воду с паркета и сажу, вылетевшую из камина. — Но всякому хорошему отношению есть предел. Не удивлюсь, если Пенни попросит расчет. Понимаю, Эльза, тебе все равно. А вот мне придется искать другую горничную на ее место. В доме появится новый человек! Возможно, новая горничная не сразу запомнит, как нужно задергивать шторы… как должны стоять стулья и кресла… как расставлять статуэтки на камине… Возможно, она нам не подойдет, ее придется рассчитывать, искать на ее место другую — и в доме снова появится новый человек! Она опять не будет ничего знать, будет нарушать правила и путать инструкции… Знаешь, Эльза, я думаю, сэр Кристофер будет расстроен.